Дитя Дэона

Она старалась убивать любые свои мысли в самом их зародыше, не давая им развиться в полноценные размышления. Она купировала мыслительные процессы, заставляя голову отключаться. Это было похоже на то апатичное и одичалое состояние, в каком ее встретил Фип почти полтора года назад – Ширри забыла, как думать.

Она заставила свой разум замолчать и сделала своим топливом иррациональность. Чувства.

Фип видел эти процессы, но почему-то не препятствовал девушке. Лишь раз он попытался вмешаться.

Ширри тогда стояла на краю пропасти: впереди бездонно взирала утроба шахты и призывно манила к себе. Ширри глядела в эту шахту с нескрываемой дрожью. Фип знал, что она чувствует – отчаяние.

Три месяца поисков дэонца канули в лету, не приведя ни к каким результатам. След дэонца был настолько слабым, что Ширри стала сомневаться в существовании мужчины, которого они вместе с духом видели в жаровне на втором круге.

«Ты же его тоже видел, Фип?.. Он мне не привиделся?..» – с нескрываемым отчаянием спрашивала она, блуждая по пустым тоннелям Дэона.

«Да, – отвечал дух и мрачно следил за метаморфозами внутри вечно радостной Ширри. – Да».

И вот она, отчаявшаяся и сбитая с толку, стояла на краю пропасти, не пуская в голову ни единой мысли.

Фип желал всем своим духовным сердцем понять, что у нее на уме, но она молчала во всех смыслах.

«Мы найдем его».

Молчание. Молчание тогда, молчание сейчас.

Дух перебрал быстрыми лапками воспоминания девушки, доставая день встречи с дэонцем. Но он так часто его использовал, что оно истерлось, затуманилось, прорвало тонкую ткань правды, создавая брешь для фантазии и воображения. И вот дэонец перед Ширри вдруг превратился в каменный монумент, а потом через мгновение – в синие клубы света…

Ширри уже не воспринимала тот день как реальный. Она не знала, что действительно было, а что лишь ее воображение и страхи.

Она сходила с ума.

«А вдруг… – мелькнула одинокая, как бы пробившаяся из скорлупы отчуждения мысль в голове, и Фип схватился за нее всеми своими бестелесными лапками. – А вдруг и Фип не существует?.. Вдруг я придумала его, потому что мне было страшно?..»

Ужас молнией ударил по девушке, и ее пробил озноб. Распластавшись по развороченной дороге некогда живого поселения, она беззвучно плакала.

«Я живой! Ширри, прислушайтесь ко мне! Я настоящий!..» – испуганно взывал к ней дух и вдруг осознал, что его слова для нее ничего не значат.

Что есть реальность для разумного существа? Как он определяет, что действительно существует, а что является лишь плодом его воображения?.. Ориентиры реальности, что раньше существовали для девушки, износились, рассыпались пылью и прахом. Для нее больше не было границ между придуманным и действительностью, между мыслью и бытием.

Она вдруг лишилась того, что было ей необходимо. То, что было для нее ориентиром, вдруг выскользнуло из ее руки, развеялось по беспросветному и бесконечному тоннелю, именующемуся жизнью. Ширри потеряла его – смысл. И даже если не потеряла, а крепко сжимала его в руке, то больше не узнавала, глядя на него в упор.

Все эти города, округи, выжившие – все они теперь не имели смысла. Ведь как может существовать мир, в котором девушка блуждала одна семь лет? Как может существовать мир, в котором не выжил больше никто? Как такое вообще может существовать?..

А раз этот мир существовать не может, не было и этих семи лет нескончаемых поисков, не было бесцельных блужданий, не было слез и стертых в кровь ног… Не было криков и тяжелых «вздохов» земли, не было разверзающихся недров и разрывающихся небес… Не было катаклизма и проглатывающей города утробы планеты…

Не было встречи с Фиппом. Не было выжившего дэонца.

И Ширри тоже не было. Никогда.

