Пробуждение

Божена поцеловала его остывающие губы и бросилась бежать, скрываясь в недосягаемой темноте ночи.

Глава 14. Москва

Максим глубоко вдохнул воздух, словно вынырнул из-под многометровой толщи воды. Первое, что он увидел, это высокие белые потолки незнакомого помещения. Откуда-то рядом раздался пронзительный писк из неизвестного источника. Такая же белая, как и потолок, дверь открылась, и появилась медсестричка в аналогично белом халате.

– Дмитрий Николаевич! Он в себя пришел! – крикнула в коридор медсестра, и в палате появился Дима. Бледный, тощий, испуганный друг выпученными глазами таращился на Максима.

– Макс, дружище! Живой! Сукин сын!

Медсестра подошла к Максиму и сняла с лица кислородную маску.

– Вас что-нибудь беспокоит? – участливо спросила она.

Проще было сказать, что не беспокоит. На боль в голове можно было не обращать внимания, потому что адская боль в спине, под лопаткой, поглощала все сознание. Он попытался сказать об этом, но выяснилось, что рот слипся и сил вымолвить хоть слово у него нет.

– Я сейчас! – крикнула медсестра, выбегая из палаты. Через минуту она поила Смыслова куриным бульоном, а через капельницу вводилась глюкоза и еще какой-то раствор. Максим на глазах розовел, и Дима умиленно, как бабуля, наблюдающая за единственным внуком, мило глядел на Максима, сложа руки у животика. В первые минуты сознания Максим думал, что видит сон. Нереально контрастные перемещения во времени не давали возможности сознанию принять окружающую действительность. Во всяком случае, в первое время. Но как только он попробовал куриного бульона, то понял, что ужасно голоден.

– Хватит, хватит для первого раза. Десять дней ничего не ел. Желудок не справится, – тренькала как колокольчик медсестра. Максим отвалился на подушку и застонал.

– Спина… Посмотри…те.

Медсестра с помощью Дмитрия повернула Максима на бок. Дмитрий присвистнул.

– Вот это да, старик. Но, богом клянусь, этого не было.

– Да, я же его осматривала! Не было этого. Да и на голове ссадин не было, – подхватила медсестра.

– Что там? – с трудом вымолвил Максим.

– Ранение, похожее на ножевое. Причем сильно кровоточит. Вся простыня в крови, – озадаченно ответила сестричка.

Максим вспомнил смертоносный свист стрелы, Божену с полными слез глазами. Он понял, что никогда не увидит ее, и по его щеке потекла слеза.

– Не переживайте, Максим Павлович, рана не смертельная. Мы Вас поставим на ноги, – лепетала медсестра. Дима смотрел то на Максима, то на медсестру и явно не успевал за быстро меняющимися слайдами. Оттого у него был немного приоткрыт рот и широко раскрыты глаза. Дмитрий явно не понимал, почему у Максима рана на спине, почему он плачет и еще много всяких почему.

– Хорошо. Спасибо, сестричка, – вяло отреагировал Максим, – оставьте нас с другом ненадолго.

– Если только ненадолго, Максим Павлович. Рану надо обработать, давление померить, сердцебиение.

– Да, да, – сказал вслед быстрой как ветер медсестре Максим.

Максим перевел болезненный взгляд на друга.

– Получилось.

– Да ну?! – не поверил Дима. – Я думал, что ты того, чокнулся попросту говоря.

– Как я здесь оказался? – задал встречный вопрос Максим.

– Первый день, после того как ты сел в магический круг и начал ритуал, я был относительно спокоен. Но на вторые сутки я начал волноваться. Ты сидел абсолютно недвижимый. Я даже сомневался, что ты дышишь. Но меня сдерживало твое предупреждение о невмешательстве. Я отменил все встречи на работе и сидел рядом с тобой как сиделка. На третьи сутки мое терпение лопнуло, и я решил проверить, жив ли ты вообще. Я сходил в автомобильный магазин и купил зеркало для осмотра номера двигателя. Боясь вторгаться в пространство магического круга, я поднес зеркало к твоему носу и убедился, что дыхание присутствует. Это меня успокоило еще на пару дней. Потом, несмотря на понимание, что ты не совсем обычный человек, нервы мои сдали. Я просто не мог понять: как человек без воды и пищи сидит без движения пять суток, даже не шелохнувшись. Я решил, что дело плохо, и стал лихорадочно соображать, что нужно предпринять. К тому времени тебя уже все обыскались. Звонила Ариша, Стас и Шурик, твоя мама. Сначала я не брал трубку, затем я говорил, что ты уехал по делам в Казань и забыл телефон. Потом я запаниковал, и, когда позвонила Ариша, я сдался и попросил ее приехать. Увидев тебя в известном состоянии, она выругала меня, не стесняясь в выражениях, и вызвала скорую. После чего ты оказался здесь. Ты пролежал в бессознательном состоянии, как сказали врачи, трое суток в больнице и семеро дома. Медперсонал меня допрашивал, почему я не вызвал врачей, если пациент, то есть ты, уже семеро суток в таком состоянии. А главврач пригрозил, что если с тобой что-то случится, то я под суд пойду за неоказание помощи больному. Стас с Шуриком тоже приходили вчера. Аринка рассказала.

