Целую, Кощей

– Да и мне, Ваше Величество, уж поверьте.

Остаться одному без такого мощного покровителя и щедрого работодателя?! Нет уж, увольте. За царя-батюшку грудью станем! Смерть гадам-драконам!

– Так что, Фёдор, – подытожил Кощей, – дорога у меня одна – на каторгу. Отсижусь с полгодика, а там видно будет. Может и придумаю что против Дракхена этого.

– А чем его вообще одолеть можно, Ваше Величество? Чего он боится?

– Силы боится, – не раздумывая ответил Кощей. – Вот кабы к тому мечу-кладенцу, что тебя на мосту до икотки напугал, еще бы и богатыря под стать подобрать…

– И вовсе не напугал… – обижено протянул я. – И уж точно не до икоты… А разве нет сейчас таких богатырей? Я читал в сказках, что спят они в горах каких-то, да часа своего дожидаются.

– Сказки, – презрительно махнул рукой царь-батюшка. – А если и завалялся где соня такой, то пойди его еще упроси на Змея пойти. А если он потом на меня меч повернет? Я же тоже не из ангельского сословия, тьфу-тьфу-тьфу.

– Ну-у… А еще чего он боится?

– Холода. Совсем не переносит и на зиму либо в спячку впадает, либо в южные края переселяется. Да и то это раньше так было, а сейчас отгрохал он себе дворец на стеклянной горе, да отапливает его мощно, дровишек не жалеет. И теперь может всю зиму во дворце не спать, сторожить его, да с девками забавляться.

– На стеклянной? Так может раз она такая хрупкая…

– Это она только так называется, – сразу понял мой замысел Кощей. – Крепкая зараза и скользкая.

– Дела, Ваше Величество… – протянул озадачено я. – Думать будем.

– Придётся, Федь. Иначе не только мне хана, но и Лысую гору под корень снесет этот Дракхен, а потом и за всё мое государство примется.

– А вы говорите, на полгода в тюрьму собираетесь? Значит за полгода нам надо придумать, как врага вашего одолеть.

– Нашего, Федь, нашего. Или ты думаешь, он тебя помилует?

– Я и думать о таком не хочу, – гордо заявил я.

– Ну и молодец, – одобрил Кощей. – А сейчас нам надо с тобой придумать, как бы мне в плен правильно попасть.

– Не понял, Ваше Величество… А в чем проблема? Руки вверх и шагом марш во дворец к Гороху сдаваться.

– Да, если бы… – вздохнул Кощей. – За столько лет тут уже схема отработана и никто меня вот так в плен брать не будет, дураков нет.

– Опять не понимаю, Ваше Величество, – покачал головой я. – Объясните, а?

А тут всё просто оказалось. Кощей же силой огромной обладает, ему Лукошкино с землёй сравнять, как мне тарелку пирожков умять. И это не считая сил колдовских, а в колдовстве Кощей тоже далеко не последний, а скорее – один из первых. Разумеется, никто не поверит в добровольную сдачу, а если и поверит, то как царя-батюшку, при его-то силушке, под стражей содержать если он любые цепи как паутинки рвет, а любую тюрьму вместе с фундаментом в пыль разнесёт? Поэтому с веками, а то и с тысячелетиями, выработался основной принцип пленения Кощея – брать его можно только в полном измождении. Правда и обратный принцип на случай побега Кощея тоже существует – дать ему хорошенько водицы напиться. Ведра три-четыре. И минимальный запас сил ему обеспечен. А Кощей и при минимуме сил натворить такого может… Уж с каторги ему сбежать тогда вообще плёвое дело. Кстати про казнь вопрос в последнее время тоже не стоял. Бессмертный же. Раньше, говорят, пытались да самыми разными способами, только пустое это занятие оказалось. Царь-батюшка восставал, силушку накапливал и шёл жестоко мстить обидчикам. Поэтому если засадить Кощея в тюрьму и было подвигом, то вполне таким безопасным. А вот казнить его так потом хлопот не оберешься. Да и головы вместе с царством своим.

– Понял вроде бы, Ваше Величество, – вздохнул я. – Как-то у вас тут всё сложно… Значит должны вас взять обессиленного, да лучше естественным путем – чтобы вас сил лишили, а не в канаве пьяным подобрали?

