Жизнь прожить – не поле перейти. Книга 2. Война

обсуждении книг. У Егора было мало хлопот и много

свободного времени. В его ведении было вещевое имущество роты и отдельное помещение, где он дневал и ночевал. Водились у него и у старослужащих деньги и был азарт, как на соревнованиях. Егор и втянул потихоньку Степана, сначала зрителем, а потом и участником в карточные баталии, что кипели перед отбоем и в воскресные дни в его тихой, гостеприимной кандейке. Объяснил, что это развивает и память и наблюдательность и скрашивает унылый досуг в зимнее время. Офицеры сами баловались этим, сквозь пальцы смотрели и за подобным у рядовых, сверхсрочников и старослужащих. Картёжных любителей было немного и деньги ходили по карманам небольшие. Начальство требовало только, чтоб на этой почве не было конфликтов. Правила были строгие. Когда Степан быстро овладел навыками игр с опытным в этих делах каптенармусом и стал его обыгрывать, то захотелось испытать силы с «мастерами» которые знали все секреты. Пойманных на шулерстве за карточным столом в кандейке Егора наказывали самым действенным способом, отбивавшим у них всякую охоту жульничать. Степану захотелось посостязаться с заядлыми картёжниками не на щелбаны по лбу или битьем картами по носу и «кукареканьем» или копеечку, а на звонкую монету, которая водилась и у Степана. В город он не стремился и на сладости в полковой лавке не зарился. Денежное довольствие лежало попусту. Один раз пытался отправить скопленное домой, но отец строго отписал, что нужды в этом нет, все здоровы и Василий с девками работящие; пусть о себе на службе печётся. Купил Марие платок и колечко и хранил в коптёрке вместе с часами и другим имуществом. Степан легко вписался в круг мастеров карточной игры и вскоре имел и лишние деньги.

В первом увольнении получил жетон с надписью «3 рота В. Л. Г.П.№7», что означало -это документ на увольнение служащего в третьей роте Волынского лейб-гвардии полка, который числится в списке отпущенных из части под номером семь. Если при отпуске явятся

непредвиденные обстоятельства мешающие вернуться увольнявшемуся в часть, то в любом виде -живым или мёртвым, трезвым или пьяным вернуть на место службы для разбирательства. В первом увольнении Степан с группой товарищей посидел в кафе, прошлись по центру столицы, где и находились их казармы, привлекая внимание польских"пани». На улицах царила тёплая осень. Был воскресный день и в сквере было

много гуляющей публики приличного вида. Центр был чист и опрятен. На окраинах дымили трубы предприятий. Там текла совершенно другая жизнь чем в центре. Степан понял это позднее, когда, освоившись в центре, заглянул и на окраины, прокатившись по рельсам на конном трамвайчике-конке. На второй выход ему в спутники попал Пётр. Степан оказался в качестве провожатого и хотел провести товарища по знакомым местам. Пройдя площадь перед дворцом Мостовских, где на третьем этаже правого флигеля в одной из больших комнат размещался взвод где служили Пётр и Степан, оказались в небольшом скверике со скамейками. Там, как обычно по воскресеньям сидели польские

панёнки, реже пани, ждавшие случая увлечь приятного гвардейца в свои сети. Они давно знали, то у них всегда есть деньги и есть те, кто страдает без женской ласки, которую женатые уже познали. Появление Петра и Степана вызвало внимание двух привлекательных дам, которые зашептались. Одна из них- молоденькая и красивая, быстро поднялась с места и пошла навстречу гвардейцам, которые замедлили свой ход. Девушка подошла к Степану и на смеси польского и малороссийского языка попросила:

– Пан жолнеж, прошу трошки погутарить.

