Немир

– Я же сказал – что-нибудь да случится, – он перестал смеяться и задумался. – Ну, скажи, а кто хочет?

– И я никогда-никогда не смогу попасть сюда?

Амбер покачал головой.

После его ухода Ленни улёгся и натянул одеяло до самого подбородка. Но брожение в голове было настолько сильным, что потребовало немедленной физической разрядки. «Полнолуние, что ли», – проворчал про себя Ленни, страшась случайно обнаружить иную причину этого странного состояния. Он завернулся в одеяло и, пошатываясь, пустился в бредовый путь по ночному коридору. Его тень пересекала лунные дорожки, и Ленни с удовольствием подмечал, как меняется ночью этот старинный дом. Он уже не кажется старым, нет. Он со всеми запрятанными внутри чудесами становится даже более реальным, чем ты сам, ведь тебя почти не видно в темноте, а твоя тень – кто знает, может, она и не твоя вовсе…

Повинуясь внезапно возникшему чувству голода, Ленни двинулся на кухню. Но, приблизившись к двери, он потерял всякое желание заходить внутрь. В кухне кто-то был. В приоткрытую дверь Ленни не мог их видеть, зато слышал голоса, громкие и отрывистые. Он узнал их.

– …мы его спрячем.

– Нонсенс! Никто не сможет укрыться от Магистра.

– Обратимся к волшебству. Ты понимаешь, о чём я…

– Он не сумеет!

– Найди других!

– Их нет… ты же знаешь!

– Я не знаю, и ты не знаешь, и вообще весь этот бред не по теме! Где твоё чувство товарищества?

– Я не стану подставлять тех, кто мне доверился.

– Ленни тоже тебе доверился. Почему ты ничего не предпримешь, ты же можешь!..

Хранитель молчал – пафос Рамзеса мало кого мог оставить равнодушным. Ленни ощутил неловкость: всё из-за него.

– Заметь! – отчеканил Рамзес, и в свете лампы по стене метнулась гигантская тень, которую породил его указательный палец, поднятый вверх. – Я не строю нереальных планов. Принципиально.

Глава шестая

Легенды создавались буквально из ничего, так сказать, за неимением лучшего.

Сабин Баринг-Гоулд

Дни потекли за днями, и ничто не нарушало этого унылого ритма. Ленни покинул библиотеку и часами сидел в своей комнате. Чтение книг больше не доставляло удовольствия. После вердикта Магистра Амбер не разрешал ему показываться на улице.

Подавленный и разочарованный, Ленни забрался на подоконник в одной из пустующих комнат верхнего этажа, и теперь проводил дневные и вечерние часы, созерцая Немир сверху вниз.

Выбрав наиболее удобную для созерцания позу, Ленни отчасти утешился. Вид открывался великолепный, подоконник был гладким и широким, солнце исправно грело макушку, и нужно было только следить, чтобы ставня не прихлопнула созерцателя сзади. Конечно, доставали мухи, а под вечер и комары, но их микроскопические уколы не воспринимались истерзанным в борьбе с собой сознанием, ибо Ленни не сомневался, что он и только он один виновен в собственных злоключениях. Говорила же тётя…

Кто-то, возможно и сам Амбер, приносил ему еду. Стоял в комнате, сверлил взглядом спину Ленни и вздыхал. Ничто не помогало: Ленни чувствовал, как на него наваливается хандра, готовая задавить насмерть, а это противник в тяжёлом весе. С каждым днём его плечи всё больше опускались, а спина сгибалась выразительной дугой. Он тосковал по жизни.

Всё же ставню нужно было чем-то подпереть, но Ленни считал кощунственным использовать для этой цели книги, в изобилии громоздившиеся по углам его собственной комнаты. Где-то он раздобыл большой кирпич. Теперь, когда опасность свалиться вниз больше ему не угрожала, Ленни в полной мере предался своей душевной скорби.

А потом всё это прошло…

Он вдруг осознал, что его оставила тоска, которая постоянно была с ним там, только он её не чувствовал. Новая реальность медленно затягивала его, но не как водоворот или зыбучие пески. Просто каждый день он находил у себя новую привязанность к Немиру, новую сердечную радость от пребывания в нём, и постепенно уверился, что иначе не может быть. Теперь он знал, отчего человек, всю жизнь глядевший на звёзды, ощущает родство с ними, потому что сам попал на такую звезду. И он не хотел другой жизни. Он был нужен здесь, а не там. Неважно, зачем, ничто не важно, здесь он просто жил.

Поэтому, чем громче и отчётливее звучали встревоженные голоса друзей, призывавшие прислушаться к доводам рассудка, тем ожесточённее Ленни им сопротивлялся, потому что не желал вытравлять из сердца Немир, который был так прекрасен – словно создан специально для него.

«Стану деревом, врасту корнями, – упрямо думал он. – Здесь моё место!»

Вечером Ленни долго лежал без сна, пытаясь с помощью медитации выкурить из головы впечатления последних дней. Они вереницей проходили перед его мысленным взором, похожие то ли на мух, то ли на слонов. В окне виднелся кусочек ночного неба. Вселенная ломилась в комнату светом мириадов звёзд, и на Ленни снизошло удивительное умиротворение. Он задремал.

