Судьба – тени прошлого

– Поднимаемся, – грубо буркнул старый учитель.

Склон был не сильно крутым, однако обросшим высокорослыми травами и сорняками, крапивой. Подъем был неприятный. Зендей еле полз ввысь, то и дело ища ногою место, куда можно опереться. Эверард хоть и был стар и на вид хрупок, но он легко преодолел этот подъем. Намного быстрее, чем Зендей. И даже не запыхался, в отличие от мальчика. Поднявшись, он заметил одинокую, заросшую могилу. На ней была выточена надпись «Джон Медбер. Любимый и преданный брат».

– Что это? – спросил Зендей с такими наивными детскими глазами, но глубоким, проникновенным взглядом. Взглядом того, кто уже прошёл через это, того, кто понимает.

– Это могила простого солдата. Моего младшего брата. Он погиб. Он доблестно сражался на фронте во времена прошлой войны с Севером. В 1044 году. Я не смог его защитить. Я потерял всё, что у меня было. Мой отец был полководцем и входил в Высший Гвардейский Состав. Он был одним из тех, кто яростно выступал за начало войны. За то, чтобы наши войска вступили на земли северян без объявления военных действий. Из-за своей алчности и нежелания приходить к компромиссу мой отец вместе с некоторыми другими полководцами напали на мирные земли Севера. Без предупреждения. Мой отец стал тем, благодаря кому погиб мой брат, благодаря кому погибли тысячи невинных воинов обеих стран, – старик аккуратно присел, посмотрел влажными дрожащими глазами на могилу. Стал дрожащими руками выдергивать один из другим сорняки и травы, высосшие вокруг. Зендей никогда ранее не видел наставника в таком виде. Он был удивлён, но всё прекрасно понимал, сел подле могилы и помог вырывать сорняки. Зендей вспомнил, как видел в помутненном зернистом взгляде кровь мамы, видел, как она умирает, а он – не в состоянии ничего сделать. Даже пошевелиться. Скованный болью и ужасом в полусознательном состоянии.

Зендей заревел.

– Простите, пожалуйста, учитель… Я… я… так глуп…

– Ничего. Поплачь, тебе станет легче, – сказал уже совершенно иным тоном Эверард. Таким нежным, добрым, заботливым. И положил ему на плечо свою старую мозолистую сильную руку.

– Я ничего не мог сделать тогда… Я не смог помочь маме… Моей мамочке… Она спасла меня, а я её не мог… Она всегда меня поддерживала, всегда ласкала, любила… А я был так слаб! Я подвёл её! – всё сильнее и сильнее плакал мальчик. Визг его отчаяния раздался по всей округе.

– Тише, тише… – тихим и ласковым голосом успокаивал Эверард. – Я уверен, тебе не стоит брать на себя всю ответственность. Знаешь, и никогда нельзя сожалеть об ушедших. Ведь я сам не смог. Я всегда винил и буду винить себя в том, что не защитил брата. Но ты, мой мальчик, не допускай моих ошибок, стремись к тому, что своей жертвой будешь спасать других. Никогда не сожалей и не смей принуждать себя к сожалению. У тебя есть тот, кто важнее всего на свете. И он ещё жив. Не допусти новых страданий и сожалений. Твой брат этого не заслужил. Держись за него… до последнего.

Зендей уже не забудет эти слова. До самого момента смерти он будет нести это бремя на себе. И он умрёт ради своего брата. Ведь, кроме Адияля, ничего ценнее для него нет. И в последний миг, когда его сердце будет каменеть, а тело холодеть, он лишь напомнит ему о словах этого старика. Слова того, кто помог Зендею обрести новый смысл жизни. Понимание того, что для него есть самая важная цель в этом мире. И такую же цель он хочет передать напоследок младшему брату.

VII.

День 24. Сегодня приедет мой отец. Он уже выслал нам письмо. Как раз к семилетию Адияля, видно. Даже не знаю, радоваться ли мне, злиться ли…

– Здравствуй, дядя Эверард, – приветствовался мужчина с густой щетиной, множественными порезами на руке и лице.

– Здравствуй, мальчик мой, который стал мужчиной. Иди скорей к сыновьям. Иначе точно сожрут меня здесь же! Измучили… где отец, когда отец…

– Папа! – завизжал Зендей, неожиданно увидев Вэйрада.

– Зен… Сынок… Я виноват…

– Папа…

Оба разревелись в сильных объятиях.

– Почему ты так долго не приезжал!?