Степан в смущении остановился. Он чувствовал, что девушка тоже в смущении, долго готовилась к этой встрече и сильно волновалась. Начавшийся разговор, где Степан только слушал, а Пётр отошёл в сторонку, прояснил намерения дамы. Девушка просила за свою сестру, объяснив, что она уже третий год замужем, но бог ребёнка не дает и доктора определили, что с мужем дитя у неё не будет, но мужа она любит и они вместе решили завести дитя, но не от польского донжуана, чтоб не иметь лишних хлопот и огласки и тем смущать себя. Они летом наблюдали с интересом за купаниями гвардейцев и сошлись на том, что годны все, лишь бы кто-нибудь согласился. Сестра здорова и состоятельный муж готов заплатить за услугу. Если пан жолнеж согласиться прийти к ним, то сестра будет

благодарна. Степан растерялся и ничего не мог сказать. Сердце учащённо билось. У сердца стучали часы, что Степан взял с собой. Степан подыскивал слова, как

повежливее объяснить панёнке о причинах отказа и,

наконец, нашёл что сказать:

– Меня невеста дома ждёт, а товарищ мой без обязательств. Глянь на него, может подойдёт? Девушка глянула на Петра и дважды кивнула головой.

– Хорошо, хорошо! Только прошу поговорить с ним вас. Мне самой этот красавец приглянулся. Пётр внимательно следил за беседой и по отрывочным словам понимал о чём могла идти речь. Переводил взгляд с одной девицы на другую и старался привлечь интерес и расположение к себе. Степан попросил даму подождать и подошел к Петру. Объяснил положение и просьбу девиц.

– Сам то чего отказал, аль девица неподходящая. Мне обе нравятся. Не бойся, Мария не узнает.

– Нехорошо это. Родители запрет дали и Марию обманывать не хочу. Как-нибудь без этого обойдусь.

– Ну, и дурак. Думаешь она там тебя дожидается. Небось женихи табуном ходят. Девка-краса в самом соку!

Степан внутри обозлился, но виду не подал.

– Так ты согласен с девицами погулять. Они обе тебе не откажут. А та, что на скамейке сидит и приятнее и сильное

желание имеет, даже деньги готова заплатить. Я тебе деньги на угощение девиц дать могу. Я тут погуляю и обожду.

– Денег мне и своих хватит. Я в картишки не играл и капиталец скопил на потехи в увольнении. Гуляй где

хочешь, а я с девицами отдохну.

На том и порешили. Вечером в казарме Степан не спрашивал у друга, но видел, что он получил желанное удовольствие и был в прекрасном расположении духа. Степану о своих амурных похождениях ничего не

рассказывал. Степан с той поры в увольнения не ходил, да и изменились обстоятельства. Летом 1912 года Степана, в числе лучших солдат, отправили с делегацией полка на открытие памятника Волынскому полку на Бородинском поле в честь столетнего юбилея великой битвы испытавшей крепость духа и самоотверженность российского воинства. На второе полковое торжество Степан явился в парадной форме, подогнанной под его обросшее мышцами тело. На мундире, кроме полкового знака, ещё висел юбилейный знак полка, утверждённый в 1906 году -«Золотой Польский крест Виртути Милитари». В центре на малиновом кружке, обрамлённом зелёными листьями, красовался серебряный вензель Николая Второго с датами"1806 и 1906». Между четырьмя концами креста размещались четыре вензеля императоров при которых существовал полк. Третьим знаком отличия блестел юбилейный знак шефа полка-государя-императора по случаю 25-летнего шефства над полком, исполнившегося в 1904 году- серебряный

вензель под императорской короной и золотой вензель с числом юбилейных лет. Знак обрамлялся золотым венком, на низ которого серебром легла надпись «За Тишкисен 19 февраля 1877 года». При Александре Третьем и Николае Втором лейб-гвардии полк в войнах не участвовали и Георгиевских кавалеров в полку по списку не числилось и солдаты этим не огорчались.

