Бык и бабочка

– Зачем? – искренне удивляется Ева. – Мир и так одно сплошная глобальная пепельница, поэтому я вполне могу себе позволить стряхивать пепел вниз, зная, что он попадет туда, куда нужно. Или ты переживаешь за труд уборщицы?

– Нет, – улыбаясь тихой улыбкой, отвечает Игорь. – Я просто хочу принести тебе пепельницу, потому что, я боюсь, что это единственное, что я могу сделать для тебя качественно, – снова улыбается Игорь и уходит за чем-то, что может сойти за пепельницу.

Игорь открывает холодильник, но ничего не найдя в нем, берет со стола сахарницу и приносит ее Еве. Ева смахивает туда пепел.

– Ну, – произносит она скептически, – слава богу, хоть сахарница. А то я думала, то ты откроешь мою кильку в томате, выжрешь все содержимое, а банку принесешь мне, чтобы я еще изнывала от запаха этой гадости.

– То есть, ты хочешь сказать, что даже пепельницу я не могу принести тебе качественно? – произносит с той же милой улыбкой Игорь.

– Возможно, – приподняв бровь и в очередной раз затянувшись сигаретой, отвечает Ева, чувствуя, как Игорь прижимает ее к себе. – Вот так, стояла бы и стояла, курила бы и курила.

– А я бы тебя обнимал и обнимал, – произносит Игорь тихо чисто и искренне.

– Пока смерть не разлучит нас, – произносит Ева и тут же смеется, давя окурок в сахарнице. – Ну да, прижимаешь ты меня к себе очень качественно, по крайней мере, гораздо лучше, чем приносишь мне пепельницы.

Игорь привлекает к себе теплое и уютное тело Евы к себе и целует ее в волосы.

– Черт, – говорит он, не торопясь, – мы же созданы друг для друга. Нам просто нельзя, ни в коем случае нельзя больше ни на секунду расставаться.

– Ни на секунду нельзя, – произносит негромко Ева, – а лет на десять можно?

– Мы и спектакли сможем ставить вместе, – как будто не слыша ее вопроса, продолжает Игорь. – И все будет делать вместе, мы столько лет потеряли, столько лет. Но сейчас мы уже не упустим друг друга. Ты переедешь ко мне или я к тебе, и будем жить. Я чувствую, что настоящая жизнь для нас обоих вот-вот начнется. Точнее, она уже началась. Я больше не отпущу тебя никуда, – произносит Игорь и снова целует Еву в волосы. – Я больше не отпущу тебя никуда.

Еве тянется рукой за сигаретой и снова закуривает. Ей тяжело слышать то, что ей говорит Игорь, потому что для нее их разлука – это уже дело решенное. И Ева уже вместо того, чтобы готовиться к совместной жизни с Игорем, давно готовится к смерти. Раньше она непременно что-нибудь бы сострила в ответ на то, что Игорь ее больше никуда не отпустит. Но сейчас ей не хочется шутить. Сказанное Игорем оказывается для нее так важно, что она не хочет шутить. Она просто хочет оставить его слова для себя и забрать их эти слова с собой.

– Хорошо сидим, – произносит, затянувшись глубоко сигаретой, Ева. – Вот так бы сидела и сидела всю свою жизнь.

– А я бы обнимал и обнимал тебя всю жизнь.

20

Вера протягивает руку к телефону, лежащему над ее головой, и подносит его к лицу. Вере нужен он, чтобы посмотреть на время, и она видит на экране телефона цифры 5.07. В последний раз, когда Вера брала телефон, было 4.05. Она где-то слышала, что у всех, у кого скрыто протекает депрессия, наступает пробуждение именно в это время. Поэтому Вере кажется, что депрессия у нее была всегда. На самом деле раньше Вера брала телефон, чтобы посмотреть не звонил ли ей Игорь. Она почему-то внушила себе, что он должен обязательно ей позвонить и крутила эту мысль у себя в голове. Но потом она просто стала смотреть на время. Ей стали интересны цифры текущего времени как таковые, как будто она через них пыталась подобрать код к своей жизни и ключ к самой себе.

– Пять ноль семь, – повторяет про себя Вера, откладывая телефон в сторону. Пять ноль семь.

Почему-то сквозь эти цифры в памяти Веры возник образ детства, где она с Андреем сидели, свесив ноги вниз, над обрывом и разговаривали. Это было у бабушки Андрея, к которой ее родители почти ездили каждый год, пока она не умерла. Андрей, сидя на обрыве, кривлялся и говорил, что ему не слабо и спрыгнуть. А Вера не держала его, потому что ей даже было интересно посмотреть, что с ним станет, если он спрыгнет. Вере самой интересно, почему этот образ пришел именно на пять ноль семь. Может, потому что это было пятого число седьмого месяца, а, может быть, потому что Андрей часто ей показывал тогда свою пятерню и искал на ней линию жизни, которая, по его мнению, должна была быть очень короткой, ведь он действительно собирался спрыгнуть с обрыва. А цифра семь напоминает Вере смерть с косой, которая стояла над ладонью Андрея. Вере жаль, что он тогда не спрыгнул с обрыва, потому что если бы его сейчас не было, ей не пришлось жить с ним, точнее у него.

