Возвращение полуночи. Арка 2. Твари в ночи

– Радость, – проговорил Любимка. – Ёшки-матрёшки! Так вот отчего ты всегда грустная. Ты бережёшь нас!

Ближе. Ещё. Он совсем рядом, уткнулся в кокон мощи, который свила вокруг себя девушка. Воздух трещал от напряжения, уворачиваться от жгутов стало тяжелее. Каждое его неловкое движение Несмеяна встречала взрывом хохота.

– Несмеяна! – крикнул он. – Вернись! Ты выпустила пар, не надо больше!

Бац! Его стегнуло жгутом, едва не сорвав тёмные капли с глаз. Закричал от боли и досады. Сверху донёсся хохот.

Она меня не слышит.

– Ах, ты так! Я заставлю тебя очнуться. Есть же у тебя сердце.

И он ступил прямо под удары щупалец.

Бах! Бах! Бах! Любимка подумал, что настал его конец. Он больше не мог удерживать концентрацию. Тонкая перемычка природной силы, стягивающая вместе тёмную волну и земную тягу, гнулась и ломалась. Он кричал и плакал одновременно.

Любимка знал – достаточно сделать шаг назад и все кончится. Но он упрямо прижимался к оболочке мощи Несмеяны.

– Мечи-калачи! Есть у тебя сердце! Есть?!

Девушка перестала хохотать, радужки выкатились из-под век, в них появилось недоумение.

Бах-бах-бах-бах! Теперь щупальца мощи били целенаправленно и не переставая. Земля под ногами Любимки превратилась в бурлящее месиво. Он словно стоял в кипящем котле. Только вот кипела и исходила пузырями сама земля.

Ничего не видел, ничего не слышал. Лишь сжался в комок и изо всех сил прижимался к кокону мощи. У него больше не было разумных мыслей. Осталось одно единственное стремление, которое он сделал смыслом своего существования.

Несмеяна нахмурилась. Как такое может быть? Это уже не весело. Это…

Небо потемнело и покрылось тучами. Сверкнула молния. Кокон мощи распался, щупальца пошли вразнос, истончились и с неровным свистом пропали. Сапоги Несмеяны мягко коснулись земли.

Они стояли друг перед другом. Печальная Несмеяна и избитый пережёванный Любим. Он поднял на неё взгляд. На почерневшем от синяков лице сияли чистые голубые глаза. Как кусочки неба.

– Теперь я понимаю, отчего ты такая печальная, – проговорил Любимка. – Бережёшь нас. Эмоции радости гораздо мощнее эмоций печали.

Девушка тяжело вздохнула. «Я же говорила, что не надо было этого затевать», – всем видом говорила она.

– Несмеяна. Это было не зря, – закричал Любим. – Теперь я тебя понимаю. И я тебе обещаю, Несмеянка. Клянусь! Мы с тобой ещё повеселимся прямо на Соборной площади Кремля. Ты будешь хохотать в полный голос, и никому от этого не станет плохо.

Сказал и сел наземь – ноги больше не держали. Несмеяна поглядела на него и вдруг улыбнулась. Слабенько, почти незаметно, и это была простая человеческая улыбка.

Хрясь! Через пустое пространство легла трещина. Несмеяна приняла свой обычный мрачный вид и тяжко вздохнула.

– Спасибо, Любим. Я никогда не забуду твоих слов…

– Ух! У-у-у! Ух! У-у-у!

Словно гигантский кузнечик, делая огромные дуги, к ним прыгала ступа. В ней сидела Яга и отталкивалась метлой от земли, прутья пружинили и выстреливали ступу на огромные расстояния.

Из укрытия к ним шагал Стоян. К тягателям они подобрались одновременно. Яга лихо затормозила и соскочила со ступы.

– А я ить говорила! Говорила, да! – торжествуя, кричала она.

– Да, говорила, – хмуро кивнул Стоян, склонившись над Любимом и исследуя его синяки. Отрок морщился и отдёргивала голову.

– Дядька Стоян. Хватит меня тыкать! На мне как на собаке…

– Да нет, от таких ран любая собака издохнет…

– А я гутарила! Не зряй моя банька была! А? Касатик?

Яга была очень довольна собой.

– Это было слишком опасно! Больше ты меня на такое не уговоришь. Когда его поперёк туловища бахнуло, думал все – останутся от тягателя две половинки. А он ещё и специально под удары полез.

Любимка ощутил холодок внизу живота.

– Ёшки-матрёшки! Как это две половинки? Разве не все оговорено было?

– Я верила! – бодро ответила бабушка.

– А я надеялся, – криво ухмыльнулся Стоян. В его побледневшие щеки медленно возвращалась кровь.

– А дерево удачно разнесли, – отвернулся от Любимки Стоян. – В этом я не ошибся.

– Да, спасибо, касатик. Страсть как надоело поливать, подстригать. Умаешься, целый день почитай уходил. А теперачи чой? Нетуй дерева – нетуй проблем! Ха! Молодцы тягатели!

После поединка Любимка храбрился, заявил, что готов бежать вместе со всеми вокруг полигона. Но сил хватило лишь взобраться наверх и кое-как доковылять до терема тягателей.

– Несмеяна и Любим свободны, остальные приступают к занятиям, – объявил Стоян.

– А чего это им такие поблажки?.. – сунулся было Ярополк. Небо нахмурилось, порыв ветра дёрнул волосы.

– Если желаешь, можем повторить, – улыбнулся наставник. – Я думаю, Несмеяна не будет против?

Он поглядел на девушку, та тяжко вздохнула. Сын воеводы заткнулся. Любимка пытался протестовать, но силы совсем оставили его – едва не упал.

– Топай-топай, – сказал ему Стоян. – Ты заслужил отдых.

Любимка ощущал страшную слабость и упадок сил. Только это не позволило ему спорить дальше. Не хватало ещё при Ярике сомлеть и упасть в обморок. То-то смеху бы было.

На подгибающихся дрожащих ногах добрел до лежака и рухнул в полный рост. Заснул уже в воздухе, и даже ощутимый удар головой о дощатый настил не пробудил его.

Снилось ему, что Несмеяна все ещё перед ним. Жгуты мощи бьют, не переставая, а он даже не может пошевелиться.

– Ну же! Я должен это сделать! Иначе не сталь мне сильномогучим…

И тут один жгут попал прямо по плечу. Боли не было, сознание не покинуло его. Любимка просто полетел, вращаясь и ощущая себя заключённым в кусок камня. А потом этот камень треснул…

Шух. Любимка открыл глаза. Над ним склонилась тёмная фигура. Одна рука приложена к груди, вторая ко лбу. Над темным платом мерцают два внимательных жестоких глаза.