Здравствуй, дедушка Кощей!

– Ну Агриппина Падловна…– рискнул я высунуть нос из-за толстого бухгалтерского фолианта, – ну мы же вас так любим… Ой!

Мимо головы просвистела чернильница, на манер кометы помахивая фиолетовым хвостом.

– Самовольничать вздумали?! – главбухша медленно поднялась, уперев мощные руки в необъятные бока, возвышаясь как тираннозавр над распластавшимися от ужаса далёкими предками хомо сапиенс.

Аристофан взвыл и пополз в угол, я увернулся от очередной папки с документами, а дед самоотверженно шагнул к ней:

– Падловна, душа моя, ну выслушай ты хотя бы… Да твою ж мать! Падловна! Ты что творишь-то?! Стол-то зачем ломать?! Да и башка у беса не чугунная чай!

– Убью! – ревела главбухша, размахивая креслом над головой.

Прощай Варя, прощай Кощей-батюшка… Эх и не пожил я вволю-то, ну хоть поцарствовал немного. За тебя, Калымдай, жизнь отдаю, цени, друг.

Я успел мысленно попрощаться со всеми нашими и уже добрался до Иван Палыча, как вдруг в бухгалтерии наступила тишина.

– Ну-ка, ну-ка, – Агриппина Падловна сосредоточенно ворошила какие-то ведомости. – Двадцать червонцев у него оклад… Угу… Да ишо за звание положено…

– За медали и ордена еще можно доплату назначить, – с надеждой пискнул я. – У полковника их много, даже на спине в два ряда висят.

Дед облегченно вздохнул и кивнул мне мол, вылезай, внучек, самое страшное уже позади.

А можно я еще тут немного посижу?

Дверь в бухгалтерию открылась и к нам вошел Гюнтер с подносом, на котором стояли стаканы и бутылка коньяка. Ладно, пусть пока живёт, потом убью. Я откупорил бутылку, а Аристофан, не открывая глаз, повёл в воздухе пяточком и пополз к столу.

– А всё равно не гоже так делать-то, Федька, – проворчала главбухша, когда о минувшем погроме напоминала только здоровенная шишка между рожек беса, да моя щека и лоб, заляпанные чернилами. – Через мою-то голову такие решения принимать.

– Больше не повторится, Агриппина Падловна, хоть убейте, – искренне заверил я. На фиг надо еще раз в такую авантюру влезать. – Мы же как лучше хотели…

– Калымдай – мужик правильный, – заверил Михалыч. – Солидный, степенный, не кобель какой-нить. Будет твоей Тамарке счастье, а тебе – куча внучат.

– Материальную помощь молодой семье организуем, – вставил я. – Сегодня же Указ напишу о повышении роли материнства и ускорении демографического процесса в локальном масштабе.

– Хрен с вами, – вздохнула главбух, – а где же молодые? Почему в ножки мне не кинулись, благословения не попросили?

– На жутко смертельном задании они, Падловна, – пояснил Михалыч, – ажно в самом Китае. Только они еще про женитьбу-то и не знают. А мы вот сватами к тебе заявилися.

– Типа того, – подтвердил Аристофан, стоя на коленях около стола и опрокидывая второй стакан. – Типа, мы – купец, а у тебя – товар… Или как там в натуре правильно, босс?

– Обойдёмся и без этих пережитков прошлого, – заявил я. – Мы – люди деловые, времени на ненужные обряды у нас нет, да и денег тоже. Лучше лишний подарок молодым купим, чем неделю друг к другу пьяными толпами ходить с выкупами и прочими глупостями.

– И то верно, – пробасила грозная кикимора. – Лучше – подарок.

– Не обидим, – подтвердил я. – Свои же, не чужие. Вы бы сами, Агриппина Падловна прикинули, что молодым в хозяйстве надо, да и провели бы по соответствующей статье расходов. Ой, да мне ли вас учить?

– Сделаем, – кивнула главбух. – Не обидим кровинушек наших.

Хана казне.

– Агриппина Падловна, а мы тут в тупике оказались. Вы у нас самая мудрая во дворце, ну посоветуйте, как намекнуть этой парочке о свадьбе?

– Чавой-та намекнуть? – удивилась она. – Обженить их, да и всех делов. Ентот кобель с моей Тамаркой наедине где-то шляется? Вот и дорога ему теперь, либо под венец, либо в чисто поле на расстрел.

– Повесить еще можно в натуре, – внес конструктивное предложение Аристофан.

– Можно и повесить, – одобрительно кивнула кикимора. – Там разберёмси, как возвернутся.

– Никого мы расстреливать и вешать не будем, – категорически заявил я.

– Удавим на фиг, босс? – предложил бес.

– Заткнись и пей, – прошипел я и повернулся к бухгалтерше. – Агриппина Падловна, тогда мы вам и поручим объявить молодым о свадьбе, да? Как самому уважаемому нашему работнику, а к тому же – и ближайшей родственницы невесты.

– Ужо я им объявлю, – кивнула она, а я вдруг сильно посочувствовал Калымдаю. Ладно, он у нас крутой военный спец. Не отобьётся, так убежит. Зря, что ли зарядку каждое утро делает?

Царские хлопоты, или Без проблем скучно

Мы с Михалычем стояли у ворот, запрокинув головы, а дед – и бороду и наблюдали, как сводные бригады бесов и скелетов, подымают на канатах огромную ёлку.

– Уронят, паразиты, точно уронят, – проворчал дед.

– Не уронят, – успокоил я. – Паразиты у нас сильные, откормленные. Им еще и по ведру самогона на бригаду пообещали.

– Ну, разве что самогону… Виторамус, ну что ты там резвишься? Давай ужо скорее – сейчас ёлку подымут!

– Скользко, господин Михалыч, – пропыхтел кладовщик, в очередной раз, скатываясь со склона нам под ноги. – Еще и держалка мешает…

– Машуль, – повернулся я ёжившейся от холода вампирше, – поможешь?

– Кружка сгущенки.

– Угу.

Маша скинула шубу, распахнула крылья и мгновенно вознесла Виторамуса на вершину горы, аки орлица кабанчика своим голодным птенчикам.

– Бр-р-р… – вернулась она к нам. – Там наверху ужасный ветер, Теодор. Пойду на кухню греться.

Ага. Пирожками.

– Смотри, внучек, начинают.

Я долго ломал голову как на горе укрепить такую большую ёлку, но тут вовремя попался под руку Виторамус, который, покопавшись у себя в хранилище, принёс очередной колдовской артефакт – держалку, способный удерживать что угодно и сколько угодно.

Отгородившись ладонью от падающего снега, я щурился, стараясь разглядеть происходившее наверху. Ёлка опасно раскачивалась на канатах и были мгновения, когда она вдруг сильно наклонялась в сторону, и у меня тогда ёкало в животе. И вдруг она резко дёрнулась и замерла прямая как мачта, шевеля ветками на ветру. Ага, сработало, отлично!

– Аристофан, – я обернулся к бесу, многозначительно похлопывающему кнутом по ладони, – гони мелких бесов украшать ёлку.

– Без базара, босс.