Вера переворачивает лежащий рядом телефон экранчиком вверх и опять смотрит на время. Часы показывают 6.40 утра. И сквозь эти цифры в воображении Веры возникает образ матери, делающей «березку», а цифра четыре напоминает ей себя в детском возрасте. Вера подошла к матери посмотреть, что она делает, а мать ей улыбается. Вера сама улыбается, вспоминая эту картину. Мать была молодой и гибкой, и могла сделать березку, а теперь у нее не гнется из-за радикулита спина. Вера слышит, как ключи открывают дверь. Вера знает, что это Андрей, потому что он устроился на ночную работу, хоть он и пианист. И эта квартира, в которой лежит Вера, принадлежит ему. Но даже несмотря на то, что его сейчас дома нет, он все равно мешает Вере. Он ей мешает в его собственной квартире даже отсутствуя. После расставания с Игорем Вера в родительский дом возвращаться не захотела, поэтому оставался только один вариант – переехать к Андрею. Вера быстренько, пока Андрей не вошел в комнату смотрит на время, и часы на телефоне показывают 7.00. Вера быстро закрывает глаза, чтобы Андрей подумал, что она спит и не досаждал ей разговорами.

Вера слышит, как Андрей осторожно входит в спальню. Он входит почти что на цыпочках, чтобы не разбудить Веру. Вера слышит его шаги, и как он опускает на корточки возле ее лица и тихо целует в щеку. Вера думает о том, что значит семь ноль ноль. Семерка похожа на смерть с косой, которая убивать два нуля. А нули – это то, что означают их отношения с Андреем, она – ноль, и он – ноль. А значит, что и убивать особенно нечего. Вера рада, что Андрей открыл дверь сам, а не стал звонить в дверь, это в какой-то степени извиняет его существование на этой земле. Андрей идет на кухню, чтобы позавтракать, но потом быстро возвращается. Вера чувствует, что он нервничает, он не может найти себе места.

– Ве-ра, Ве-роч-ка, – начинает шептать Андрей, снова присев на корточки перед ней. Вера начинает снова испытывать к нему еще более глубокую неприязнь. – Милая, просыпайся, я пришел. А сейчас снова ухожу, – шепчет он, вызывая у Веры стойкой желание дать ему в лоб.

– Я очень рада тебя видеть, – произносит отчетливо Вера, открывая глаза. – Но ты что, не видишь, что я сплю?

Андрей обескуражен такой реакцией Веры. Он боится ее, потому что любое его действие в ней вызывает агрессию.

– Я уже сейчас ухожу, – как бы оправдываясь, произносит Андрей. – Сколько время? – спрашивает Андрей как будто единственный вопрос, который он может ей задать.

Вера машинально смотрит на свой мобильный телефон и видит на нем 7.45. Семерка ей напоминает по очертаниям смерть с косой, четверка – ее в детстве, а пятерка – детскую пятерню Андрея, на которой он высматривал линию своей жизни.

– Время смерти маленькой девочки, которая когда-то подходила к своей маме, делающей «березку», и твое время прыгать с обрыва, – говорит задумчиво Вера.

Андрей смотрит на Веру и не может понять, что она говорит.

– Я не понял, что ты сказала, – произносит негромко Андрей, внимательно глядя на Веру. – Какие березки, обрывы и мамы? – еще раз с тревогой в голосе говорит он. – Я ничего не понял.

– Было семь сорок пять, – произносит пронзительно Вера, – если тебе так понятней. Время маленькой девочки, которая подходила к маме, делающей «березку» и твое время прыгать с обрыва, – отвечает уверенно, не вставая с постели Вера. – А сейчас уже, наверное, семь сорок шесть, а потом будет семь сорок семь, семь сорок восемь и так далее, но это не важно, – произносит Вера скороговоркой. – Мне гораздо интересней, почему ты тогда не прыгнул с обрыва?

– С какого обрыва? – перепуганным голосом переспрашивает Андрей.

– Когда мы были детьми и гостили у твоей бабушки в Крыму, – Вера смотрит прямо в глаза Андрею. – Ты тогда показывал мне свою ладонь и говорил, что должен непременно сейчас умереть, и что у тебя линия жизни короткая. Так почему ты тогда не спрыгнул?

