Жизнь счастливая, жизнь несчастная

Мы быстро потушили огонь и мама не получила ожогов. Вопреки здравому смыслу плиту не переставили, она занимает прежнюю позицию, и мама стоит к ней впритык, когда моет посуду.

В течение жизни с мамой происходили несчастные случаи. Она получала ожоги, травмировала себя, падала в ванной… Однажды мы были у бабы с дедой, мама мылась в бане и сунула руки в кипяток, перепутав холодную воду с горячей. Я увидела её силуэт, бегущий мимо окна с криками: «Помогите! Помогите!» Баба с дедой покрыли какой-то смесью её ошпаренную руку, забинтовали и отправили нас домой. Мама не обращалась к врачам, она предпочитала лечиться народными средствами и скептически относилась к лекарствам. Она не раз говорила мне, что от лекарств один только вред. У нас дома не было обезболивающего и я терпела боль, считая, что организм должен сам со всем справляться, так как учила мама.

Другой случай произошёл одним ранним утром. Жильцы дома приняли решение на ночь закрывать подъезд на ключ, поскольку подростки заходили с улицы, грелись на лестничных площадках, бросали шелуху от семечек на пол, курили и непристойно себя вели. Тем утром взрослые не вышли вовремя на работу, школьники опоздали в школу, а бабушки не сходили за хлебом. Дверной замок заклинило и люди столпились на лестничной площадке, гадая как быть и что предпринять.

Одна пожилая женщина предложила спуститься из окна первого этажа и открыть дверь снаружи. Никто не решался на такой отчаянный шаг, единственным человеком, который вызвался прийти на помощь, оказался не кто иной, как мама. Первый этаж, окно расположено низко над землёй – так думали все, но на деле выяснилось, что расстояние от окна до поверхности земли превышало ожидания. Мама повредила ногу, но открыла дверь и выпустила людей наружу.

Она не всегда была таким отчаянным человеком. Я помню её другой. Когда мы жили в Комсомольске-на-Амуре, я видела маму доброй и спокойной. Она излучала тепло, обаяние и заботу. В те времена она никогда не повышала голос и не пугала меня своими выходками.

Развод с отцом изменил её характер, сделал отстранённой, убрал улыбку с лица. Больше всего на свете я хотела вернуть свою прежнюю маму – добрую и интересную, с которой мы играли в куклы, которая читала мне сказки перед сном и наполняла жизнь счастьем. Её депрессия тянулась из года в год, приобретая хроническую форму и вызывая неуверенность и склонность к пессимизму у меня. Фигура матери играет большую роль в формировании мышления и психики ребёнка. Если малыш видит маму злящейся, не знает, чего ему ждать от неё, у него возникает убеждённость в том, что мир опасен. Такой ребёнок словно балансирует на тонкой жердочке жизни, постоянно падая с неё и поднимаясь. Падая и поднимаясь. Я была этим ребёнком раньше и остаюсь теперь. Девочка, которая сидит во дворе с бабушкой, ждёт возвращения мамы и не знает, придёт она или нет.

Моё детское сердечко трепетало от жалости и осознания несправедливости всех тех событий, в результате которых мама получала увечья или душевные раны. Изнутри меня рвался боец, готовый оберегать её от любых напастей, ото зла и гадких людей. Она как никто другой нуждалась в защите и заботе, и я была готова пожертвовать самым дорогим – безмятежностью детства, чтобы сделать её хоть немного счастливей.

Глава 21

Поезд отходил рано утром, поэтому на железнодорожный вокзал мы решили ехать ночью. Пока муж загружал вещи в машину, мы с детьми были на квартире у мамы. Я чувствовала небольшое беспокойство, но оно было в пределах разумного и особо не мешало. Вечером пришёл муж и сообщил, что машина с нашими вещами поехала в Усть-Илимск. Она должна была прибыть на место через два дня, как раз к нашему приезду.

В одиннадцать часов вечера к подъезду мамы подъехала иномарка. На улице была кромешная тьма. В потёмках мы с детьми забрались в автомобиль и разместились на заднем сидении, муж сел впереди рядом с водителем. Мама с дедой стояли рядом, провожая нас. Мы тронулись, а они всё стояли и смотрели вслед удаляющейся иномарке. Я не чувствовала грусти. Передо мной стояла цель – уехать отсюда, и я следовала этой цели с необычной для меня решимостью и спокойно смотрела вперёд, на тёмную дорогу.

Соня с Даней тихо сидели по обе стороны от меня и дремали в детских креслах. В машине было включено радио, и я попросила водителя сделать его потише. Склонив голову к сидению сына, я погрузилась в лёгкий сон. Мне было хорошо и уютно ехать во мраке ночи, в тёмной кабине автомобиля. Впервые за долгое время я чувствовала умиротворение.

