Десятое Пространство. Перевертыш

– Впервые слышу о таком правиле, – с улыбкой сказал мужчина, – очевидно, ты брешешь!

Птичка снова обрела черноглазое присутствие в себе и чуть дрожа нахохлилась.

– Сегодня утром к тебе нагрянут гости, мастер. – Ответила птица-синявка. – Смотри в оба. – И взмахнув длинными крылами, унеслась прочь от странных дерев.

Мастер стоял и смотрел ей в след, завороженный этой блистающей формой, которая вдалеке стала расплываться наподобие миража. «А может никакой птицы и вовсе не было, а это мое подсознание решило со мной пообщаться, предупредить?» – Думал мужчина, шагая к своей обители.

На небе стало светлее, звезда уже собиралась подымать красоту, высвечивая на жемчужных строениях едва уловимый узор из символов, которыми она ежедневно общается с сознаниями, способными к пониманию.

Многие существа, особенно из нижнего мира не обладали этим великолепием, им был невиден светоносный эквилибриум понимания, этим славились только людское племя.

Раньше даже ходили истории о том, что человек сам являет весь космос, окружающий его. Что эта громада из темных областей холодного вакуума и звездных систем выходит из-под пера воображения. Потом, конечно, внесли кое-какие коррективы и через Перевертыш многое открылось с совершенно новой стороны. Оказалось, что и само человеческое племя является почти что фикцией, образованной более высоким сознанием.

Он-оно-она смотрит на свою песочницу, кое-где разравнивает землю, кое-где ее собирает, чтобы ландшафты имели собой отличие и крутизну для угодных дел. А человек, думающий что смотрит своими глазами, на самом деле смотрит глазами того сознания, который в незапамятные времена соорудил эту самую песочницу.

Это может показаться чем-то внушающим страх и даже тяжестью фатума, бессмыслицей, но если приглядеться, то становится ясно, что подобное положение даже еще более хорошечно, чем если бы люди и сами владели окутывающими их сознательными токами.

Можно было отпустить Ситуацию и отдаться нежным волнам окружающего океана. И все само собой начало бы приходить в порядок, минуя всяческие камни, лишние волнения вместе с глупостями шаблонного «ума».

У человека от того появлялись проблемы, что его природа была разобщена с течением общемирового разума, который все вокруг создал. Так сказать он плыл против, зачем-то махая руками, расплескивая вокруг себя животворные воды умиротворения.

Так обстояло дело с нижним миром, а то место, где мастер сейчас спал мирным сном, было неподвластно тому сознанию, который рисовал мирян. Облачное Хранилище – город Десятое Пространство, самоорганизующаяся система, начавшая свой поход житием цветастого, переливчатого тумана.

Жителям данных мест давалось нечто большее, чем просто свет сознания, им давался шанс на преобразование, который был также известен и в нижнем мире. Потому существовали мастера и эти книги-фолианты, в которых претендующие на Десятку должны были жизнеописать свое движение по искрящимся потокам превращения.

Некоторые попадали сюда с легкого мановения руки высшего сознания, некоторые, получив свободу, сами прокладывали себе путь наверх, но не было такого ума, который бы не знал о существовании Десятого Пространства.

В иной мерности эта форма предстояла как всеобщая сфера восприятия, способная вместить в себя все видимое и невидимое мироздание. В том слое реальности произошла глобальная сказочная «катастрофа», уничтожившая Вселенную.

Тут дело обстояло иначе, Десятка сформировалась в удобный город, который впускает в себя только пытливых и достойных, прошедших инициатический курс подготовки.

Нельзя схватывать всю громаду мира и называть сё одним лишь словом. Это слово не может по определению выказать себя, не пройдя многомерный корпус восприятия, который как известно, видит все с тех точек, которые в него вложили извне. Одно слово под эгидой всего мира… Это все равно что, если бы назвать сад, состоящий из доброго миллиона видов растений, одним лишь Садом, без каких-либо поясняющих записок.

