Бытие. Чудеса и предсказания по спиритизму

10. Под чистым небом Халдеи, Индии и Египта, этой колыбели античных цивилизаций, можно было наблюдать движение небесных тел со всею точностью, какую дозволяло отсутствие специальных инструментов. Прежде всего, было замечено, что некоторые звезды имеют движение, обособленное от общего, что заставило предположить, что они не были прикреплены к своду; их назвали странствующими звездами, или планетами, в отличие от звезд неподвижных, и рассчитали их движения и периодические возвращения.

Наблюдая суточное движение звездной сферы, скоро заметили неподвижность полярной звезды, вокруг которой остальные небесные тела в 24 часа описывают параллельные круги большего или меньшего диаметра, в зависимости от расстояния их от центральной звезды: это был первый шаг к открытию наклонения мировой оси. Более продолжительные путешествия дали возможность наблюдать различие видов звездного неба в зависимости от широты и времени года. Высота полярной звезды относительно горизонта, изменяясь с широтою, навела на мысль о шаровидности земли и, таким образом, мало-помалу составилось более верное понятие о строении мира.

Около 600 лет до Р. X. Фалес Милетский (Малая Азия) говорит о сферичности земли, наклонении эклиптики и причине затмений.

Столетием позже Пифагор Самосский открывает суточное обращение земли вокруг своей оси, годовое движение ее вокруг солнца и причисляет планеты и кометы к солнечной системе.

За 160 лет до Р. X. Гиппарх Александрийский (Египет) изобретает астролябию, рассчитывает и предсказывает затмения, наблюдает солнечные пятна, определяет тропический год и продолжительность обращения луны.

Как ни драгоценны были все эти открытия для успехов науки, но потребовалось не менее 2000 лет для их популяризации. Новые понятия могли тогда распространяться только посредством редких манускриптов и потому оставались достоянием немногих философов, которые сообщали их только немногочисленным избранным ученикам; народные же массы, которые никто не думал просвещать, совсем и не знакомились с ними и оставались при старых своих верованиях.

11. Около 140 г. христианского летоисчисления Птоломей, один из самых знаменитых мудрецов Александрийской школы, соединив свои идеи с народными верованиями и некоторыми современными ему астрономическими открытиями, составил систему, которую можно назвать средней. Она носит его имя и в течение 15 веков была единственной, признаваемой во всем цивилизованном мире.

По системе Птоломея Земля есть шар, находящийся в центре мира и составленный из четырех элементов: земли, воды, воздуха и огня. Это составляло первую область, называемую элементарной. Вторая, эфирная, состояла из одиннадцати небес или сфер, концентрически окружающих землю и вращающихся вокруг нее, а именно: сферы Луны, Меркурия, Венеры, Солнца, Марса, Юпитера, Сатурна, неподвижных звезд и первого хрустального неба, прозрачной, твердой сферы; потом второе хрустальное небо и, наконец, первый двигатель, приводящий в движение все низшие небеса и заставляющий их совершать один оборот в 24 часа. За этими одиннадцатью небесами находился Эмпирей, местопребывание блаженных, названный так от греческого слова ??? – огонь. Считалось, что эта сфера проникнута блеском и сиянием света, подобного огню.

Верование в несколько небес, возвышающихся одни над другими, продержалось долго, но число их подвергалось изменению. Обыкновенно седьмое небо считалось высшим, отсюда и выражение: находиться на седьмом небе. Ап. Павел говорит, что он был восхищен на третье небо.

Независимо от общего движения, небесные тела, по понятиям Птоломея, имеют и свои собственные, более или менее обширные, в зависимости от отдаленности их от центра. Неподвижные звезды совершают один оборот в 25 816 лет. Последний расчет доказывает знание предварения равноденствий, совершающегося действительно в 25 868 лет.

12. В начале XVI века Коперник, знаменитый астроном, родившийся в Торне (Пруссия) в 1472 г. и умерший в 1543, пересмотрел систему Птоломея и составил свою, которая, подтверждаясь ежедневными наблюдениями, одержала верх и совершенно опровергла идеи Птоломея. По новой системе в центре находится солнце, а планеты описывают вокруг него круговые движения; луна есть спутник земли.

Столетием позже, в 1609 г., Галилей, родившийся во Флоренции, изобретает телескоп, а в 1610 г. открывает четыре спутника Юпитера и вычисляет их движения. Он замечает, что планеты не имеют собственного света, а освещаются солнцем, что это сферические тела, подобные Земле; он наблюдает их фазы и вычисляет продолжительность их обращения вокруг своей оси; таким образом, он материальными доказательствами подтверждает систему Коперника и дает ей окончательную санкцию.

