В поместье герцога. Роман

Их она тоже приняла. И лицо её из гордого стало строгим и холодным.

Бургомистр Земан и трое других горожан застенчиво стояли перед строгой герцогиней. Но когда через миг вышли, направились к воротам, и теперь, выдохнув, остановились. Горожане переглянулись, бургомистр вытер лоб голубым платком. Лицо его всё ещё пылало. Остальные оглянулись.

А герцогиня уже восседала на своей белой кобыле, за ней следом на прекрасных лошадях ехали её дочери-барышни.

Горожане не смогли вымолвить ни слова от беспокойства.

– Как быстро она от нас отделалась, – заметил один из ратманов, – Так не терпелось выехать!

– Смотрите, смотрите, как принцесса Йоганка сидит на коне! Он так ей послушен, девушка прямо создана для гарцевания.

– Ей всё удаётся, кроме правления. Зато Катержина – вылитая мать.

– Вчера Йоганка спасла ребёнка ключницы и дала ей серебряную монету. Королева! – вскрикнул испуганно, – Ах! – и горожанин вздохнул.

– Как ловко коня сдержала в узде, смотрите, как славно, ей бы мальчишкой родиться.

– Герцог бы за это половину своего имения отдал.

Умолкнув, наблюдали он за герцогиней с двумя дочерьми в сопровождении двух слуг, уносящимися вдаль к другому подворью. Когда и его миновали, подъехали к замку, быстро свернули на дорогу, с которой слышалось по-чешски: «Ваша милость!» Дамы заметили плохо одетого человека, и ещё одного крестьянина, волочившегося за панским холопом. Холоп покорно приветствовал, крестьянин поплёлся дальше, но от взглядов высшего общества не скрылся и криком своим их не обеспокоил.

Лицо пани герцогини помрачнело, а её дочери были удивлены. Лишь Йоганка повернула коня, чтобы выслушать бедного крестьянина, но строгий взгляд матери остановил её:

– Народ коварен и склонен к притворству. Не стоит давать волю чувствам, – пояснила герцогиня дочерям по-французски.

И они выехали на длинную аллею. День был ясный. Высокие косматые липы по обеим сторонам дороги начинали цвести. Их пышные арки отливали золотом в солнечных лучах. Рысью обходили они на своих лошадях вправо и влево прелестную сельскую местность с изредка белеющими стволами деревьев. В выси сияла ясная синь, а вокруг них простирался тёплый светлый густой лес.

Строгость исчезла с лица герцогини, и Йоганка вмиг забыла про крестьянского холопа и переживала лишь о том, что нельзя было пустить коня в галоп. Они ехали, исчезая в обольстительном сумраке тенистых деревьев.

На аллее стихло.

А в это время по лестнице замка поднимались горожане, пришедшие в герцогство. Но далеко не дошли и остановились. Снизу их громко окликнул учитель пан Подгайский, догнав их, он еле перевёл дух,

– Солнышко и нас согрело, пане соседи! Слава Богу! – и вытерев лоб голубым платком, открыл табакерку и протянул её прочим, – Доброго здоровья! Хотели тогда Вас принять. Но уже битый час бегаю с этим вопросом. Жаль, наверху опасно и лестница в холл уже не ведёт.

– А куда же, пан учитель?

– И про меня вспомнили из-за музыки. В этом году поставим оперу. Недавно только оркестром дирижировал, и вот опять обо мне вспомнили. В этом году будет много всего нового. Ко мне прислали кого-то, говорят, итальянца, тоже прекрасного певца.

– Ах, это Арнольди, – заметил Земан, – Правда, говорят, что при всём этом, он ещё и бывший заключённый. Весьма ловкий паренёк.

– Всем этим весьма заинтересована пани герцогиня, а у неё полномочий больше, чем у герцога.

– Да, итальянец недурён собой, – усмехнулся Суханек.

– И это главное. А герцога пока не заметно. Ещё не прибыл.

– Маленько прихворнул. Но это ненадолго. Это как после простуды, опять будет свежим и бодрым. Все у нас ему добра желают.

– Только в этом году.

Соседи всё ещё стояли стеной. Теперь на них упал солнечный луч.

– Вот и солнышко меня благословляет. С Богом!

– Славно управили, – кивнули ему горожане, наблюдая как учитель поднимается по лестнице, прошёл за ворота и очутился у часовни замка.

Подгайский, спросил горничную, заставил одного из лакеев побегать, чтобы разузнать, где живёт Арнольди. Тот, не дослушав, указал рукой вперёд:

– Иди туда!

По лестнице спускался Арнольди, искусно облачённый, неся изящно украшенную книжку в красном переплёте. Он бросил мимолётный взгляд на учителя, хотел пройти, но тот заставил итальянского певца ему представиться. Арнольди отвечал по-чешски, но было заметно, что с трудом. Он говорил спокойно, запинаясь, будто подавленно:

– Я искал Вас, пан учитель. Хотел объявить, что скоро прибудет герцог, и хотел просить помощи в постановке опер.

– Вот же милость герцога!

– Но в хоре певцов недостаточно, где бы ещё взять. Вы должны знать…

– Приведу моего помощника, да и моя дочь неплохо поёт.

– Хорошо, ладно. Тогда сегодня в четвёртом часу. А лучше в четыре. До свидания, пан учитель!

Легонько поклонившись, он заторопился в сторону, где были покои дочерей герцога.

Подгайский ещё с миг проследил за Арнольди, пока не услышал городской звон и повернул к дому.

«Совсем мальчишка, а уже так держится! Видать, не из простых! Ну да, каждому своё! – размышлял учитель, – Столько всего знает, а ведь такой ещё зелёный… но… но…» – и он покрутил головой, будто о чём-то вспоминая, но никак не мог вспомнить, о чём. Заложив руки за спину, повесив голову и так в размышлениях и добрёл до дома, где его уже ждала драгоценная супруга с горячим супом к обеду.

В третьем подворье Арнольди встретил управляющего Врану. Врана не хотел его пускать, но Арнольди заставил. Управляющему это было в диковинку. Какой-то певец. Местный комедиант, а позволяет себе… Но с уважением отнёсся к итальянцу первым делом за оперы, к тому же, это очевидно, уже заслужил милость всемогущей герцогини. Потом пояснил свой утомлённый вид:

– Видите ли, пан управляющий, ещё не все меня знают. По-моему, мы виделись ещё в Праге…

Брови управляющего устремились ввысь, а лицо наморщилось сильнее.

– Думаете, встречались? Может, кто-то просто с кем-то похожим на меня? Может. Но что до Вас, «пан управляющий», у «Голубого зайца» во время «Реквиема», мог бы поклясться, что это быди именно Вы.

– Не понимаю, как…

– А как же та драка на Мёртвой улочке?

Брови управляющего снова поднялись, но тут же распрямились, потому что взгляд его явно приготовился улыбнуться. И он подал Арнольди руку.

– Ай-ай, вот же память у человека!

Кто-то похожий на меня такое вытворил! Ну что, итальянец, добро пожаловать в замок! Но и солнце на месте не стоит. Следуйте за мною! Обедать со всеми вместе в полдень будете, такова уж моя военная привычка!

Арнольди поблагодарил и уяснил для себя, что ранее с управляющим не виделся. Расстались добрыми друзьями.