Отец Никон, что нёс исправно в свои преклонные годы обязанности по воспитанию воинства, несколько раз беседовал со Степном о службе, о письмах из дома в часовенке у полковой иконы Божьей Матери" Отрада и Утешение». Подарок архиепископа Константинопольского нёс теперь службу на русской земле. Как то он завёл разговор, не хочет ли он связать свою службу и жизнь с полком. Степан ответил уклончиво. Служба ему была не в тягость, но воспоминания, Мария, земля и родные тянула к себе, часы отсчитывали дни, приближавшие его к заветной встрече. Осенью он уже был приставлен «дядькой» к земляку из Уфимской губернии и одной со Степаном волости, из Санжаровки, от которой и до Черниговки недалеко. Землячество их быстро сдружило. Нашлись и общие знакомые. Петра задевало то, что Степан стал много общаться по долгу с новобранцем Павлом. После вторых летних полевых сборов и учений, где за успехи в стрельбе Степан вновь получил отличие, а полк преуспел в окружных учениях, где использовались дирижабли и самолеты, командир роты вызвал Степана и завёл разговор о продвижении по службе и сообщил ему, что хочет рекомендовать его в полковую учебную команду для подготовки унтер-офицеров и требуется его согласие. На Балканах гремели две войны- одна за другой. Германский кайзер- родственник Николая Второго, бряцал металлом у берегов Африки, пугая и Францию и Британию. Его империи было тесно в маленькой Европе. Французы давали деньги под проценты на поддержание самодержавного режима в России и укрепления русской армии, рассчитывая покрепче связать Россию обязательствами при её громадных людских ресурсах. Население России росло невиданными темпами, а экономика стремилась неуклонно вверх. Никто на словах из великих держав не хотел войны, но дипломаты в тиши кабинетов и военные в штабах и на учениях показывали, что не зря едят свой хлеб с маслом. На случай войны, полк должен был увеличиться вдвое и требовались командиры. Половина офицеров в армии уже были из простолюдинов и среди них искали новое пушечное мясо. Дворянство, как служилое военное сословие, постепенно вырождалось, но пыталось держаться за свои дарованные привилегии. В Балканской войне участвовали и офицеры -добровольцы из Волынского полка, набиравшиеся опыта современной войны. Помогать братьям-славянам из Сербии, Черногории, Болгарии и православным грекам- была традиционная политика

российских самодержцев в противостоянии многовековом с Османской турецкой империей. Российский император, ожёгшись на Востоке с Японией, предлагал всем мир и разоружение или, хотя бы, запрещения варварских видов оружия: разрывных пуль отравляющих газов и воздушных бомбометаний, не получил поддержки со стороны великих государств и их вассалов, искавших покровительства. Усилия Николая оказались напрасными. «Брат Вилли», которого Бисмарк предупреждал о пагубных последствиях войны с Россией с её просторами и неприхотливым к тяготам населением, верил только в крупповскую сталь и немецкий военный гений, который предусмотрит всё. Выносливость и неприхотливость русского солдата, его смекалку и ярость трудно было измерить немецкой цифирью. Умело воевал он от- снежных Альп в центре тихой Европы, болот и чащоб Польши, до – балканских нагорий и гор Кавказа, до пустынь Средней Азии и сопок Манчжурии. Подзабыли пруссаки слова Фридриха Великого, битого русскими на полях Европы -" Русского солдата мало убить, его надо ещё и свалить», а он то, знал толк в войнах и бегал от русских, как заяц, и отдал русским ключи от Берлина вместе с частью Восточной Пруссии- гнезда рыцарей-крестоносцев не раз устремлявшихся на Восток, где и находили свою погибель.

Что добывало своей кровушкой русское воинство, терялось от низкопоклонства и неразумения знати, что не могла найти ответа на мучивший Европу вопрос- «Чем является для Европы Россия с огромными территориями и возможностями -угрозой или благом?». Непредсказуемость России пугала. Не вписывающаяся в логику Запада таинство русской души, где мало места меркантильному расчёту, а простор для чувств и бурных страстей, были непонятны просвещенному западному филистёру, привыкшему к спокойной жизни. Никакой Иммануил Кант, принявший на время русское подданство в цитадели

прусского духа- городе Кёнигсберг (королевская гора), взятого русскими с боя и бездарно возвращенного битому прусскому королю его поклонником Петром Третьим, не смог понять духа России и её предназначения. Пётр Третий лишился не только трона, но головы, а лейб-гвардейцы-отпрыски дворянских родов, возвели на трон немку Екатерину, что хотела сделать Россию, как и Пётр Великий, европейской страной и во многом преуспела, явив тьму полководцев и расширив владения, когда, без больших потерь, вернула земли Малой и Белой Руси.