Что-то разбудило его. На полу лежало пятно света. Ленни встрепенулся, приподнялся на локте, но, узнав голос Амбера, успокоился. Если бы не странное обстоятельство, что Амбер разговаривает с кем-то в коридоре посреди ночи, Ленни, возможно, и заснул бы снова. Но тут он поневоле напряг слух, а, разобрав отдельные слова, до предела обострил своё внимание.

– Ты имеешь хоть какое-нибудь понятие о волшебстве?

Ответа не последовало, и вскоре Ленни уже не смог бы поручиться, что голос ему не приснился. Однако у него осталось неприятное ощущение чьего-то незримого присутствия… ему так и не удалось расстаться с этим чувством, и пришлось с ним уснуть, но и тогда страх не прошёл. Страх – потому что Ленни был именно испуган.

И вот, часы на тумбочке роняли свои секунды в бездонную вечность, а Ленни даже во сне продолжал напряжённо вслушиваться. Хотя и знал, что любой, пусть самый невинный шорох, способен сейчас повергнуть его в ужас. Именно поэтому он ничего не услышал – сначала. Совершенно бесшумно перед ним открылся овальный коридор с гладкими стенами и полом, сделанным из плит с затейливой мозаикой. По стенам коридора вверх-вниз сновали лифты, и скоро Ленни увидел людей – точнее, не людей, а толпу, какую-то тёмную волнующуюся массу, которая обволокла его со всех сторон. И тогда он ощутил прикосновение, а не звук, незнакомого голоса. И страх покинул его.

Ленни заметил, что начинает сливаться с толпой; он оказался в просторном зале, где в большом кресле восседал невысокий человечек. Ленни собирался обернуться и хорошенько рассмотреть обладателя голоса, но никого не увидел. Зато голос снова зазвучал в его мозгу, и каждое слово порождало эхо его собственных мыслей:

«Существует Абсолютное Зло – идеальное и деятельное».

«И существуют его хранители».

«В последнем никто никогда не сомневался. Зло – непреходящая ценность мира, не альтернатива, но противовес добру в вечной борьбе за кармическое равновесие. Зло – смертно, потому относительно. Но возрождается, потому абсолютно. Становится безвредным, если понять его умом и простить сердцем. Но люди не слишком любят думать, а их сердца в последние века стучат уже не в унисон с космическим ритмом».

«Потому и нужны хранители».

Невысокий человек поднялся из глубин своего кресла и поднял руку, прежде чем заговорить.

«Послушай, что он скажет», – произнёс тот, кто стоял рядом.

– Вы ни в коем случае не должны испытывать чувство вины. Существует Абсолютное Зло – идеальное и деятельное, которое не нуждается ни в порицании, ни в восхвалении. Вот что должно стать вашей целью. Вот куда вам следует двигаться.

– Мы долго ждали, не предпринимая ничего. Теперь пора действовать. Люди сами дали нам этот шанс. Мы востребованы.

– Равновесие нарушено, потому что так захотели люди. Не мы! Мы лишь следуем процессу и усиливаем его, ибо ничто в природе не движется вспять.

– А теперь о главном. Люди поверят Вам, если Вы в доступной форме расскажете им о наших идеях. Потому что они привыкли доверять очевидному и не любят думать. Подведите людей к тому пониманию событий, которое не обременительно, но очень удобно нам. Покажите им, как глупо выглядит тот, кого обманули; как слабость вызывает презрение, а грубая сила становится объектом поклонения. Не стесняйтесь приводить примеры! А после этого расскажите, как нехорошо быть жадным, злым, завистливым и жестоким! Дайте им дурную мораль после хорошей басни, и побольше нравоучений: именно этого люди не терпят, и любая светлая мысль, высказанная подобным тоном, будет ими отвергнута. Сделайте так, чтобы люди перестали доверять своим чувствам, привейте им зависимость от чужого авторитетного мнения; в конце расскажите им о добром и справедливом герое, который придёт и спасёт всех от всех, а им самим при этом ничего не нужно будет делать – и вы достигните своей цели!

– Помните – у каждого во Вселенной есть миссия. У кого-то – мыть полы… да-да, не смейтесь! У кого-то – править миром. Ваша миссия – сеять Зло. Это творческая работа и требует полной самоотдачи. Я надеюсь, вы не ждёте от людей благодарности за свои действия. Было бы глупо на неё рассчитывать. Но вы ни в коем случае не должны испытывать и чувство вины.

– Люди получат то, чего они достойны.

Когда он закончил, всё вокруг вдруг пришло в движение. Тёмная масса заколыхалась и словно сгустилась, а тот, кто стоял рядом, отступил и соединился с ней. Ленни подался вперёд с желанием схватить его и вытянуть обратно, но проснулся прежде, чем сумел это сделать.

Открыв глаза, он без страха, но с удивлением увидел возле своей кровати печальную женщину с длинными чёрными волосами. Поражённый, Ленни был уже готов признать в ней Лилит, древнюю царицу ночи, но она улыбнулась ему так тепло и понимающе, как зловещий дух при всём желании не сумел бы… а потом она исчезла, растворившись в Рамзесе, который, теперь уже точно наяву, подошёл и сказал:

– Вид у тебя просто больной. Пошли, прогуляемся за чипсами.

– Да мне же нельзя выходить, – пробурчал Ленни, протирая глаза, словно засыпанные песком.