Андрей, посмотрев на Веру так, как будто она задела что-то важное, отходит в сторону и начинает смотреть в окно, не замечая, что оно занавешено.

– Я подумал, вот узнаю окончательно, что такое любовь, и прыгну тогда.

– И ты узнал?

– Узнал, – глядя на занавешенное окно, произносит спокойный голосом Андрей.

– Тогда прыгай, – настойчиво говорит Вера.

– А я уже прыгнул, – через паузу произносит Андрей, имея в виду отношения с ней. Ведь отношения с ней – это и есть чистое узаконенное правами любви самоубийство.

21

– Этот носок лежит в неестественной позе, как будто он умер. Поза характерная для трупа, – произносит Ева усталым голосом. – Точнее его убили. Погиб в бою где-нибудь на баррикадах.

Ева лежит рядом с голым по пояс Игорем, мужем Лены, а рядом на столике стоит пустая бутылка виски и два стакана.

– Жалко, что не было льда, – разочарованно произносит Игорь. Люблю лед в кубиках, а если он остается в стакане, то я его сгрызаю, как кокер-спаниель, – смеется немного пьяным смехом Игорь.

Игорь не знает, как выглядит кокер-спаниель, и как собака сгрызает лед, Игорь тоже не знает. Но он слышал, как об этом говорили в одном фильме, и поэтому решил ввернуть это выражение в свою фразу. Игорь выдает чужие слова, которые как-то осели в его памяти, потому что своими словами он говорить не готов. Также он не готов осознавать тот факт, что намеренно изменил своей беременной и находящейся в больнице на сохранении жене. Изменил от злости и безысходности. Игорь просто купил бутылку виски и пошел к Еве, ему очень хотелось узнать, что есть в этой женщине, чего в нем нет, и почему ее так любит Лена.

– От тебя пахнет огурцами свободы, селедкой разлуки и скукой, – говорит Ева немного брезгливо, потому что от бывшего мужа всегда пахло по-другому. Ева однажды ему сказала: «У тебя все тело пахнет успехом. От тебя за версту прет успехом. От тебя просто неприлично разит успехом, – и тут же добавила, – но это не означает, что ты можешь не мыться».

Несколько часов назад Ева сказала своему бывшему супругу, что между ними ничего не может быть, и он уехал. Она сказала ему, что у них нет совместного будущего, а он в ответ он ничего не сказал. Он долго стоял и смотрел на нее. Ева видела, что он хочет что-то сказать, но он не смог это произнести. Игорь просто вернулся в свой номер, собрал свои вещи и уехал из гостиницы, а Ева осталась одна. Поэтому когда в ее постучался Игорь, муж Лены, с бутылкой виски, Ева не задумываясь, приняла его. Ведь у него было такое же имя, как у ее бывшего мужа. А что ей еще было делать, если от мужа осталось у нее только имя, и ничего, кроме имени. Но общим у этих двух Игорей было только имя, поэтому Ева не смогла найти утешения в его объятьях. Гораздо лучше на нее подействовал виски.

– Какое интересное сочетание, – произносит почти безучастно Игорь, думая о Лене. – А носок действительно в неестественной позе, как будто его убили. Я бы тоже хотел, чтобы меня убили, – грустно улыбается он. – Но меня же ведь не убьют, не убьют…

Секс с Евой не доставил Игорю не малейшего удовольствия, ему не полегчало. Даже стало еще хуже. Игорь пьян в гораздо большей степени, чем Ева, потому что ему хочется быть пьяным. От нелепости своего положения и жалости к себе Игорь накрывает лицо рукою, как будто хочет заплакать или закрыться от всего происходящего.

– Ну-ну-ну, – кинув мельком взгляд на Игоря, говорит Ева успокоительно. – Только вот этого мне не надо. Не хнычь, – прикасается легонько Ева к его плечу. – Смерть обязательно тебя найдет, не сегодня так завтра. Ну ладно, допустим, не завтра, а через много лет, но ты по-любому ее получишь. Сорвешь этот куш, – иронизирует Ева, – почти как этот носок. Он, кстати, твой? А тут ко мне разные заходили, – грустно улыбается Ева.

Игорь кивает. Он не смотрит на Еву, потому что ему не хочется на нее смотреть, чтобы считать свою измену несуществующей. Игорь и хочет, чтобы Лена узнала о его физической близости с Евой и не хочется этого одновременно. Он и боится этого и одновременно хочет доказать Лене при помощи этой измены, что он чего-то стоит. Он хочет, чтобы Ева упала в ее глазах. Он хочет, чтобы его жена перестала боготворить эту женщину и переключила свой взгляд на него.

– Ты любишь мою жену? – спрашивает неожиданно сам для себя Игорь, потому что алкоголь развязывает ему язык. – Ты любишь ее?