Этим была уничтожена теория о многочисленных небесах. Планеты были признаны мирами, подобными Земле и, подобно ей, вероятно, обитаемыми; звезды – бесчисленными солнцами, составляющими вероятные центры стольких же планетных систем; а наше солнце признано центральною звездою подчиненного ему планетного вихря.

Теперь стало ясно, что звезды не заключены в определенный пояс небесного свода, а неправильно разбросаны в беспредельности пространства. Те, которые кажутся нам близко соприкасающимися, в действительности находятся на неизмеримых расстояниях одна от другой; те, которые кажутся самыми маленькими – наиболее отдалены от нас, а самые крупные, стоящие ближе других к земле, все же удалены от нее на сотни миллиардов миль.

Звездные группы, носящие названия созвездий, в действительности представляют только кажущееся расположение небесных тел, видимых на большем расстоянии; эти фигуры производятся перспективой подобно тому, как светящиеся точки, разбросанные по обширной равнине, или деревья в лесу представляются взорам человека, находящегося на определенной неподвижной точке. В действительности эти группы не существуют, и если бы можно было приблизиться к одному из таких созвездий, то форма его исчезла бы и появились бы новые сочетания.

Если существование этих созвездий только кажущееся, то и значение, приписываемое им народным суеверием, обманчиво и влияние их воображаемо.

Чтобы отличать созвездия, им дали названия, например, созвездия Льва, Тельца, Близнецов, Девы, Весов, Козерога, Рака, Ориона, Геркулеса, Большой и Малой Медведицы, Лиры и пр. и изображали их фигурами, по большей части фантастическими, напоминающими названия, но не имеющими никакого отношения к кажущемуся виду созвездия. Потому было бы бесполезно искать эти фигуры на небе.

Вера во влияние созвездий, особенно тех, которые составляют двенадцать знаков зодиака, происходит от данных им названий; если бы созвездие, названное Львом, получило наименование осла или овцы, то ему, конечно, приписывали бы совсем другое влияние.

13. Итак, со времен Коперника и Галилея старые космогонии уничтожены совершенно. История повествует, какую борьбу должны выносить эти гениальные люди с предрассудками, своего времени и, особенно, с духом сектантства, заинтересованного в поддержке заблуждений, на которых основывались верования, считавшиеся неоспоримыми. Достаточно было изобретения одного оптического инструмента, чтобы разрушить многовековое сооружение. Но ничто не может устоять против истины, когда она признана таковой. Благодаря книгопечатанию, масса читателей, познакомившихся с новыми идеями, освободилась от иллюзий и приняла участие в борьбе. Таким образом, приходилось бороться уже не с отдельными личностями, а с общественным мнением, ставшим на сторону истины.

Как велик мир в сравнении с ничтожными размерами, приданными ему нашими отцами! Как чудно творение Божие, когда его видишь совершающимся по вечным законам природы. Но сколько было нужно времени, сколько гениальных трудов и усилий, сколько самоотвержения, чтобы открыть, наконец, глаза и сорвать повязку неведения.

14. Отныне путь был открыт, и много славных умов появилось для развития начатого дела. Кеплер в Германии открыл знаменитые законы, носящие его имя. Он доказал, что орбиты планет не кругообразны, а эллиптичны, и что солнце занимает один из фокусов этих эллипсов. В Англии Ньютон открыл закон всемирного тяготения, а француз Лаплас создал науку о небесной механике. Теперь астрономия основывается уже не на приблизительных соображениях, а представляет науку, опирающуюся на самые точные данные математического анализа и геометрии. Таким образом, положен один из краеугольных камней истории Бытия через 300 лет после Моисея.

Глава 6. Всеобщая уранография (Космография)[13 - Эта глава извлечена из серии сообщений, данных в Парижском Спиритическом обществе в 1862 и 1863 гг. под названием «Уранографические этюды» и подписанных именем Галилея. Медиум М. С. Ф.]

Пространство и время

1. Много было дано определений пространства, и главнейшее из них следующее: пространством называется расстояние, разделяющее два тела. Из этого некоторые софисты вывели, что где нет тела, не существует и пространства, и на этом некоторые богословы основали свое мнение, что пространство необходимо должно быть конечно, так как ограниченные в числе и объеме тела не могут составить бесконечного ряда и, следовательно, там, где прекращаются тела, должно прекратиться и пространство. Давались еще и другие определения пространства: место, в котором движутся миры, пустота, в которой действует материя и т. п. Оставим в трактатах, где они покоятся, все эти ничего не определяющие определения.

Пространство есть слово, выражающее первичную идею, аксиому, ясную бездоказательно и которую всякие определения могут только затемнить. Мы все знаем, что такое пространство, и я хочу только установить его бесконечность для того, чтобы последующие наши изыскания не встречали препятствий, ограничивающих наш кругозор.