– Значит, они в курсе…

– Да, – опустив глаза, ответил Дима. – Аринка рассказала про магический круг и про то, какие мы дураки, а Стас… как-то странно отреагировал. Он сначала замолчал, долго и внимательно глядя на Арину и на меня, а потом засмеялся как-то нервно, но сказал, что ты скоро поднимешься и тебя зря сюда привезли.

– Стас? – удивленно поднял глаза Максим. – Я же просил, Дима, молчать!

– Да, но ты не сказал, что будешь без сознания десять суток! – вспылил Дима. – Ты хоть понимаешь, что я пережил?!

– Ладно, проехали! – извинился Максим. – Только это ничего не меняет. Теперь пол-Китая в курсе моих магических практик. Арине пока не сообщай. Надо прийти в себя и сочинить какую-то правдоподобную версию. Не буду же я всем рассказывать о своих опытах!

– Может, Арине стоило бы сказать?

– Нет, я не могу Арине говорить одно, тебе – другое, третьим – третье. Тем более, что знает Арина – знают все. И реакция Стаса мне не нравится. Так может говорить человек, который знаком с подобными вещами. Но ты можешь предположить, что наш Стас знаком с оккультными практиками?

– Да нет! Бред какой-то, – сомнительно покачал головой Дима. – Макс, ну, расскажи, что ли, что ты там в перемещении видел? Или это был просто сон?

– Скорее, то, что происходит сейчас со мной, – это сон. А там была жизнь. Настоящая жизнь, Дим, понимаешь?!

– С трудом, – честно признался Дима.

В это время в палату зашел врач в сопровождении медсестры.

– Ну что, голубчик, я рад за Вас, – присаживаясь на стул, произнес Владимир Петрович, заведующий отделением реанимации, полный и лысоватый мужчина в годах. – Мы, если честно, не ждали вашего скорого возвращения. Судя по динамике вашего состояния, вы могли бы задержаться надолго. Ну-с, так что у Вас там за раны на спине? И откуда они могли появиться? Катюша, – обращаясь к медсестре, сказал доктор, – помогите больному повернуться на бок.

Максим с гораздо большей легкостью и почти без Катиной помощи повернулся на бок.

– Ну-с, так это ерунда. Скорее, пролежни, хотя не характерно глубокие. Катюша, обработайте как обычно. Ничего страшного, – сказав формальные фразы, доктор вышел из палаты, насвистывая «Веселый ветер».

Катя с изумлением смотрела на рану.

– Какие пролежни, Владимир Петрович, а кровь-то откуда?

Но доктор уже продолжил обход, прикидывая, что весьма доходная палата скоро будет пустовать.

– Максим Павлович, да она у Вас почти затянулась! Всего за полчаса! Я первый раз такое вижу!

Мужчины молча посмотрели на Катю холодным многозначительным взглядом.

– Утро вечера мудренее, Катенька, – сказал Дмитрий.

– Поняла. Ухожу. Завтра забегу пораньше, – мгновенно уловив намек, Катя шмыгнула за дверь.

– Дружище, я не сильно расстроил твою жизнь? – участливо спросил Максим, начав привыкать к новой реальности, все более переходя из высоких сфер государственных переворотов в простую обывательскую московскую жизнь.

– Я десять дней не появлялся на работе, меня запилили клиенты, поставщики, сотрудники, Арина, друзья и прочие, прочие, – с серьезным видом излагал Дима, но тут же расцвел и закончил фабулу высоким аккордом: – Но как же я чертовски рад тому, что ты здесь, что жив и здоров и, в конце концов, вся эта мещанская жизнь не стоит того, что ты затеял! Ну и я вместе с тобой!

– Тогда нам нужны два билета на самолет в Киев, и хорошо бы сейчас поесть хорошенько, а то я могу скончаться не от ран, а от голода. А все, что со мной было за эти десять дней, я изложу по дороге в Киев.