Десятое Пространство. Перевертыш

Разносился сумрак приближающегося вечера, образ Треугольника был практически готов и оставались последние, весьма будничные штрихи. Феям наказали завершить потрет без присутствия девы, ибо той нужно было принести в порядок залу. Гости не должны видеть хаос.

И вот, спустя некоторое время люстра снова висела на высоком потолке. Мелко покачивались стекла ее стразинок-слезинок от дуновения сквозняка, а на середину комнаты был выставлен продолговатый стол, по периметру которого ожидали скорых гостей резные стулья с мягкими спинками.

На кремового цвета скатерти рассредоточили пять комплектов посуды с приборами, для пяти же персон, по краям стола выставили пару ваз со свежесрезанными цветами, а тарелки увенчали розами из лиловых салфеток.

– От порядка жди нарядных друзей! – Оживший портрет Треугольника, поддерживаемый феями, осторожно влетал в залу, оглядывая свой новый дом.

– Какая прелестная комната, Тема! – Обратился он к деве.

– Да уж, скажешь больше – улетишь прямиком в яму с апельсинами! – Ответила девушка и звонко засмеялась.

Потрет выставили перед столом, чтобы гости могли свободно общаться с Треугольником, влекомые желанием к открытому диалогу с красотой параллельного мира. Лунный месяц выставил вперед золоченую подножку и друзья, шедшие к дому Темы все как один спотыкались, веря в наилучший исход сегодняшней встречи.

Система Трех легко опознавала входивших гостей, и приветствовала каждого из них, посыпая круглые полы шляпок кукурузной мукой. Одна из дам, бывшая в миру замочным ключом от несметных материальных богатств, хотела было воспротивиться от посыпки, говоря, что в том нет необходимости, что она давно знакома с хозяйкой и была тут уже добрую сотню раз, но система была непреклонна и гостье пришлось послушно встать под распределителем.

Порция желтого порошка для всех! После посыпки гости оказывались в просторной гардеробной, где столики из металлизированного шифона представляли собой круто сваренные тугие нити со свойствами крепкого чая. Эти столики можно было кушать, да!

Каждый из гостевого братства-сестринства отщипнул по кусочку данной диковинки и каждый, удивленно попискивая, удивленно же восклицал почти одно и тоже: «Никогда бы не подумал, что обыкновенные предметы обихода могут быть такими вкусными!».

Тем временем главная зала была полностью готова к приему дорогих сознаний. Тема стояла у входа, чтобы встречать подходивших, а феи-прислужницы порхали над потолком, внимательно блюдя обстановку. Ни один волос с головы девушки не должен упасть на цветные ковры, иначе дому придет конец!

– У Треугольника все такая же смешная шляпа, как и раньше, – сказал один из гостей, послав воздушный поцелуй портрету.

– А мне боязно, – вымолвил другой гость, почтенный старец в голубоватом клобуке, – что эта химера вылезет из холста и всех нас разом погубит. – Он перекрестил улыбавшееся изображение, продолжив, – в наше время, когда еще краски не могли ходить под столы, а феи не летали под крышами в качестве прислуги, магия строилась на двух многогранных ипостасях, а именно: Очи Пристрастия и Мистификации Мистицизма.

Тема хохотнула, когда старец изрек последние слова. Он покосился на устраивавшую данный прием деву и чуть нахмурился ее чудаческому виду. В большей степени его занимала не сколько одежда, сколько настроение достопочтенной. А та, завидев, что старец на нее глядит вытащила из-под юбки золотое колечко с камнем и помахала смотревшему. Старец смутился и наконец отвернулся, принявшись шептать что-то себе под нос и оглядывать просторную залу. Хоть гостей было немного, но все они имели исключительный и высокий порядок в царившей при Теме иерархии. Чины расходились по швам и вновь сходились, сшиваясь на манер распоротых юбок платья. Платье это выглядело таинственной вуалью, на которой были рассредоточены блистающие стразины.