Итак, я говорю, что пространство бесконечно, потому что нет возможности представить себе его границы и, несмотря на всю трудность постижения бесконечности, нам все-таки легче мысленно подвигаться в пространстве хотя бы целую вечность, чем, остановившись на каком-нибудь пункте, представить себе, что дальше уже нет протяжения.

Чтобы представить себе бесконечность пространства насколько это возможно при ограниченности наших способностей, предположим, что, покинув землю, затерянную в пространстве, мы направляемся к какой-нибудь точке вселенной и подвигаемся с быстротой электрической искры, проходящей тысячи миль в секунду. Через несколько минут, пролетев миллионы верст, мы находимся уже на таком расстоянии от только что покинутой нами земли, что она кажется нам едва заметной, бледной звездочкой. Еще мгновение, и, продвигаясь все в том же направлении, мы достигаем тех отдаленных созвездий, которые едва видны с вашего земного шара; и тут уже не только земля совершенно исчезает из наших глаз и теряется в глубинах небесных, но даже солнце во всем своем великолепии помрачается расстоянием. Но мы продолжаем двигаться с быстротою молнии и, с каждым шагом подвигаясь в пространстве, пролетаем через целые системы миров, целые острова эфирного света, целые млечные пути звезд и, наконец, через роскошные сияющие области, которые Бог усеял мирами в таком изобилии, как земные луга цветами.

Но мы двигаемся всего только несколько минут, и уже сотни миллионов верст отделяют нас от Земли и миллиарды миров прошли перед нашими глазами. И все же, слушайте: мы не подвинулись ни на шаг во вселенной!

И если мы будем так продолжать не минутами, а годами, веками, тысячами веков и миллионами вековых периодов и все с той же быстротой молнии, – то мы подвинемся не более прежнего. И то же будет, в какую бы сторону мы ни направились, куда бы ни устремились с той песчинки, которая называется Землей.

Вот что такое пространство!

2. Время, как и пространство, есть слово, само себя определяющее; о нем можно составить себе более верное понятие, установив его отношение к бесконечному целому. Время есть последовательность явлений; оно связано с вечностью так, как вещи связаны с бесконечным пространством. Вообразим себе начало нашего мира, ту примитивную эпоху, когда земля не начинала еще колебаться, как кадило, под влиянием божественного побуждения, – одним словом, вообразим начало Бытия. Тогда время еще не выходило из таинственной колыбели природы и никто не мог бы сказать, какая это была эпоха: указатель вековых часов еще не был тогда приведен в движение. Но, тише! Вот пробил первый удар на часах вечности, и уединенная планета уже двинулась в пространстве – и был вечер, и было утро. Но вне этой земли, в пространстве, вечность все так же неподвижна и молчалива, хотя время идет для многих миров. На земле же вечность заменилась временем, и многие-многие поколения отныне будут отсчитывать минуты, годы и века.

Перенесемся теперь к последнему дню планеты Земля, к тому часу, когда, согбенная под тяжестью лет, она будет вычеркнута из книги жизни, чтобы более не появляться в ней: тут останавливается смена событий, движение, которым измерялось время, прекращается, а с ним кончается и самое время.

Вот простое изложение естественных событий, дающих начало времени, дозволяющих ему продолжаться и, наконец, угасать. Этого довольно, чтобы показать, что с той точки, на которую мы должны стать для наших исследований, время не более, как капля, падающая из тучи в море, падение которой рассчитано и измерено.

Сколько миров в безграничном пространстве, столько и времен различных и несовместимых. А вне этих миров одна вечность заменяет последовательность этой преходящей чреды и своим неподвижным светом мирно наполняет всю необъятность небес. Необъятность беспредельная, вечность бесконечная – таковы великие свойства природы во вселенной!

Взор наблюдателя, пронизывающий беспредельные пространства, ни в чем не встречая препятствий, и ум геолога, проникающего за пределы веков до глубины отверстой пропасти вечности, в которой оба некогда исчезнут, действуют совместно, оставаясь каждый на собственном пути, и сообща достигают двойного понятия бесконечности: в пространстве и во времени.

Итак, не оставляя этого порядка суждений, нам легко будет постичь, что время есть только отношение преходящих явлений и зависит исключительно от предметов измеримых, потому, если, принимая земные века за единицу, мы будем нагромождать их тысячами на тысячи и, таким образом, составим колоссальное количество, то число их составит все-таки только точку в бесконечности; также и миллионы миль, присоединенные к миллионам миль, не более, как точка в беспредельном пространстве.

Так, например, века не входят в эфирную жизнь души, и мы могли бы написать число, равняющееся длине земного экватора, и предположить, что мы прожили столько же веков, но дух наш не состарился бы от этого ни на один день. Прибавив к этому бесчисленному количеству веков еще целую серию, цифровое изображение которой имело бы длину, равную расстоянию земли от солнца или даже большую, и воображая себе, что мы прожили все это непостижимое число лет, то, дойдя до конца, мы увидели бы, что вся масса веков, прошедших над нашими головами, как будто не существовала: перед нами, все-таки, целая вечность.

