Формула

Вот только результат их свёлся к обнаружению объектов, вроде китов или тюленей, – и, разумеется, больших скоплений пингвинов. При наличии оборудования, мы могли бы слать в BBC потрясающие сюжеты из жизни этих тварей.

Впрочем, может быть, и нет – кого-кого, а зоологов среди нас не было.

Фюрер поднял на меня глаза поверх очков в тонкой оправе. В последнее время он выглядел постаревшим – в сущности, так и было. В документальных фильмах о последних днях рейха именно так выглядел Веллер. Ирония истории…

Я вспомнил нашу встречу в бункере, за несколько дней до исхода.

Народу было вызвано немного – Борман, кое-кто из штабных офицеров. Близость русских танков не располагала к пышным церемониям. К тому же нас постоянно бомбили – бомбёжки почти не приносили вреда, но отнюдь не повышали настроения

Фюрер был энергичен, даже весел – какой-то странной, отстранённой весёлостью. Происходящее для него словно не существовало. Здесь он уже всё закончил. Фигуры, катясь, ссыпались с доски. Предстояла новая партия. Тогда казалось, что она состоится.

– Наверно, мне следовало сделать это раньше, Отто, – сказал Гитлер, вручая мне генеральские погоны. – От ваших начальников представления не дождёшься. Наверно, их слишком много. Им трудно разобраться, кто из них настоящий.

Все заулыбались. Без особого принуждения – эти люди уже знали свою дальнейшую судьбу, и она, при сложившихся обстоятельствах, казалась им не самой худшей.

– Итак, это предпоследний приказ, который я здесь подписал.

(Последним, наверно, стала передача полномочий Деницу).

– И я рад, что это именно такой приказ. Рейх – это люди, которые ему служат. И, будь все они похожи на вас, мы…

Фюрер остановился.

Нам ничего не оставалось, как прийти ему на помощь.

– Hail Hitler!

Щёлканье каблуков, рукопожатия, дружеские похлопывания. Рюмка– другая шнапса – на полноценное застолье ни у кого не было времени.

Дурацкая, по правде говоря, церемония. Не думаю, что в ней была необходимость.

По крайней мере, для меня.

И что теперь могло значить это генеральское звание?

Со временем ситуация прояснилась.

На базе я оказался старшим офицером.

Наши с Самсоновым кабинеты разделялись семью метрами приёмной, так что, если он нуждался в моём обществе, то заходил сам. Вызов мог означать только одно – у нас посетитель. И непростой посетитель. Прямо-таки визитёр.

Собственно говоря, в последнее время посещали нас часто. В основном, бизнесмены средней руки, желавшие знать, что им обломится в случае участия. Самсонов честно отвечал: «Ничего», но мало кто уходил без взноса. Так, на всякий случай. Понемногу стали возникать и потенциальные клиенты. Эти попадали прямиком в оперативную группу. Здесь командовал Матвей Исаакович Гольдман – старый хитрован, начинавший с Самсоновым ещё первый компьютерный бизнес. Ласково кивая, он заводил соответствующий файл. На девяносто процентов людишки попадались мутные, одержимые корыстью и любопытством. Или не совсем нормальные. Оно и понятно – приличным людям обивать благодетельные пороги обычно совестно, – да и некогда.

Подбором кандидатов для реальной раздачи благ занималась группа реагирования, во главе с Ритой Строевой – довольно популярной свободной журналисткой местного значения. Это были не то чтобы законспирированные люди, но своё участие в нашей фирме они не афишировали и на окладе не числились. Таким образом, достигалась потребная в деле помощи ближнему объективность. Или, по крайней мере, что-то на неё похожее. Во всяком случае, Рита была баба циничная и отвязанная, но до брезгливости щепетильная – и это делало её кандидатуру оптимальной.

Впрочем, о Рите мы как-нибудь поговорим подробней.

Она того стоит.

Я вошёл и ненавязчиво завис в дверном проёме. По приглашающему жесту воткнул задницу в аскетический стул, и оказался лицом к лицу с посетителем.

Тот был хорош: клетчатый пиджак с коричневым уклоном, голубая водолазка; хорошо уложенная каштановая шевелюра с лёгкой проседью. Затемнённые очки (значит, глаза рыбьи). Выбрит так гладко, словно у него никогда ничего и не росло. Перстень на самом ответственном пальце. В общем – картинка.

Самсонов представил меня. Гость закивал, вытащил карточку.

– Эдгар Леонидович Затулинский. Политтехнолог.

Написано, вообще-то, «Консультант. Кандидат философских наук». Адреса и телефона нет. Мобильный царапает от руки. Ну, мало ли что. Вот у Пушкина, как я слышал, вообще было написано только «Пушкин».

– Эдгар Леонидович – можно сказать, местный глава своей гильдии, – продолжал, Самсонов. – Известен и, так сказать, за пределами. Работать вместе нам случалось мало – но впечатления незабываемы.

Я бережно положил карточку перед собой и сделал выражение лица, типа «Зачем звали, шеф?».

– Просто Эдгар, Роман Ильич, просто Эдгар.

Гость посмотрел на меня.

– Вы тоже, разумеется, Эдуард Сергеевич.

Надеюсь, пока ещё не «Эдик». Хотя, видимо, осталось недолго. Голос несколько высоковат, но с обертонами всё в порядке. Замечательные зубы – значит ли это, что непременно вставные?

– Итак, если позволите, изложу цель своего визита.

«Эдгар» сделал паузу. По очереди посмотрел нам в глаза своими очками.

– Не могу не выразить своего восхищения. Начинаете вы отлично. Два отремонтированных детских дома. Один дом престарелых. Раздача слонов по детским садам и школам. Бесплатный автобус в дачный район. Я что-нибудь пропустил?..

Так, кое-какие мелочи, вроде нескольких стипендий вундеркиндам и оплаченных операций безнадёжным детям. К такого рода акциям мы изначально относились с крайней осторожностью. Трудно выбрать – ни один из кандидатов не согласится признать другого более достойным. Как ни крути, остаёшься с толпой недовольных – а для нашего бизнеса это плохо. Проблема старая; насколько я помню, с ней сталкивался ещё Спаситель. Во всяком случае, по версии Райта – Веббера.

– …И это ваше гениальное «know how» – никакого негатива, никакой «оранжевизны». Ленточки перерезают первые люди с губернатором во главе, у всех почти человеческие выражения лиц. Все безгранично добры и от этого счастливы. При том, что фуршеты носят совершенно символический характер. …Кстати, здесь, осмелюсь заметить, прокольчик. Народ вашу спартанскую простоту понимает вряд ли. …Однако, так или иначе, тратиться на пиар вам не приходится. Или почти не приходится. Я правильно понимаю?

– Только изредка – при перемонтаже.

Гость оценил мой юмор добродушным гоготом. Или сделал вид, что оценил? Самсонов тоже растянул губы в улыбке, но я чувствовал, что он напряжён. Только ли я? И в чём причина?

Посетитель, между тем, продолжал свою речь, сопровождая её аккуратно выверенными жестами.

– Повторюсь: для начала – блестяще. Но…

Ещё одна пауза. Из тех, что должны продолжаться вечность, я полагаю.

Мы выжидали.

Пауза закончилась.

– …Но на определённом этапе вам потребуются профессионалы. И я не мог не предложить свои услуги.

Эдгар развёл руками.