Бульварное кольцо – 2. Прогулки по старой Москве

Все кончилось. «Розовый фонарь» потух навсегда. Публика бросилась к вешалкам. А там уже шел скандал между еле стоявшим на ногах Бальмонтом, который держал в руке бутылку сельтерской, и молодыми футуристами. Бальмонт взмахнул бутылкой, какой-то парень с разрисованной щекой вырвал ее у него… Появилась полиция».

Это происшествие вошло в историю Москвы как «розовое мордобитие».

Впоследствии – уже в двадцатые годы – здесь возникло кабаре «Не рыдай». В нем выступали Игорь Ильинский, Рина Зеленая, Михаил Жаров, Сергей Есенин, тот же – кстати говоря – Владимир Маяковский.

Соответствующая литература разъясняет, какие именно спектакли ставились здесь в тридцатые: «Вольные фламандцы», «Тиль Уленшпигель», «Ясно вижу», «Сказки Андерсена», «Сам у себя под стражей», «Гимназисты», «Клад». Идеологически отобранная юношеская романтика.

Стоимость билетов – в духе времени – была стандартная. Ровно по рублю за место.

Здесь же, при Государственном центральном театре юного зрителя, действовал и центральный театр кукол. Названия его спектаклей менее героические – «Поросенок в ванне», «Каштанка», «Пузан». Но и спектакли типа «Джим и Долар», конечно же, присутствовали.

Сегодня здесь Театр юного зрителя.

* * *

Недалеко, по Благовещенскому переулку, дом №1, располагалось Комиссаровское техническое училище. Подобные образовательные учреждения начали открывать по всей стране ближе к концу позапрошлого века – с целью выпускать для многочисленных и множащихся с каждым годом фабрик, заводов и мануфактурных городков, рабочих высокой квалификации. Уровень производства диктовал подобную потребность.

Это училище было построено на средства предпринимателя Петра Ионовича Губонина. А названо оно в честь мещанина Комиссарова, спасшего в 1866 году царя Александра II от террориста Каракозова. Почему-то пользовалось популярностью по большей части среди мещан. Другие же сословия туда особо не стремились.

Путеводитель по Москве 1913 года сообщал: «Комиссаровское техническое училище. Новый классный корпус построен в 1891 – 1892 гг. по проекту и под наблюдением архитектора М. К. Геппенера. В этом трехэтажном корпусе соединены все научные, рисовальные и чертежные классы училища, между тем как мастерские, столовая и актовый зал с церковью и дортуары со всеми хозяйственными помещениями находятся в старых зданиях, соединяющихся со вторым этажом корпуса коридором, над проездными воротами».

Справочник же «Вся Москва» того же времени писал: «Комиссаровское техническое училище, Благовещенский пер., собственный дом. Имеет 7 классов и 1 приготовительный. Ученики приходящие, с платой 125 руб. и 100 руб. в год в приготовительном. При поступлении вносят залог в 10 руб. в обеспечение утрат и порчи имущества. Окончившие пользуются правами окончивших среднее учебное заведение».

Разумеется, здесь была предусмотрена домовая церковь: «Предназначенное для церкви место весьма для нее удобно, ибо устрояется выступом, который только с западной стороны будет соединен с остальной частью здания, с восточной же, южной и северной сторон не будет ни каких смежных с церковью комнат. Церковь предполагается устроить в верхнем этаже двухэтажного здания, в нижнем этаже под ней будут спальные и кладовые. Соседственная с церковью комната в верхнем этаже с западной стороны предназначается для чтения лекций. Алтарь будет обращен, как и должно, к востоку».

Один из современников писал об этом храме: «Иконостас ее орехового дерева с резьбой строгого стиля: большие образа принадлежат к школе так называемой фряжской живописи; церковный амвон сделан весь из цельных плит белого итальянского мрамора с инкрустованными в него рисунками мрамора других цветов. Вообще, Кампиони умел удачно соединить строгость характера целого со смягчающими деталями. Непосредственно к церкви примыкает вновь сооруженная актовая зала. Она украшена портретом государя императора и бюстами Гегеля, Крылова и Ломоносова и медальонами, изображающими разные предметы производства школы: в других медальонах намерены поместить портреты главных учредителей школы».

Часть помещений этого училища использовалось под обычные квартиры. Это то и дело получало подтверждение в газетах. В частности, в 1912 году «Столичная молва» писала: «Проживающая в д. Комиссаровского училища, в Благовещенском пер., кр. Татьяна Абрамова заявила, что ее жених Афанасий Шиванов, 27 л., назначив день свадьбы, послал ее на родину за метрическим свидетельством, а сам взял приданое и скрылся».

А в 1911 году газеты сообщали: «При Комиссаровском училище заканчивается постройкой собственная обсерватория. Обсерватория построена на месте вышки, которая до сих пор служила для той же цели. Устройство башни и купола производилось собственными средствами мастерских училища. Для обсерватории приобретена труба одной из лучших фабрик – Рейнфельдера и Гертель в Мюнхене. Имеется в виду предстоящей осенью, когда будет установлена труба, начать астрономические наблюдения и занятия с учениками училища».

Все было устроено, как говорится, по уму.

Главным развлечением «комиссаровцев» были увеселительные представления в саду «Аквариум». Кто был при деньгах, покупал в сад билеты. А малоимущие практиковали несколько другую технологию. Один из здешних слушателей, З. Н. Семов вспоминал: «Со стороны Садовой к Комиссаровке (так для краткости называли наше училище) примыкал летний сад «Аквариум»… В 1905 году училище от сада отделял трехметровой высоты каменный забор, в который были заделаны высокие шесты, обитые досками, а поверх этой надстройки была протянута колючая проволока. Это сооружение было воздвигнуто с целью преградить путь безбилетным посетителям сада «Аквариум» из числа комиссаровцев.

