Рассказы от первого лица

Кирилл перестал улыбаться. Растерялся.

– Ну да. Отдавать то было не чем. Дело не пошло. Коля хотел помочь, но у него тоже таких денег не было, он даже встречался с ними, ну с этими, у которых Вася деньги взял, но они ничего слышать не хотели. Хотели вернуть свои деньги…

Кирилл совсем смутился и замолчал.

– А я? – глупо спросила я.

Думаю, Кирилл уже пожалел, что завел этот разговор.

– Эм… я не знаю. Но помню, я его спрашивал – а как же жена? Он мне ответил что-то типа – она поймет или переживет, в общем справится…

Кирилл опустил глаза, нервно покрутил обручальное кольцо на пальце.

– Почему вы не пришли ко мне раньше?

Конечно, нельзя было дальше его мучить, но меня переполняли вопросы, вопросы, вопросы!

– Я… я не знаю. Я думал, вы все знаете или он связался с вами…

Я поспешно кивнула ему и скрылась за дверью своей квартиры. Забыла разуться, и зашла в обуви на кухню. Выпила стакан воды. Выложила на стол содержимое своих карманов – два трамвайных билета, тонкая пачка денег и шоколадка. Меня немного трясло. Я, то бралась за пустой стакан и ставила его на место, то за чайник, то бежала к форточке, чтобы открыть ее. Потом сунула обратно все в карман, и по-прежнему обутая, зашла в комнату. Взяла с дивана свою сумку, высыпала ее содержимое. Нашла среди прочего рецепт на лекарства и выбежала из квартиры.

Уже было вышла из подъезда, но вернулась на свою площадку, и постучала в дверь напротив. Отворил Кирилл. Из-за его плеча выглядывала молодая женщина, думаю, его жена, у ног стояла маленькая девочка. У меня было тысяча вопросов, но я решила задать только один. Ведь нельзя же впутывать бедного Кирилла в свои терзания! И я выбрала такой:

– Почему они не забрали квартиру? – совсем неважный вопрос, который ничего не прояснит, никак мне не поможет принять решение. Но не могла же я, в конце концов, спросить у него – а жив ли он вообще? Или – неужели, Вася меня никогда не любил? Зачем же я тогда два года своей жизни провела в этом кошмаре? И что же мне делать теперь?

Кирилл, растерянно ответил:

– Коля говорил с ними, – он понизил немного голос – у него есть связи, он припугнул их, чтобы они к вам не сувались.

– Но ведь Вася об этом не знал? – рассуждая, спросила я.

– Думаю, нет. Он тогда уже уехал.

Кирилл спохватился и весело улыбнулся.

– Да вы не волнуйтесь, с ним все в порядке, я думаю, он вернется!

Я невесело улыбнулась в ответ. Достала из кармана шоколадку и отдала девочке, которая держалась за папину ногу и испуганно смотрела на меня. Она приняла.

Я вышла на улицу. Денег не много. Но их хватит на дорогу до родительской деревни, и на первое время, пока не найду работу. Хотя в деревне работа есть всегда. Можно пойти в свою школу, там, думаю с удовольствием, примут. Или не покидать город, снять на них недорогую комнату, можно даже в общежитии, и новую работу искать не придется. А может Вадим? Нет, нет, эту мысль точно нужно выкинуть из головы. Только, что я сказала ему, что никогда его не позову.

И было еще несколько вариантов, я мысленно уже собирала вещи – у меня вышло всего два чемодана, и это вместе со школьными учебниками. Так, занятая своими мыслями, я дошла до аптеки. На крыльце стояла тучная женщина – фармацевт и курила. Она мне улыбнулась, затушила сигарету и отправилась на рабочее место. Я послушно последовала за ней. Уже из аптечного окошка она спросила:

– Как Антонина Петровна? – видимо знакомы.

– Плохо – ответила я, и подала ей список.

Отдавая пакет с лекарствами продавец пожелала здоровья моей свекрови. А я отдала деньги и отправилась к своей ненавистной старухе.

Ничья

Мне было невыносимо скучно. За столом рассказывали затертые до дыр школьные истории, курили, матерились, пили дешевое вино. Пьяненький Паша, справа, то и дело обнимал меня за шею и хохотал. Анька, слева, больно тыкала меня локтем в бок: «помнишь, да?». Я ведь выше всего этого. Как я вообще сюда попала?

Я встала из-за стола и вышла на крыльцо. Там тоже стояли – курили, матерились со стаканами дешевого вина в руках.

– Маринка! – и очередной радушный одноклассник полез ко мне обниматься. Я увернулась и спустилась с крыльца. Тот, за мной не отправился, побоялся не осилить ступенек. Только сказал ребятам и мне вслед:

– Как и раньше, зазнается, сучка.

Приятно слышать. Да, я и раньше была лучше вас всех. И да, ничего не изменилось. Я вышла со двора, с трудом справившись с покосившейся деревянной калиткой. Темнело. Я была одета не по погоде. Здесь, в деревне, по вечерам уже прохладно. А в городе было душно – нечем дышать. Прохлада была мне приятна. Свежий ветер. Только себе могла признаться, как мне дорог запах навоза, кур и скотины. Это запахи из детства. И прохлада оттуда же. Я шла медленно, нарочно вызывая в себе почти забытые ощущения. Я впивалась взглядом в знакомые пейзажи – вот тополь с серебряными неспокойными листочками, огромный, недостижимый. Лавка под ним, под ней шелуха от семечек. Низкий забор, калитка, родной дом.

Я тихонько постучала в окно. Знаю, мама не спит. Она мне открыла, затем заперла за мной дверь. И мама – родная, постаревшая, немного забытая мною. Я в деревне бываю все реже и реже.

– Соня спит? – спросила я у мамы шепотом.

– Нет, наверное. У себя в комнате – так же тихо ответила мне мама. Наверное, папа уже спал.

Я постучала в дверь Сониной комнаты.

– Ну, заходи – раздался раздраженный голос из-за двери. Я вошла. Соня лежала одетая на кровати. Увидев меня, она нехотя, вытащила наушники из ушей.

– Чего еще?

– Ничего, – ответила я и села на край кровати – как дела?

– Пойдет.

Соня ждала, когда я уйду. Она меня любила, потому что я ее сестра. Но хотела, чтобы я ушла, потому что ей двенадцать и она слушает музыку.

Конечно, я должна встать и уйти, я ведь не как мама, я все понимаю – и тягу к уединению, и жизнь внутри себя, и неприязнь к окружающим. Но я не уходила. Наверное, старею.

– Может тебе денег надо? – попыталась заинтересовать ее я.

– Надо – спокойно отозвалась она.

– На что?

Соня усмехнулась:

– Тогда не надо.

Я по-прежнему не уходила. Соня не выдержала.

– Марин, ну что тебе надо?

– Ничего. Посекретничать хотела.

Соня начинала раздражаться.