– А у нас Бог знает какие слухи про вас! – воскликнул Никтополионов и потом вдруг обратился к Софи.
– Il me semble, que j'ai l'honneur de voir madame Leneff?
Софи слегка, но серьезно и ничего не сказав, поклонилась ему.
– У нас Бог знает что говорят, – продолжал Никтополионов, снова обращаясь к Бакланову: – что вы вашу супругу бросили… в разводе с ней…
– Сплетни в нашем городе не новость, – отвечал Бакланов.
– Где рулетка?.. Я рулетку желаю видеть, – перебила их разговор Софи.
– Позвольте мне быть вашим кавалером! Я здесь как дома, – сказал Никтополионов и ловко предложил Софи руку.
Она должна была итти с ним.
– Вы вместе путешествуете с Баклановым? – спросил он ее невиннейшим образом.
– Мы встретились с ним в Дрездене, так же как вот и с вами теперь, – отвечала Софи небрежно.
– Да!.. разумеется, – подхватил Никтополионов: – как приятны эти встречи!
За границей он был хотя так же ядовит, но по крайней мере гораздо вежливее.
– Про Бакланова там решительно говорят, что он бросил жену и влюбился в какую-то даму…
– А, так вот какая рулетка! – перебила его на этих словах Софи, останавливаясь перед огромным игорным столом.
Бакланов пошел и стал на другом его конце. Он хотел показать, что вовсе не с Софи приехал.
– Как же тут играют? – продолжала та, смотря с вниманием на груды золота и серебра, которые беспрестанно переходили то к банкометам, то к играющим.
– Очень просто: положите деньги на какое угодно вам место, там уж не обсчитают! – объяснил ей Никтополионов и бросил сам два талера.
Ему дали четыре. Он положил их в карман.
– Ах, это весело! – воскликнула Софи и бросила пять талеров. У нее взяли. Она еще; опять взяли.
Никтополионов попросил одного сидевшего тут господина, чтоб он уступил ей место.
Тот встал.
Софи поместилась к столу.
Она бросила пять червонцев. У нее взяли. Она еще десять. У нее взяли.
– Приостановитесь немножко!.. Ставьте поменьше! – научал ее Никтополионов.
Софи поставила червонец. Ей дали три. Она еще три. Ей дали шесть. Потом она опять проиграла.
– Теперь увеличьте куш! – шептал ей Никтополионов.
Софи поставила двадцать червонцев.
У нее взяли.
Софи поставила еще пятьдесят.
У нее взяли.
– Софи, что вы делаете? – кричал ей Бакланов с другого конца.
Но Софи даже и не отвечала ему. Лицо ее горело…
Она поставила билет в четыреста франков, взяли!
Она высыпала все золото из кошелька, ей дали немного.
Она все это поставила и приложил еще билет в четыреста франков, – взяли!
– Нет больше пока денег! – проговорила она, обращая к Никтополионову свое взволнованное лицо.
– Как? Все проиграли? – спросил тот ее с удивлением.
– Кредитив у меня в Париже! – отвечала с досадой Софи и потом вдруг обернулась к Бакланову. – Дайте мне денег! – сказала она.
Тот, растерявшись и всем этим очень недовольный, вынул портмоне.
– Давайте все, сколько есть! – проговорила Софи и потом, повернувшись, сейчас же начала ставить.
В два приема портмоне Бакланова был пуст.
Софи по крайней мере часа три сидела около стола; глаза ее неустанно бегали за золотом: ей очень было жаль тех денег, которые она проиграла, и ужасно хотелось выиграть те, которые она видела перед собой.
На другой день, еще часов в одиннадцать, Никтополионов зашел за ней, увел ее под руку в Salle de Conversation, записывал для нее проигравшие на рулетке номера и учил, на которые ставить.
Бакланова более всего беспокоило то, где Софи брала денег, но обер-кельнер объяснил ему это.
– Monsieur! – окликнул он его раз, когда тот проходил мимо его будки. – Дама эта – ваша родственница?
– Да! – отвечал Бакланов, заранее предчувствуя что-то недоброе.
– Вам известно, что она заложила у хозяина все свои брильянты за пятнадцать тысяч франков?
Бакланов пожал плечами.
– Ее дело! – сказал он с улыбкою.
– О, здесь это часто бывает! – произнес обер-кельнер.