Время, проведённое в дороге, пролетело быстрее, чем я ожидала. Вскоре мы оказались в Новосибирске. Водитель домчал нас без пробок за два часа, тогда как днём это время могло растянуться до трёх, а то и до четырёх часов. Автомобиль остановился рядом с железнодорожным вокзалом. Мы вышли из тёплой машины и наши лица обдало свежим морозным воздухом.

Поезд отправлялся в половине седьмого утра, но поскольку мы прибыли в первом часу, нам предстояло пробыть на вокзале всю ночь. Мы зашли внутрь и моему взору предстало светлое и просторное помещение. Мягкий жёлтый свет освещал всё пространство залы, придавая атмосферу уюта. Я чувствовала себя дома. Мы прошли в зону ожидания и разместились на твёрдых холодных сидениях. Дети не спали и муж отвёл их к автомату с мягкими игрушками. Я видела краем глаза, как железные щупальца доставали из разноцветной кучи сначала одно существо, затем другое.

В канун нового года город предстал перед нами множеством гирлянд, которые украшали своим разноцветным мерцанием темноту ночи. Муж с детьми весёлой гурьбой укатили на улицу, а я осталась, рассматривая витрины со всякими сувенирами и наблюдая за прохожими. Недалеко от меня спал дед. Он выглядел как бездомный и я подумала, что он проводит ночь на вокзале не с целью куда-то уехать, а просто поспать. Дед не был грязным, его одежда была потрёпана и изношена, но выглядела чистенько и довольно приемлемо. В соседнем со мной ряду сидел мужчина с грустным задумчивым лицом. На нём была чёрная вязаная шапка и куртка. К нему подсел молодой человек. Слово за слово и юноша вывел мужчину на откровенный разговор. Мужчина в чёрной шапке пожаловался ему на то, что он абсолютно несчастен. Он поведал, что у него нет ни дома, ни семьи. Юноша внимательно его слушал.

– Ты знаешь, у моих родственников квартира пустует. Я договорюсь, будешь там жить, – сказал молодой человек.

Мужчина сразу же просветлел. На его лице появилась искренняя радость.

– Я… не знаю, как тебя благодарить… – немного заикаясь от внезапно нахлынувшего счастья сказал он.

– Да не думай, сочтёмся как-нибудь. Я договорюсь, твоя будет квартира. Там двор свой есть, будешь там один жить, сам себе хозяин. Только условие, чтобы чисто было, ни пьянок и ничего такого чтоб не было, – сообщил юноша.

– Да, да. Само собой, – сказал мужчина, не веря собственным ушам.

– Вот молодец, – ухмыльнулся бездомный дед. Он давно проснулся и слышал их разговор от начала до конца.

Юноша попросил у мужчины телефон и сказал, что положит на него деньги, чтобы была связь. Мужчина доверчиво протянул сотовый и молодой человек исчез.

Муж с детьми вернулись с прогулки и уселись напротив меня. Я разложила вдоль ряда сидений свой чёрный пуховик и легла, подогнув коленки. Я быстро погрузилась в сон. Когда проснулась, дети по-прежнему сновали туда-сюда, ёрзали на сидениях и что-то спрашивали.

Мужчина, оставшийся без телефона, позвал на помощь сотрудников полиции. Девушка и парень, одетые в полицейскую форму задавали ему вопросы, а бездомный дед вставлял свои веские реплики. Теперь искать мошенника с телефоном, всё равно что искать иголку в стогу сена, думала я, наблюдая за полицейскими. Они никогда в жизни не найдут его. Подлец, не будь он идиотом, уже далеко от вокзала. А тот юноша однозначно не был идиотом. Сначала вошёл в доверие, прикинулся другом, не выдавая своих истинных намерений, а когда увидел, что жертва купилась на его доброту, обобрал. Мужчина дал ему достаточно времени, чтобы он успел скрыться во мраке ночного города.

Я взглянула на мужчину в чёрной шапке. Он сделался ещё более несчастным, чем был. Поплатился за свою доверчивость и искреннее отношение к людям.

Людей в зале ожидания было не много. Кто-то сидел, уставившись в одну точку, кто-то дремал, наклонив голову, кто-то монотонно разговаривал. Мы с детьми обследовали магазинчики с сувенирами, зашли в продуктовый отдел и вернулись обратно к сумкам, оставленным у сидений. Я не чувствовала томительного ожидания перед поездкой. Напротив, мне было комфортно и я не торопила время. Оно шло своим чередом, спокойно и легко.

Муж снова собрал детей на прогулку. Когда они ушли, спустя некоторое время напротив меня присел молодой мужчина. У него было смуглое лицо, тёмные волосы, уставший, томный взгляд. Я чуть-чуть приоткрыла глаза, но в ту же секунду закрыла их, увидев, что он на меня смотрит. «Смотри сколько хочешь, – подумала я. – Мне всё равно, я сплю».