Стразины теперь вот находились в гостях у Темы и поглядывали то на стол, где пестрели яства, то на потрет, где заливисто улыбался не то ангельский, не то демонический Треугольник, то на саму хозяйку, которая выглядела так, словно отсчитывала про себя некий музыкальный ритм или такт. И вот все оказались в сборе, хозяйка еще раз в знак приветствия склонила голову и завела недолгую беседу, попутно указывая феям чтобы те показали дорогим гостям их места.

– Уважаемые великосветские, обладающие недюжинным мастерством к выражению творческих порывов, приветствую вас в своем имении! Этот прием означился для тех целей, чтобы чуть ближе познакомить вас с великолепным Треугольником, который в свою очередь поведает всем нам, интересующимся и занимающимся оккультистским эзотеризмом, о таинственных Мистификациях Мистицизма. – Тема указала рукой на старца в голубом клобуке, и смотря ему в глаза продолжила:

– Наш многоуважаемый гость, Вертеп Симонский уже обмолвился об «ипостасях», упомянув М.М. Я смею признаться, что никогда еще слышала от этого человека подобных слов и меня оно заразило веселящим духом. Прошу прощения у нашего духовного маэстро за это выразительное недоразумение! Эмоции часто кажутся нам чем-то невесомым, подвластным управлению, но иногда контроль теряет управление и выходят подобные вещи.

Старец коротко поклонился Теме, и начал говорить, выписывая руками некий полый предмет:

– Все хорошо, уважаемая, не берите в голову. Единственное, что стоит у меня перед глазами и совершенно не хочет уходить с внутреннего взора, так это золотое кольцо, которое вы вынули из собственной юбки. – И Вертеп, смущенно улыбаясь, поднял над столом сцепленные в кольцо кисти рук, осторожно сдувая с них серебристую пыльцу.

Тут решила взять слово дама, которая не так давно у входа в дом мягко протестовала против посыпки. Она подняла палец и указала на громадную люстру, висевшую над столом.

– Наша достопочтенна Тема, я нисколько не хочу умалить вашего гостеприимства и красоту вашей залы, но позвольте поинтересоваться о назначении данной конструкции. – Теперь к показывавшему наверх пальцу прибавился указательный палец еще одной руки.

– Мне эта величавая, светящаяся структура кажется не совсем надежной. Я не так давно слышала, что подобная люстра, имевшая пристальное и восхищенное внимание в гостиной одного светского человека, рухнула прямо на гостей, во время очередного приема, которые так любил тот несчастный хозяин. – Дама наклонилась к столу, чтобы заговоричищеским тоном сказать нечто важное и захватила темно-бардовым платьем блюдо с пюреобразным супом, от чего содержимое размазалось по ткани ее одежды и по скатерти.

– Хочется верить, что ваша люстра не прибьет нас гвоздиком к этому дереву, – и дамка постучала по столу.

Хозяйка быстрым, ловким движением вынула из волос янтарную заколку и, начав говорить, стала показывать блестящий аксессуар всем гостям.

– Эта вещица является для меня важным атрибутом власти над этим домом. Как вы знаете, сё имение досталось мне от родительской любви и мне всегда хотелось быть хорошим домоправителем, чтящим традиции своих любимых и близких людей. Этот прием был созван для одной важной миссии и мне никак не нужно, чтобы хоть кто-то из гостей остался чем-то недовольным и уж подавно чтобы кто-то испытывал в процессе общения и употребления яств волнение за свою драгоценную жизнь. Поэтому, – обратилась Тема ко всем находящимся в этой зале существам и особенно к даме, смотря той прямо в глаза, – можете быть уверенными в наилучшем исходе данного приема. Я гарантирую вам всем защиту от всякого несчастного случая. А теперь давайте обратим наши взоры на портрет и продолжим наш разговор о Мистификациях Мистицизма!

