Люди

– Оно и заметно, ты как-то изменился, – подтвердил Кирилл.

Да и Кирилл изменился. Появились отчетливые морщины, слегка поседел, состриг длинные волосы, женился, в конце концов. Стал менее нервным и дерганым. Наверное, приобрел уверенность в себе, повысив статус. Кир пригласил зайти в бар. Я вдруг вспомнил приятный вкус холодного пива, манящее расслабление от алкоголя, уютную атмосферу бара.

– А тот бар наш любимый бар еще работает? – поинтересовался я, когда мы направились из парка, в котором встретились, к проспекту.

– А то! – подмигнул Кир. – Часто заходил туда и вспоминал о тебе.

Мы взяли по бокалу. Время за разговором летело быстро, оказалось, многое в мире поменялось. Мои надежды по-быстрому устроиться в прошлой сфере таяли на глазах – Кир рассказал, что на тех языках уже никто не программирует, мир стремительно бежал вперед.

Мы разгорячились. К нам присоединились какие-то друзья Кирилла. Мне подумалось, что это к лучшему: стало веселее, я почувствовал себя живым, общаясь в компании, как будто жизнь возвращалась. А, может, и вправду снова с головой окунуться в светскую жизнь? Веселиться, общаться, собираться компаниями, ходить в различные места, покупать флагманские вещицы. Как же мне не хватало такого легкого, яркого, ни к чему не обязывающего общения, как же я скучал по этому.

Бар закрылся, и мы решили все вместе перебраться в ночной клуб. Появились напитки покрепче, музыка погромче, движения поактивнее. Эмоции кипели, бурлили, выливались в радостном крике. Казалось, я был на седьмом небе от счастья.

И вдруг что-то пошло не так. Музыка зазвучала будто откуда-то из-под земли, свет замелькал медленнее, люди вокруг стали двигаться заторможенно, время остановилось. Первобытный ужас вырывался из меня. Тьма волнами накатывала со всех сторон. Она медленно пожирала окружающую действительность. Я отчетливо видел черно-белую женщину, проходящую сквозь людей. Она кого-то искала. Мне почудилось, что ищет она меня, и от этого предположения стало еще страшнее. Я хотел развернуться и бежать, но мое тело меня уже не слушалось. Тело мне уже не принадлежало. И я полностью погрузился в черный мир, где один на один остался с этой женщиной. Она остановилась передо мной, мы просто стояли и смотрели друг другу в глаза. Ее темные, иссиня-черные глаза закручивали меня водоворотом, она словно выпивала ими меня. И больше ничего не происходило, мы просто стояли друг перед другом. Казалось, мы не шевелились целую вечность. Она спокойно наблюдала за мной и вдруг совершенно неожиданно сделала шаг назад и исчезла в темноте.

А я открыл глаза в больничной палате. Мне сообщили, что у меня случился инсульт, теперь вся правая часть тела была парализована. Доктора не делали каких-либо прогнозов, а только перечисляли лучшие реабилитационные центры, разводили руками, давали небольшую надежду, что после курса реабилитации состояние улучшится. А я почему-то думал о том, что снова лишился кошелька, телефона и серебряной цепочки, висевшей на моей шее. И друга, который с тех пор, как я попал в больницу, ни разу не позвонил. А когда я написал ему сообщение, он ответил, что наши с ним жизни идут разными направлениями и нет смысла пытаться восстановить былую дружбу.