Городскому мастеру снилось, что его детище, искусство чтения, упразднили, заменив то смысловое сияние просмотром нескончаемых видеолент, в которых фигурировали скалящиеся морды и символы, несшие собой помрачительный характер.

Ворочание на мягких постелях и холодный пот – вот в чем сейчас наблюдал себя мужчина. Ему сделалось дурно, и он проснулся. В голубоватое окно мягко светило солнце, утро обозначило себя присутствием духа новизны. К мастеру должны были прийти некие господа. Он встал с кровати и пошел приготовляться. Нужно было еще принять решение о том бардовом фолианте, который ему вчера принесла счастливая весть.

– Видится-славится очень хорошо, мне понравились выкладки о философии духа и о его движении по древу жизни. Ощущается на зубах крошка звездной пыльцы, но не так сильно, чтобы можно было плеваться. Дух здесь говорит славно, дух не просит помощи, нет, он желает войти в царство Небесного Хранилища, чтобы приобщиться к библиотеке. А библиотека у нас обширная, это бесспорно. Ставлю данной работе «хорошо».

На этих словах в форточку влетела та самая птица, которая и разносила счастливую весть по общему информационному полю. Мужчина написал на кремовой бумаге свое решение, поставил оттиск и подпись, запаковал все это вместе с фолиантом и отдал сверток птице.

Та прочирикала, и мастер дал ей хрустальный орешек за работу, и птичка в довольствии взмахнула крылами, покидая обитель. На солнечном свету орешек в ее клюве светился ярким белым светом. «Теперь осталось встретить гостей», – думал мастер.

Он принялся прибирать стол с лежащими на нем бумагами. В процессе приборки мужчина обнаружил письмо в бирюзовом конверте, где на обороте красовалась засушенная веточка сирени в сургуче. На «лице» письма были начертаны только инициалы мастера, в поле отправителя значилась пустота.

«Чтож, ладно, откроем – узнаем, что там!» Конверт легко поддался, в нем лежала желтоватая бумага грубой текстуры. На самой бумаге черными чернилами были выведены три абзаца пространного текста.

Мастер не сразу смог прочесть содержимое, так как оно было писано старым стилем, но на втором разу ему стало понятно, о чем речь. В нем говорилось о гостях и о том, о чем с ними следует и о чем не следует говорить. Так как гости прибудут из далеких земель более высокого порядка чем Десятое Пространство, то с ними нужно быть аккуратнее и более тоньше. Черные столбцы букв заканчивались не обычными точками, а круглыми пеньками, в которые были вписаны цифры.

«Словно бы велся какой-то диковинный отсчет от неизвестного чего к неизвестному чему», – заключил мужчина, закончив чтение. «Что за чудак это написал?» – Все дивился мастер. Но предупреждению решил на всякий случай внять. «Думать буду потом, сейчас требуется быть начеку. У меня предчувствие, что зачинается что-то великолепное и вместе с тем страшное».

Через пару десятков минут гости таки явились в обитель мастера. Выглядели они совершенно не примечательно, только лишь одна деталь чуть смутила мужчину: их материальные тела словно были посыпаны какой-то тлеющей пылью, будто бы они сошли с простонародных журналов «о быте и моде» старого времени.

В письме говорилось, что они с другого пласта более «высокой» реальности, который отстоял от привычного мастеру мира на два, а то и на три века вперед. Время странно себя вело в данном случае, но пусть будет как будет, решил мастер и с улыбкой принялся показывать гостям свой Дом.

Один из гостей, а их прибыло трое, показал пальцем на картину, которая висела на стене у рабочего стола. На ней было изображено действо восхождения на Гору, чья форма являлась песочными часами, верхняя часть из которых уносилась далеко в темноту космических прерий.