Все повернулись к Треугольнику, который чуть заскучав, принялся лениво пожевывать тонкую зубочистку. Как только он заметил, что на него обращены внимательные взгляды, то мигом выплюнул деревяшку и радостно затараторил.

– О Мистификациях Мистицизма я знаю давно, но чтобы оно переходило границы великовозрастных предубеждений – нет, никогда такого не было на моем веку. Я видел величественную Марику-Мадам М совсем недавно, и многоуважаемых детишек в лице Маришека, Велатты и Весалисы. Они во время церемонии схватили удачную волну. – На этом моменте Треугольник скривился.

– Удачную волну для них и неожиданную ссылку для меня. Я оказался в ином измерении, и, став шестиконечной звездой как бы сам полез к порталу, вдруг открывшемуся на потолке, и вовсе не думал о последствиях. Само собой М.М. прибрало меня к рукам и теперь вот, – он окинул пестрыми цветами свое рисованное тело, – потрет со мной перед вашими многочтимыми глазами!

Мужчина в светлом клетчатом костюме постучал серебряной вилкой по стоявшему слева от него бокалу с фиолетовым вином, тем самым обозначив волеизъявление к высказыванию переполнявших его слов. Все обратились к нему во внимание, и Треугольник тоже. Мужчина начал говорить:

– Мое тело выглядит сумрачным, тучным, тонким или смертельно тусклым, не обращайте же на это внимания, а внемлите словам, которые я сейчас произнесу. О Мистификациях Мистицизма мною было узнано, что окружающая материя отнюдь не иллюзия ума, а сгущенная материя на манер собранных в кучку соцветий сирени. Физика предметов с подобного ракурса предстает в новом свете. А мистер Треугольник, оказавшийся пленником помрачительного случая, – на этих словах мужчина указал все той же вилкой на потрет, – никоим образом не мог отмахнуться или отделаться от случая, так нагло захватившего его пространственную и тонкую формы. М.М., о котором вы ведем речь, не подлежит каким бы то ни было вмешательствам со стороны, ибо оно само выбирает своих «жертв» и «покровителей». – Тут говоривший хохотнул, – на деле же, это суть одно и то же.

Дама в шляпке, собирая пальцами пюре с платья, посмотрела сперва на спокойное лицо молчавшей Темы, а потом на говорившего господина. Ей не совсем было ясно, о чем говорит этот мужчина. Она подобрала полы бардового костюма и встала из-за стола, намереваясь направится к возмутителю, но сидевшему по левую руку от нее старцу показалось сие неслыханной наглостью, и он громким голосом решил предупредить даму:

– Я бы на вашем месте сел обратно, а то чего глядишь получится темная и глупая перепалка!

Женщина вдруг обмякла и села обратно, судорожными руками хватаясь за бокал с питием. Она осушила его в два больших глотка. А старец поправил выбившуюся седую прядь и мягким тоном продолжил, касаясь трясущегося предплечья дамы:

– Извините меня за данное вмешательство, но я не мог позволить вам опростоволоситься, вы сердечно дороги моей душе, поймите же.

Женщина перестала трястись и наконец смогла улыбнуться, и, повернувшись к старцу, любезным тоном сказала:

– Спасибо вам, что предупредили конфуз. Чуть успокоившись, я понимаю, что на самом деле хотела совершить несуразную глупость. – Она кивнула теперь мужчине в клетчатом костюме, а тот положил руку на грудь и склонился в коротком поклоне.

Беседа теперь лилась в непринужденном потоке, с Треугольником вели разносторонние тематические переклички. О М.М. ненадолго забыли. Хозяйка щелкала скорлупу грецких орехов, и бессловесно отдавала приказы феям, чтобы те подавали разнокалиберные блюда дорогим гостям.

Об одном из гостей как-то совсем не обмолвились, а он имел важный статус и почти все длинноплетущееся время приема представительно отмалчивался, наблюдая за остальными. Но вот наконец наступило время и его светоча. Ум раскрылся навстречу игривого настроения успевших захмелеть гостей.