Ну что ж. Я полностью вверил себя заботившимся обо мне рукам. Тем более что мои физические руки оказались слегка нерабочими. Я смирился. Или, быть может, даже обрадовался тому, что мне теперь не нужно прилагать усилий для борьбы с жизненными невзгодами, делать вид, что я живу, бурно развиваюсь, работаю, стремлюсь к чему-то. Я обрадовался, что со спокойной душой могу отдаться течению судьбы, с которой я постоянно сражался. И даже годы скитаний и жизни в далекой деревне не выбили из меня это стремление, которому так подвластны жители шумных и суетливых городов. Считается, что человек каждую минуту его жизни должен активно что-то делать, и совсем неважно что, а если он ничего не делает – то он и не живет, и нет смысла в спокойной бездейственной минуте. Если он чего-то активно не делает, то нет у него цели, а без четко обозначенной и выраженной цели, приемлемой для общества, не существует и человека для этого самого общества. Наслаждение жизнью стало зазорным, бездейственное созерцание – преступным, отдых вообще вне закона, принимается только постоянный труд. Вечные мысли и стресс никогда не дают отдохнуть по-настоящему.

И вот я наткнулся на водоворот или водопад в потоке моей жизни, и куда-то он меня понес. И я совершенно спокойно согласился с его условиями. Моя физическая деятельность ограничилась, и мое состояние я мог сравнить с периодом молчания. С тем путешествием, приведшим меня к созданию внутреннего храма, внутренней тишины и внутреннего абсолютно белого холста, воспринимающего нечто высшее. И храм этот, к сожалению, тяжелым грузом остался внутри: невыраженный, неявленный, незадействованный, по сути, несуществующий.

*

Волею заботливых рук я оказался в прекрасном реабилитационном центре на окраине леса. Часть территории центра находилась в тени сосен, выглядела диковато, другая часть имела европейские черты: ухоженный салатовый газон, клумбы, стильные скамейки, ровные дорожки, фонари и, самое главное, небольшое белое здание, где проживали и лечились пациенты. Центр пытался казаться дорогим, но то тут, то там мелкие, заметные только внимательному глазу детали выдавали истинное положение дел. Возможно, во всем были виноваты время и недостаток финансирования. Но все это казалось неважным по сравнению с появившейся у меня целью: дойти до леса и подышать сосновым воздухом. Ради этого я готов был на что угодно.

И потому каждый день с самого утра я с непередаваемой жаждой учился заново говорить, улыбаться, ходить, двигать пальцами и держать в руках столовые приборы. Все это давалось мне мучительно сложно, больно и затратно для моих нервов и сил. Но я хотел таинственной лесной прохлады и тишины, щебета птиц, дуновения ветра, шороха листьев, спокойствия и уединения.

Через месяц я смог с помощью медсестры и трости спуститься в столовую пообедать, а заодно познакомиться и пообщаться с другими пациентами клиники. Я ужасно медленно передвигал ногами, возможно, моя еда могла несколько раз остыть за это время, а все посетители разойтись, но за проведенный здесь месяц я совершенно перестал волноваться по тому поводу, что могу куда-то, зачем-то или для чего-то не успеть.

Мы с медсестрой вошли в просторную столовую, я окинул пространство взглядом. И мое сердце странно екнуло – за дальним столиком сидела симпатичная длинноволосая девушка примерно моего возраста.

– Дальше я сам, спасибо, – сказал я медсестре и, опираясь более-менее здоровой рукой на трость, медленно поковылял через столовую.

Я также медленно отодвинул стул и уселся за стол, поставив рядом трость. Я шумно перевел дыхание – славное выдалось путешествие, теперь я мог отдохнуть.

– Вы не против, если я здесь пообедаю? – обратился я к девушке.

Она взглянула на меня, улыбнулась одним уголком губ и чуть заметно кивнула. Я представился и спросил, как зовут ее.

– Аоа, – с трудом выговорила она.

– Аоа? Извини, совершенно тебя не понял, – я расстроился. – Видимо, тебе совсем трудно говорить. А написать сможешь?

Она отрицательно качнула головой. Какой же я дурак! Конечно, вряд ли она это может. Нам принесли обед. К девушке подсела медсестра и стала ей помогать держать ложку.

– Извините, – обратился я к подошедшей медсестре, – а вы не подскажете, как ее зовут?

Та растерялась.