Не знаю, сколько времени я дремала, но когда проснулась, мужчина по-прежнему сидел напротив. Он заговорил с бездомным дедом и слегка улыбнулся мне. Затем он встал и куда-то ушёл, а когда вернулся, нёс в руке стакан пива, который отдал деду.

Мужчина сел на прежнее место и заговорил со мной.

– Куда едешь? – спросил он.

– Далеко, – ответила я спокойно, словно ожидала этого вопроса.

У меня не было привычки разговаривать с незнакомыми людьми и тем более отвечать на вопросы.

– Очень далеко?

Он не был навязчив. Его вопрос прозвучал как вопрос маленького пытливого мальчика, который хочет что-то узнать у родителей, а те не говорят.

– В Усть-Илимск. А вы? – спросила я.

– Я в Кемерово еду, – ответил он. – Были там?

– Да, была… В детстве, проездом.

Его обаяние действовало положительно, располагало к себе, но не сбивало меня с толку.

– Скоро ваш поезд? – спросил мужчина.

– Да, похоже на то, – ответила я и посмотрела на электронный график поездов.

Мужчина тоже посмотрел в ту сторону.

– Ааа, точно, – протянул он, словно только что узнал о существовании графика.

С прогулки вернулись муж с детьми. Моё внимание переключилось на них, а потом я обнаружила, что мой собеседник исчез из виду. Сын сполз с сидения, словно тесто, которое перевалило за край кастрюли. За всё время, что мы провели на вокзале, он ни разу не вздремнул. Вернулся мужчина с томным уставшим взглядом и протянул моим детям по шоколадке «Алёнка».

– Что надо сказать? – спросила я у детей.

– Спасибо, – ответили они.

Муж не показал виду, но его выражение лица стало напряжённым, когда незнакомец протягивал Дане и Соне лакомства. Я не давала поводов для ревности, но думаю, в тот момент именно она овладела мужем.

Через час поезд прибыл на путь. Соня не хотела идти за руку, и я ругалась на неё пока мы спускались вниз по ступенькам. Мы вышли на перрон. Небо над нашими головами было по-ночному тёмным. Провожатый быстро проверил наши билеты и паспорта, и мы вошли внутрь поезда.

В вагоне горели лампочки, освещая мягким желтоватым светом проход вдоль номеров купе. Мы быстро рассовали вещи под диваны и на антресоли, разделись и легли, выключив свет. В нашем распоряжении был целый номер, состоящий из четырёх спальных мест. Никаких посторонних, никакого смущения и неудобства. Мы с дочерью устроились на нижних полках, а муж с сыном – на верхних. Я накрылась чистой простынёй, сверху постелила тёплое шерстяное одеяло и быстро погрузилась в крепкий и глубокий сон. Ничто не мешало и не нарушало спокойствия. Всё шло своим чередом, естественно, как весна сменяет зиму, а осень – лето.

Когда я проснулась сквозь щелки жалюзи пробивался белый свет. Дети и муж ещё спали. Я почувствовала, что хочу есть. Тихо встала с постели, оделась и вышла из номера в коридор, чтобы набрать в стакан горячей воды. Я заварила овсяные хлопья быстрого приготовления и стала ждать, пока они набухнут. Когда дети проснулись, я заварила кашу и им. После завтрака Даня с Соней отправились обследовать коридор. Оказалось, что в соседних номерах тоже ехали с детьми. Сын быстро подружился с мальчиком его возраста. Ребятишки весело играли и смеялись, время от времени наблюдая, как за окном мелькают вагоны с различными грузами.

Муж проснулся позднее всех нас. На вид он не выглядел счастливым. У меня сложилось такое впечатление, что ему всё надоело и было в целом не важно – едет он в поезде или же сидит дома перед телевизором. Мне было обидно, что муж не разделяет нашей радости и лёгкости. Его настрой озадачил меня, ведь он так рвался уехать из села… И вот мы всей семьёй сидим в купе, слушаем стук колёс, иногда пошатываемся от неровного хода поезда… а у мужа на лице уставшая недовольная мина. Если он был счастлив, то где-то очень глубоко в душе.

Поезд мчал нас вперёд двое суток. Время, проведённое в дороге, прошло на удивление быстро, пролетело под стук колёс и оставило позади счастливые мгновения небольшого семейного путешествия. Нам с детьми хотелось ещё немного побыть в нашем номере, наблюдая за зимними пейзажами, населёнными пунктами, мимо которых мы держали путь, за незнакомыми людьми, тёмные силуэты которых виднелись из окна, когда поезд делал остановки. Нет, я не желала с этим расставаться. Но поезд прибыл на станцию и на этом путешествие закончилось.