Гость сказал, что им известно об одном смельчаке, который решился на одинокий поход к этой самой Горе. Из его рассказа стало ясно, что тот человек стал прародителем течения, которое взяло все мысленные верхушки в мире, из которого явились гости. Двое других согласно закивали, соглашаясь с говорившим.

– Это ваша религия? – Поинтересовался мастер.

Поведавший эту историю добродушно улыбнулся и ответил:

– Не совсем верное предположение, но что-то в этом учении есть и от религии. Слишком оно прибралось к вере, но эта вера не слепая, а полностью сознаваемая. – Говорил Гость и смотрел прямо в глаза мастеру, а тот внимательно слушал.

Все остальные молча стояли, ожидая развязки. Говоривший продолжал:

– Мы находимся в содружестве со Временем, с его непоколебимым движением в нашем уме. За это он нам дает лазейки к путешествиям в прошлое, вот как сейчас, например. Мы побывали за многие сотни тысяч лет до «здешнего уклада» и вы подивитесь, если я вам скажу, что и в том пласте реальности вы существуете, причем в совершенно таком же виде, каким я вас встретил на данный момент.

Стоило ли удивляться мастеру? Было не без этого.

– Если моя преемственность исходит из дальних конечностей Времени… – Сказал мастер и запнулся.

Он все глядел на гостя, а тот начал потихоньку «рябить», овиваясь едва уловимым дымком. Остальные два персонажа так и стояли столбами, практически не дыша. «Кто-то здесь играет в шутку», – пронеслось в мастерском сознании.

Мужчина недоверчивым тоном продолжил:

– Если бы я на самом деле был там, в этом самом Прошлом, получается, что я сам себе выдаю указки, так? – Он еще пристальней взглянул на гостя, ввинчивая взор в его дымное средоточие.

Гостевая сумрачность покачала головой. Это можно было расценить как знак согласия, так и противоположность со знаком минус.

Мастер в исступлении воскликнул:

– Да это же все туманная нелепица!

Тот чуть улыбнулся, собираясь прояснить ситуацию.

– Все что вы сказали относится к рангу: не совсем верное предположение. – Дымка стала все набирать маху, искрясь теперь мелкими искорками. – Многоуважаемый мастер, не нужно подозревать нас в чем-то околесническом, мы не за тем прибыли сюда. А по поводу вас в Прошлом: он, тамошний, существует, так сказать, независимо от вас, в другом слое «общего пирога», а вы в свою очередь занимаетесь бытийством в другом.

– Как такое возможно в нашем мире? – Вопросил мастер. – Я всегда считал, как и мои предшественники, что мир – это громадная сфера, и каждый из нас существует, будучи в ее центре.

– У нас, людей будущего, несколько другое представление о мироустройстве. – Ответил гость. – Каждый из сознательных существ формирует свой слой реальности, и они бесконечно накладываются друг на друга, образуя все многообразие, которое вы наблюдаете вокруг.

Двое других гостей согласно кивали, соглашаясь со своим напарником. Один из них захотел взять слово, но мастер, завидев это, жестом предупредил вмешательство в диалог. Гостю, который зачал сю ветку разглагольствования очень нравилось происходящее, он довольствовался и своими словами, и реакцией мастера.

Как бы там ни было, какими бы сведущими не слыли мастера в Десятом Пространстве, все же они были чуть далеки от всяческих «мировых» концепций, считая это игрушками и замутнением внутреннего взора. Теперь вот мастер глотнул обжигающего воздуху и многие мыслетечения у того переворачивались в голове, желая излиться наружу, из темноты к свету.

– Заметьте, я нигде не говорил, что вы неправы или еще что в таком роде. – Вкрадчиво заговорил гость, обращаясь к задумавшемуся мужчине, – Я сказал о пироге и о том, что у всех нас свое представление о жизни. У вас вот веками, поколениями сложившееся «свое», в которое также вошли и всяческие ментальные «наработки», подчерпнутые из окружающего мира.