Несмотря на то, что администрация училища закрыла ход на чердак главного корпуса и с двух сторон были обшиты досками железные пожарные лестницы, мы по водосточным трубам попадали на крышу двухэтажного здания мастерских, а оттуда тем же способом забирались на крышу четырехэтажного главного корпуса, и, усевшись рядами, становились бесплатными зрителями эстрадных выступлений на открытой сцене «Аквариума». Из нас выработались хорошие верхолазы по водосточным трубам».

Дело закончилось плачевно. «Московские вести» сообщали в 1907 году: «Вчера в 6 час. утра рухнул летний театр в «Аквариуме» – «Олимпия». Катастрофа вызвана была тем, что обвалилась вся каменная стена-брандмауэр, отделяющая деревянный театр от соседнего владения Комиссаровского училища. Брандмауэр рухнул на крышу одноэтажного здания театра, и провалил ее вместе с потолком внутрь зрительного зала.

От театра, в полном смысле слова, осталось только воспоминание.

Самое обидное, что низкопробные спектакли этого «Аквариума» явно не стоили подобных рисков.

Несмотря на идеологически выдержанное название училища, комиссаровцы активно присоединились в 1905 году к восставшим. Тот же Семов сообщал: «К моменту объявления всеобщей политической забастовки 7 (20) декабря в дружине Комиссаровского училища было 15 человек и 14 человек в санотряде. Это была молодежь 18 и более лет. Начальником отряда избрали меня, а моим заместителем Павла Смирнова. Санитары были вооружены и выполняли те же обязанности, что и дружинники, когда не было раненых. А при наличии раненых каждые носилки обслуживались тремя санитарами. Имелись случаи нападения черносотенцев на санитаров, подбиравших раненых.

В отряде насчитывалось 14 револьверов (главным образом «бульдоги» и «смит-и-вессоны»). Почти все дружинники имели самодельные кинжалы».

Но тогда, в 1905 году революционерам победить не удалось.

Очередной шехтелевский шедевр

Жилой дом (Тверской бульвар, 18) перестроен в 1900-е годы по проекту архитектора Ф. О. Шехтеля.

Изящный дом с тонкой лепниной явно относится к стилю модерн. Больше того, его автор возглавляет список классиков этого жанра. Это знаменитый Федор Осипович Шехтель. Заказчиком же были знаменитые водочные промышленники Смирновы, продукция которых была в самой популярной (в своем жанре, разумеется) до революции.

Смирновы здесь не только жили, но еще и устраивали художественные выставки. Илья Репин раздражался – он считал, что «буржуазный» стиль этого здания снижает ценность картин, выполненных в жанре критического реализма.

Ранее же на этом месте располагалось владение Базилевских. Оно вошло в историю литературы – в этом доме состоялась последняя встреча Михаила Юрьевича Лермонтова и Варвары Лопухиной.

После революции здесь разместился Московский революционный трибунал, вскоре за ним – Московский областной суд. На одном из его заседаний в 1929 году присутствовал Корней Иванович Чуковский. Он писал об обвиняемых: «Не чувствуется никакой разницы между их психологией и психологией всех окружающих. Страна, где все еще верят бумажкам, а не людям, где под прикрытием высоких лозунгов нередко таится весьма невысокая „мелкобуржуазная“ практика (частнособственническая психология), вся полна такими… как они. Они плоть от плоти нашего быта. Поэтому во всем зале – между ними и публикой – самая интимная связь. Ту же связь ощутил, к сожалению, и я. Оказывается, люди так страшно любят вино, женщин и вообще развлечения, что вот из за этого скучного вздора идут на самые жестокие судебные пытки. Ничего другого кроме женщин, вина, ресторанов и прочей тоски, эти бедные растратчики не добыли. О, какая скука, какая безысходность!»

Во время войны здание было занято под различные госучреждения Украины – отсюда они руководили партизанским движением.

* * *

Рядом – дом №20, тоже памятник архитектуры, только конца XVIII века. Этот дом построен был для генерала А. С. Кологривова в 1823 году. Хозяин был известен как один из замечательнейших московских шалунов. Он мог, к примеру, нарядиться нищенкой-чухонкой и, прогуливаясь в таком костюме по Тверскому бульвару, выпрашивать у своих собственных знакомых – вельмож высшего света – милостыню. Мог заявиться на военный, пресерьезнейший парад в компании ряженых приятелей.

Впрочем, один раз проказа Кологривова вышла ему, как говорится, боком. Михаил Пыляев так описывал эту историю: «Сидя во французском театре он заметил какого-то зрителя, который, как ему показалось, ничего в представлении не понимал. Кологривов вошел с ним в разговор и спросил, понимает ли он по-французски. Незнакомец отвечал «нет».

– Так не угодно ли, чтоб я объяснил вам, что происходит на сцене?

– Сделайте одолжение.

Кологривов стал объяснять и понес страшную чушь. Соседи даже в ложах фыркали от смеха.

Вдруг не знающий французского языка спросил по-французски:

– А теперь объясните мне, зачем вы говорите такой вздор?

Кологривов сконфузился:

– Я не думал, я не знал!

– Вы не знали, что я одной рукой могу вас поднять за шиворот и бросить в ложу к этим дамам, с которыми вы перемигивались?

– Извините!

– Знаете вы, кто я? Я Лукин.

Кологривов обмер.

Лукин был силач легендарный. Подвиги его богатырства невероятны… Вот на кого наткнулся Кологривов.

Лукин встал.

– Встаньте, – сказал он, – идите за мной!

Они пошли к буфету. Лукин заказал два стакана пунша; пунш подали, Лукин подал стакан Кологривову.