Она рассмеялась. Громко. И беззвучно. Как смеются, когда хочется кричать.

Она смеялась, глядя на пыльные, стирающиеся в труху каменные осколки. Она смеялась, глядя на свои израненные от ходьбы ноги. Она смеялась, увидев вышедшую из-за обвалившейся стены трехголовую тень. Тень приближалась, но Ширри не слышала шагов, не чувствовала прикосновений.

Ширри протянула вперед руки и что-то крикнула. Наверное, она позвала маму. Видение, которое преследовало и ускользало от нее всю жизнь…

Пространство вокруг сжалось до пределов вдоха, и вдруг взорвалось и разлетелось в стороны до пределов выдоха…

И все это было на самом деле. Ведь если Ширри не существовало в мире, то весь мир существовал в Ширри.

***

Она попыталась открыть глаза, но веки были слишком тяжелыми, а воздух вокруг – убаюкивающее теплым. Таким теплым он был тогда, семь лет назад, когда мама разжигала огонь в домашней печке.

«Наконец-то вы проснулись», – прозвучал тихий голос духа, и Ширри нахмурилась.

Нежное видение дома мгновенно побледнело и растворилось, воздух вокруг похолодел. Ширри с усилием разомкнула веки и попыталась встать.

Но ее тут же усадили обратно.

Распахнув глаза, она уставилась на огромную, возвышающуюся над ней фигуру с длинными волосами. Фигура замерла над Ширри, а потом, словно убедившись, что она больше не предпримет попыток подняться, отошла и села по другую сторону от разожженного огня.

Языки пламени лениво выплевывали искры под потолок небольшой базальтовой пещеры, обливая ее одновременно светом и тенью.

Ширри облизала пыльные губы и несколько раз быстро моргнула, боясь, что за это мгновение фигура перед ней исчезнет.

Но она не исчезала. Перед ней действительно сидел тот самый дэонец. Настоящий. В это с трудом верилось, но она заставила себя поверить. Только сейчас она поняла, насколько сильно все это время она хотела верить.

Теперь Ширри могла его хорошо рассмотреть: он был крепким и молодым на вид, хотя грубые складки у рта и на лбу резко очерчивали его лицо тяжелыми тенями. По голым плечам и торсу перекатывались мышцы при каждом его движении. Лицо за четыре месяца заросло густой серебристой щетиной. В левом ухе поблескивало круглое серебряное кольцо. По плечам, словно струйки пепла, скатывались длинные серебристые волосы. В свете пламени они даже отливали жидким золотом.

Весь ее взгляд был устремлен на руки и шею дэонца. Они были покрыты кольцами серебра. Руки, шея, торс и даже ноги – с интервалом в пять-семь сантиметров его кожу окольцовывали серебряные обручи. И, что самое страшное, эти серебряные обручи было не снять – они были вплавлены в его тело.

Ширри оторвала завороженный взгляд от дэонца и перевела дыхание.

«Кто мог сотворить с ним такое?..» – подумалось ей, и она снова посмотрела на мужчину.

Теперь его пристальный взгляд, будто специально ранее опущенный, впивался в нее.

Она замешкалась, потирая затекшие конечности.

– Меня зовут Ширри.

– Сильверр.

Голос его был густым, обтекающим. Он смотрел на нее с ожиданием. Взгляд его не отрывался от глаз девушки.

– Я… Я не помню, как мы встретились, – нервно дернула за черную ленту в растрепанной косе она. – Вы нашли меня в этой пещере? Я уснула?

Сильверр озадаченно блеснул глазами. Подбросив в горящий костер еще стопку угля, он потер руки, позвякивая серебряными обручами, вживленными в ладони.

Она впилась взглядом в серебряные руки Сильверра, силясь вспомнить хоть что-то до своего пробуждения.

– Я следил за тобой, – его негромкий голос наполнил всю пещеру до краев. – Два последних месяца я шел по твоим пятам. Видел, как ты состригла волосы.