– Тьфу, на тебя, Федька! – обиделся Кощей. – Ты будто как не с царем разговариваешь. Ну какая канава, а? Обидно же… Вот отдам тебя Гюнтеру на воспитание…

– Я всё понял, Ваше Величество! Не надо меня Гюнтеру отдавать. Виноват, уж простите, не специально я.

– Ещё бы специально, – хмыкнул царь-батюшка. – Ладно, думаем и над этой задачей. А я пока домой отправляюсь.

– Понял, Ваше Величество, думаем, значит.

– Думай. И не болтай. Понял?

– Ага, Ваше Величество, понял. А что вы там про три мешка денежек говорили? На текущие расходы.

– От зануда ты, Федька, – Кощей кинул на стол вполне таких приличных размеров кошель, уж и не знаю где он его у себя в эльфийском этом наряде прятал. – Трать разумно, не шикуй, казна, небось, не безразмерная.

– А жаль. Вот бы зажили а, Ваше Величество?

– Ладно, Статс-секретарь, думай, работай, а мне пора. Горыныча еще покормить перед дорогой надо.

И ушел царь-батюшка в дорогу дальнюю, а меня просил не беспокоиться, не утруждаться мол, сам дорогу найдёт не маленький. Так прямо и сказал:

– Сиди, Федька. Сиди и думай о задачах, что я тебе загадал. А я пошёл.

Сел я думать. Раз подумал, другой… А ничего, довольно забавные ощущения! Шучу-шучу. Вот такой я задумчивый шутник. А если серьезно, то ничего я придумать не мог, даже элементарных идей не возникало. В принципе оно и понятно – слишком мало у меня вводных данных. Чтобы знать, как помочь Гороху Кощея одолеть, мне надо больше фактов. Вот почему я в детстве мало сказок читал, а слишком много резался в «Дум» по сетке? Ладно, вернётся Михалыч, его попытаю. Он у меня всё на свете знает.

Вот только проверить эти знания, когда Михалыч вернулся, я не смог. Потому что и говорить у деда толком не получалось, такой пьяный был. Завели его бесы в горницу, он постоял, покачался, как та тонкая рябина, поднял торжественно руку вверх и сказал:

– В-всё сделал… ик!.. внучек! За-в-втра жди. Только тс-с-с!

Он заговорщицки подмигнул самовару, потом удивленно уставился на поднятую руку, горестно махнул ей и полез почивать на стол. Я сходил в спаленку, принес деду подушку с одеялом, и уже собирался было последовать его примеру, только не на столе, конечно, как в горницу вошел Калымдай.

Я кинулся к нему:

– Ну как?! Всё в порядке?

– Всё хорошо, Федор Васильевич. Операция прошла успешно, задание выполнено.

– Ну, слава богам. А чего ж Михалыч так назюзюкался? Я понимаю, конечно, ему попировать там надо было напоказ, но не до такой же степени?

– А дедушка Михалыч вовсе и не напился на той гулянке, – заступился за него майор. – Это мы когда в Лукошкино въехали на него и нашло. То ли в телеге укачало, то ли хмель наконец-то из живота до головы дошёл, но только мы ворота проехали начал дедушка чудить. А так бы мы еще с час назад сюда прибыли.

– Ох, ты ж… Ничего хоть ужасного не натворил?

– Ну как вам сказать, Федор Васильевич… – замялся Калымдай. – Ничего критичного, так скажем.

– Уже легче. Рассказывай.

Калымдай задумался на секунду, видимо решая с чего начать, потом хихикнул, вспомнив что-то и доложил:

– Сначала всё спокойно было, Федор Васильевич. Как в город въехали, дедушка сразу послал в ближайший кабак одного из бесов за самогоном. Потом уже когда отъехали от кабака на пару улиц, а самогон закончился, дедушка стал орать, что самогон был прокисший и вообще дорого и велел разворачивать телегу, чтобы вернуться и набить морду кабатчику.

– Кабатчик-то хоть жив остался?

– Наверняка жив. Мы уговорили дедушку, что кабатчики все одинаковые. Ну не возвращаться же нам? Дедушка пробормотав, что это разумно, велел остановиться у ближайшего кабака и отправил туда бесов чинить разгром.

– Разгромили?