– Я не знаю, та сестра, что помогает этой девушке, сегодня на выходном, меня только что попросили подменить, – она перевел взгляд на пациентку, которую кормила: – извините, пожалуйста, не узнала заранее ваше имя.

Я немного погрустнел и принялся за свою борьбу с рукой и координацией. Весь смысл моей жизни сейчас сконцентрировался на том, чтобы донести ложку супа до рта. Ничто больше меня не беспокоило, сейчас ничего важнее этого действия в моей жизни не существовало. Я доел и взглянул на рядом сидящую девушку. Она не выглядела несчастной, как многие другие пациенты, хотя, может, это просто последствия паралича или слабости мышц, и мне лишь казалась ее беззаботность. Скорее всего, я и сам выгляжу не так, как представляю.

Мы встали. Она неплохо передвигалась, в ее ногах чувствовалась сравнительная уверенность. Я попрощался, и она мне в ответ произнесла раздельно две буквы «а». Возможно, это было «пока». Я старательно улыбнулся ей в ответ.

И после я как-то забылся в своих делах, отодвинул это неудавшееся знакомство на задний план. На следующий день я в столовую не спускался, провел час в водном тренажере, устал от этого, обессиленный отдыхал на кровати и смотрел на далекие сосны, качающиеся на тонких стволах. Все упражнения очень утомляли физическое тело, силы оставались только на полет строптивой и ничем неудержимой фантазии.

Длинный день тянулся за точно таким же длинным днем. Я уже говорил и двигал правой рукой намного лучше. А вот с ногами ситуация обстояла хуже: я их переставлял все так же медленно, они никак не желали держать меня ровно, мне всегда требовалась опора или посторонняя помощь.

Иногда я мельком в коридоре видел ту самую девушку. Но не заговаривал. И, как-то зайдя в кабинет терапии, одновременно обрадовался и удивился: она там тоже собиралась проходить ее. На этот раз у нас лечением была игра. Мы встали на мягкие платформы. Перед нами стояли мониторы, на которых были изображены три шарика разных цветов в верхней части и три корзины соответствующих цветов – в нижней. Игра заключалась в том, чтобы, балансируя на платформе, затянуть указателем на экране шарики в необходимые корзины. Мы встали на платформы рядом друг с другом. Переглянулись. Ее лицо было ровным, непроницаемым, без эмоций, почти безжизненным, в уголке рта немного выступала слюна. Возможно, у нее были достаточно серьезные проблемы с лицевыми мышцами. Но хитрый огонек в глазах выдал ее. Во мне проснулся азарт, я захотел выиграть эту игру. Наконец-то у меня появился достойный соперник!

Мы приступили к терапии. Мое тело отказывалось действовать по моему желанию, я шатался, делал непроизвольные движения, опирался на поручень, поставленный рядом. Но никак не мог совершить простое и четкое действие, которое бы заставило шарик на экране попасть в корзину. У моей соперницы тоже не выходило, но действовала она увереннее, плавнее, она была близка к победе. Мои нервы натянулись до предела! В такой жаркой битве я давно не участвовал, еще с тех пор, как в юношестве играл в приставку. И вот она забросила шар, и я аж почувствовал, как она заликовала. Я приложил все свои усилия, перенес вес на носки, потом на пятки и – о чудо! – я тоже попал в корзину. Я ощущал телом, как накаляется атмосфера. Я суетился и из-за этого промахивался, мое тело требовало большей концентрации. И вот она попала еще раз! И прозвучал сигнал об окончании терапии. Она сделала победное движение рукой и повернулась ко мне, ее глаза горели. Она явно была радостна. Но я проиграл.

– В следующий раз победа будет за мной! – ответил я на ее взгляд.

Она отрицательно качнула головой, давая понять, что я всегда буду позади нее.

– Зато я говорить могу, – обиделся я и отвернулся. Мои слова точно ее расстроили: как-то слишком поспешно, особенно для человека, проходящего реабилитацию, она вышла из кабинета. Я спохватился: за что же я так с ней и почему? Нужно срочно извиниться! Я с помощью врача дошел до двери и выглянул в коридор – опоздал, естественно, ее и след простыл.