Время есть только относительное измерение последовательности преходящих явлений, а вечность неизмерима никакою мерою в отношении продолжительности: для нее все и всегда в настоящем.

Если века веков меньше секунды в сравнении с вечностью, что значит продолжительность жизни человеческой!

Материя

3. Как глубоко разнообразны и существенно различны кажутся нам с первого взгляда все вещества, составляющие мир. Мы не находим не только полной тождественности, но даже ближайшего сходства в составе веществ, искусственных или природных, ежедневно проходящих перед нашими глазами. Какое несходство в твердости, сжимаемости, весе и многих других свойствах тел, между атмосферическими газами и золотою жилой, между водяною молекулой облака и атомом минерала, образующего твердый остов земного шара! Какая разница в тканях и химическом составе разнообразных растений, украшающих землю, и не менее многочисленных представителей животного царства!

Однако мы можем считать абсолютным принципом, что все известные и неизвестные вещества, как бы различны они нам ни казались в отношении их внутреннего состава или их взаимодействия, в действительности представляют только видоизменения проявлений материи, только различные ее превращения, происходящие под влиянием бесчисленных действующих на нее сил.

4. Химия, сделавшая столь значительные успехи со времени начала моей жизни, когда ее причисляли еще к тайной области магии, эта новая наука, по справедливости называемая детищем эпохи точных знаний и основанная исключительно и гораздо более, чем ее старшие сестры, на опытном методе, химия совершенно уничтожила и опровергла понятие о четырех элементах, признаваемых древними в природе! Она доказывала, что состав земли состоит из многих субстанций, соединенных различным образом, что воздух и вода также разложимы и состоят из определенного количества атомов газа; а огонь не только не основной элемент вещества, но состояние материи, зависящее от всемирного движения, которому она подчинена, и от явного или скрытого окисления.

Взамен она открыла большое количество элементарных тел, до тех пор неизвестных. По ее предположению, эти тела в определенных пропорциях входят в состав разных веществ и тел, изученных ею, и совместно участвуют в работах великой лаборатории природы. Эти элементы она назвала простыми телами, чтобы указать на то, что она считает их первичными и неразложимыми и что никаким воздействием их невозможно привести к более простым формам.[14 - Главными простыми телами считаются из неметаллических: кислород, водород, азот, хлор, углерод, фосфор, сера и йод; к металлическим принадлежат: золото, серебро, платина, ртуть, свинец, олово, цинк, железо, медь, мышьяк, сода, поташ, кальций, алюминий и проч.]

5. Но там, где останавливаются исследования человека, даже вооруженного самыми совершенными искусственными чувствами, действие природы продолжается. Там, где кажущееся становится в глазах большинства на место действительного, где практик-ученый уже начинает различать начало вещей, там перед взорами проницательного наблюдателя, умеющего схватить настоящее творчество природы, открывается первобытная, космическая материя, простая и единая. Образуя составные материалы вселенной, она разнообразится в некоторых частях при их происхождении и разделяется на солидарные тела, которые по миновании их жизни вновь разложатся и рассеются в пространстве.

6. Есть вопросы, которых мы сами, духи, страстно преданные науке, не в силах разрешить, о которых мы можем высказать только личные, более или менее верные догадки. По этим вопросам я не буду высказывать своего мнения или постараюсь его доказать; но настоящий вопрос не относится к их числу. Потому я скажу желающим видеть в моих словах рискованную или неосновательную теорию: окиньте, если можете, одним взглядом все разнообразие превращений природы, и вы поймете, что, не признавая единства материи, нельзя объяснить не только солнечных систем или звездных сфер, но, не заходя так далеко, даже прозябания семени в земле или зарождения насекомого.

7. Если мы находим такое разнообразие в материи, то это происходит оттого, что силы, производившие ее превращения, и условия, в которых они проявлялись, были бесчисленны, а потому и разнообразие соединений бесконечно и не могло бы быть иным.

Итак, к какому бы разряду ни относилась рассматриваемая материя, к флюидам или веществам невесомым, или к телам, обладающим обыкновенными свойствами материи, но в мире есть только одна первобытная субстанция – космическая материя.

Законы и силы

8. Если бы одно из малоизвестных существ, проводящих свое эфемерное существование в мрачных глубинах океана, одна из этих нереид – жалкое животное, знакомое с произведениями природы только по некоторым образцам рыбных пород или подводных зарослей, внезапно получило дар разумности и способность изучать свой мир, составляя о нем гипотетические предположения, обнимающие всеобщность его явлений, какое понятие могло бы оно составить себе о живых существах, развивающихся в его среде, и о земном мире, выходящем из поля его наблюдений?