– Важная ремарка, мои дорогие, – мужчина в черном фраке поднял бокал с вином, намереваясь сказать тост.

– Даная вечеря отнюдь не фальшь в глазах натурального веселья, а крестообразная звезда во лбу нашего достопочтенного гостя из далекого запределья. – Он теперь обратился напрямую к треугольной формочке, которая с удовольствием уплетала яичницу с цветной капустой:

– Ваша формация напоминает мне о бренности бытия и в то же время, – хозяйка Тема тоже высоко подняла свой бокал, а за ней и остальные. – И в то же время о вечности непостижимого Сознания, вращающегося под тенью Вселенной. Порой мне кажется, что эта искра в наших глазах не эмоция довольства и радости, а нечто много большее. В такие моменты мы становимся мудрыми соглядатаями космоса, его почти сказочным патронташем с ветвями неумолимой фантастичности, из которых его многочтимое тело и состоит и сияет миллиардами лет тем таинственным блеском, который в моменты блаженствующего понимания обозначивается в наших сознательных взглядах.

Гости внимали словам мужчины с почтительным вниманием и тишиной. Двое из тамошней вечери, мужчина в клетке и дама со шляпкой, захлопали в ладоши, принимая его рассказ близко к своим структурам, надежно тем самым запечатывая их значимость.

А Тема и старец в клобуке молчали, но в их молчании была та щепоть настоящего признания, которого требует каждое Важное слово. Мужчина во фраке вышел из-за стола и благодарно поклонился слушателям. Было видно, как его переполняли позитивные эмоции. Сев обратно, он хотел было начать новый рассказ, но его опередили два голоса, принадлежавшие хозяйке и Треугольнику.

Они, словно спевшись, говорили одно и то же и как забавно звучал их слитый говор, смешиваясь в нечто срединное и от того более громоздкое, чем оно было на самом деле.

– Мистификации Мистицизма – это суть весенняя капель и птичий напев по утру. Ранняя пташка знает цену пробуждению, но никогда не малюет черного фрака в голубоватых сферах материального действа. Ваши слова, уважаемый Фриззи, никак не делают тумана для несведущих, но как они точно хвалят наше предубеждение против Космоса и его физики, о том, что его настоящее бытие суть обыкновенная игра на фоне воспаленного сознания.

Это нити мозговых вращений, нейроны творческого потока, как их называют ученые с улиц лиловых дерев. Цвет окружающего мира не факт, что именно таков, какой предстает перед нашим восприятием, а только его пространственная фикция перемещает клубки внимания по разнотравью воображаемой реальности. Никак нельзя делать из факта существования М.М. какой-либо припудренный важностью фарс, а требуется взять его за его склизкие жабры и тряхнуть о каменную стену, выбив из под мистифицирующих основ всю глупость, навешанную людской фантазией.

Этот Фриззи понимающе улыбнулся и поднял руку в знаке «сдаюсь», и пригубив сладкого вина принялся за горячую еду, которую только что принесли парящие феи. Дама наконец справилась с остатками еды на своем платье и то стало выглядеть так, словно бы и не было испачкано в пюре. Хозяйка сказала, что хочет музыкальной паузы, а несколько из гостей одобрительно запричитали о слишком большой натруге философских инсинуаций и что атмосфера требует разрядки.

Тема и Вертеп Симонский вместе с мужчиной в клетчатом костюме встали и ровным шагом пошли в сторону отделанной золотом и деревом коробке, под которой находилась коллекция с пластинчатыми записями.

– Почему все вычурные и экстравагантные персонажи всегда в клетчатых костюмах? – Внезапно спросила хозяйка, когда процессия достигла аппарата.

– А я никакой и не вычурный, если вы конкретно меня имеете в виду. Самый обыкновенный парень из большого города. – Ответил мужчина в клетке.