Ни в этот день, ни на следующее утро я ее не видел. Как обычно днем, я вместе с остальными клиентами реабилитационного центра вышел на прогулку. Я добрел до ближайшей лавочки и сел, перекинулся парой слов с проходящими мимо соседями по этажу и отметил, что они набирают темпы в передвижениях – они наметили курс к дальней и более престижной лавочке под навесом. Считалось, если кто-то доходил до той лавочки без посторонней помощи, то он уже шел на поправку. Там их ждал, раскладывая домино, какой-то радостный и бодрый незнакомый мне мужчина с первого этажа.

И тут я увидел ту самую девушку, сидящую ко мне спиной у живой изгороди. Отличное место она выбрала – эта лавочка располагалась чуть в стороне от остальных и с двух сторон отгораживалась кустами. Дорожка мимо вела прямо к соснам.

Моя усталость вдруг исчезла, и я, опираясь на трость, поковылял к девушке. Я припас для нее заманчивое предложение…

Я сел рядом. Она сделала вид, что не видит меня.

– Прости меня, я не хотел тебя обидеть, – виновато произнес я.

Она не отреагировала, и я решил достать свой козырь:

– Говорят, в конце этой тропинки, ведущей в лес, есть чудотворный родник. Каждый, кто выпьет из него, сразу излечивается.

Эта уловка сработала! Она повернулась, глаза сверкали как звезды. Но вдруг в них появилось недоверие.

– Да даже если это и не так? Но почему бы нам не сходить в этот волшебный лес. Какой смысл нам здесь сидеть все время? – я постарался ее убедить.

Ее бровь чуть дрогнула. В глазах недоверие сменилось любопытством. Она поднялась с лавочки. Я, охая и ахая, поднялся за ней следом, и мы отправились в путешествие.

Она шла слишком быстро для меня. Я часто останавливался, оборачивался, проверяя, не следит ли кто за нами. Не поднимут ли шумиху медсестры. Я не знал, как они отреагируют на то, что мы отошли от центра. Вряд ли кто-то из пациентов заходил своими ногами так далеко.

– Я мечтал попасть в этот лес, как только оказался в центре, – сказал я, остановившись для того, чтобы отдышаться. Она повернулась ко мне непроницаемым лицом, оно совершенно не двигалось. С большего, это не мешало ни моему монологу, ни ее ходьбе. – Неужели ты веришь, что тот родник и вправду волшебный? Может, я это все придумал?

Она пожала плечами, отвернулась и пошла по тропинке к соснам. Мне ничего не оставалось, как плестись следом.

Мы шли очень долго. Здоровый человек проделал бы этот путь минут за пять, но для меня это расстояние казалось бесконечным. Мы подошли к соснам. Мы часто останавливались и прислонялись к ним, чтобы отдохнуть. Странно, но с этой стороны территория оказалась неогороженной. Понятное дело, что пациенты, находящиеся на реабилитации, вряд ли дойдут даже до леса. Но существует и другая сторона…

В любом случае нам это на руку. Мы также неспешно пошли по тропинке вглубь леса, наслаждаясь природой, свежим лесным воздухом и щебетом птиц. И вдруг мы услышали журчание воды. Оказалось, здесь и вправду бил родник! А я сначала и не поверил своему соседу! Хорошо, что мы отправились на поиски. Мы ужасно устали и хотели пить. Аккуратно присев рядом с водой, мы зачерпнули, как могли, воду ладонями и поднесли к губам. Это оказался самый вкусный напиток, который я когда-либо пил! Мы умылись, немного побрызгались водой, но это не очень получилось из-за сложностей с координацией. Я почувствовал прилив сил и бодрости. После мы радостные легли на траву и стали смотреть вверх – сквозь ветви деревьев на небо.