– Прости… Я… Мне жаль, сын…

На крики брата выбежал и Адияль. Он стоял в исступлении: разумеется, он был рад визиту отца, однако с каждым разом ему всё труднее и труднее давалось сознавать, что он его отец. Длительные перерывы в общении делали своё дело.

– Адияль… Ты так вырос уже… Наверное, догнать брата собрался! – робко и протяжно вымолвил Вэйрад, пытаясь обнять холодно стоящего ребёнка с пепельными волосами. – Чего не бежишь ко мне? Кто обидел?

– Отец… Отчего ты забыл про меня? – ледяным тоном вымолвил Адияль.

Они обнялись все втроём. Все вместе.

– Прошу, простите меня… мои сыны, мои дети… Я люблю вас крепче всего на свете! Прошу, простите заблудшего отца…

– Воссоединение родных всегда трогательно. Не так ли, господин Эверард Медбер? – хрипло произнёс незнакомый голос. Эверард отпрял, вынул меч.

– Ты ещё кто такой?

– Спокойно! Я с Вэйрадом приехал. Я его товарищ – Фирдес Отсенберд. Уберите, пожалуйста, лезвие. Иначе я сочту это за вызов, а отказать не смогу, ибо это ж сам Эверард Медбер, но явно безнадёжно проиграю, ибо это ж сам Эверард Медбер, – затрепетало знакомое лицо с лысиной.

– Вэйрад! Про то, что шута какого-то притащишь, ты когда собирался мне сказать? Я ему чуть кишки не вырезал!

Но Вэйрад его не слышал. Он был искренне рад воссоединению семьи и в то же время сильно опечален тем, что вынужденно бросил сыновей. Ведь у него ничего не осталось, кроме этих детей. И в будущем он, не колеблясь, отдаст жизнь за них. В надежде на то, что они будут жить и прервут цикл бесконечных страданий. 

VIII.

– Ваше Величество! – начал Норберт Изельгаам. – Ваш брат перешёл все границы! Он требует немедленного отступления войск и прекращения войны! Он нагло предстал перед Высшим Гвардейским Составом с таким милым заявлением! Я терпеть его выходок не собираюсь. Он шантажирует нас тем, что скажет, кто истинный наследник престола! Черт бы его побрал…

– Спокойно. У него нет никаких доказательств, никто ему не поверит. Это лишь блеф, – спокойно ответил Зельман, перебирая стопку бумаг. – К тому же, верить в это… Впрочем, опустим.

– Ваше Высочество, извините за прямоту, но мы не знаем наверняка, есть ли у него доказательства, или их нет. Вы, как и я, знаете, что в 1091 многие архивные документы исчезли. И я могу поспорить, что Вэйрад знает, где они. Я тебе говорил: их пропажа явно связана с ним! Я лично тогда бился с бестией, которая своровала что-то из архивов…

– Это лишь твоё предположение. Не более того. А сейчас оставь меня. Ты даже не представляешь, сколько у меня работы. Переговоры с Тзильетом пришли в тупик. Боюсь, конфликта не избежать, а учитывая войну с Игъваром, нам лучше потянуть время. Так что мне нужны в данную минуту лишь покой да тишина.

– Отдайте приказ на его убийство. Я лично всё сделаю, если понадобится.

Взгляд Златогривого наполнился гневом.

– Только посмей тронуть его! Я тебя под трибунал отправлю! Агаты было достаточно! – его голос сделался чересчур грозным и строгим. Казалось, он сейчас взорвётся. – Вон из моего кабинета!

Изельгаам спешно покинул короля.

Зельман выкинул перо и откинулся на спинку кресла в красной бархатной оправе. Задумался.

– Тебя избить мало! Ты смеешь ещё мне кидаться такими заявлениями? Ты, сукин сын, наследник престола! Моего престола! Я не потерплю надменностей. Стража! Взять этого сорванца! И избить к чертям! – рычал Эстороссо.

– Ваше Величество, стойте! Это же ваш сын! – крикнул Зельман, прикрыв собой Вэйрада, которого собирались избить за очередное несогласие с отцом.

– Тебя никто не спрашивал, сын шлюхи! Ты здесь по моей доброй воле! Ты ещё смеешь что-либо говорить в мой адрес?

– Вы не правы! Вэйрад не заслужил этого!

– Что ты пропищал, сучий потрох?! Сгинь с пути, пока не поздно.

Зельман остался на месте.

– Уйди, мать твою! Он же тебя прибьет! – крикнул Вэйрад, которого уже схватили стражники. – Уйди!

– Нет. Перед животными отступать низко… 

– Ах ты ж, неблагодарный скот! Проси прощения! Живо!

– Отпустите Вэйрада.