Для полковой школы выделялось отдельное помещение и своё отдельное хозяйство. Начальниками в ней являлись самые грамотные и толковые офицеры с большим опытом и практикой работы с солдатами. Занятия проводили осенью и зимой после лагерных сборов. Обучающиеся готовились к должности младших командиров, приобщались в школе к самостоятельному чтению и изучению рекомендуемой литературы. Преподаватели читали лекции по тактике, истории войн, организации и управлению подразделениями. Занятия проводили: полковой священник, врач, ветеринар и заведующий оружием. Экзамен принимал командир полка и комиссия из нескольких человек. Степан, в числе лучших, сразу получил вакансию командира отделения. В каждой роте, на случай войны, было предусмотрено восемь

вакансий, заполненных сверхсрочниками и строевыми унтер-офицерами. В свое подчинение Степан получил отделение с тремя новобранцами. К следующим лагерным сборам Степан был подпрапорщиком. Двигаться в офицеры дальше было достаточно сложно. Требовалось военное образование. Пётр успехи своего товарища принимал как должное, но, не выказывал особой радости по случаю его

возвышению по службе. Случилось так, что он попал в прямое подчинение к другу, который не выделял его особо среди других и требовал со всех одной мерой. Это задевало

самолюбие Петра, но- дружба дружбой, а служба- службой.

Снисхождения в промашках и наличие любимчиков не было в полковых традициях.

Весной 1914 года Степана отозвал ротный командир в сторонку и отправил его в канцелярию к заместителю командира полка. Командир роты не раз заводил разговор и подключил к этому и отца Никона, не имеет ли желания Степан на год продлить службу. Степан отговаривался. В Европе отгрохотала вторая Балканская война, а Степана уже поджидали дома. Степан не верил, что война может явиться в Россию. Как такое может быть – если царь в родстве с английским королём Георгом и немецким императором «братом Вилли»? Троих главнейших монархов в Европе трудно было отличить по облику и фигуре. С английским королём Николай был как брат-близнец. Одинаковые

бородка и усы дели их совершенно неразличимыми. В родственниках российскому монарху ходили датский и греческий короли. Однако, читая газеты, к которым он приобщился, Степан заподозрил, что не всё в этом мире гладко, как успокаивал он сам себя и как, даже, писалось в газетах. Учения стали проводиться и зимой. Амуниция обновлялась, поступили первые пулемёты, в небе являлись редкие ранее самолёты. Полк, участвовавший почти во всех войнах, жил по закону- не для парадов, а для баталий готовить солдат и офицеров. Ближе других он находился к Берлину и Вене, откуда исходила главная военная

угроза. Немецкий принц Фердинанд Кобургский, ставший болгарским царем и плюнувший на Россию, сделавшую болгар независимыми от османов, повязал свою страну с Германией. При этом, и обидел своих союзников по Первой Балканской войне. Он захватил большую часть земель на которые с Болгарией претендовали Греция, Сербия,

Румыния и Черногория. Обиженные победители

объединились вместе с битой Турцией и разом набросились на Болгарию. Кровь лилась рекой. Великие державы на Баканах, на полях сражений испытывали новое оружие и самолёты. Болгар серьёзно побили, сделав их врагами Антанты (союза сблизившихся перед угрозой со стороны стремительно растущей Германии, искавшей для себя жизненное пространство). Антанта-по-французски —

«сердечное согласие» соединило в единое военное целое тех, кто в двух последних крупных европейских войнах на полях сражений и в боях на дипломатической арене противостояли России. Англия, Франция и Россия оказались в одной упряжке против Тройственного союза. Мир был хрупок, но обывыватель полагал, что в Европе, в двадцатом веке, породнившейся на браках коронованных особ и несущей цивилизацию, как Древний Рим, европейским и азиатским варварам, войны быть не может. Обыватель её боялся, но не возмущался, пока война велась в Азии, Африке и на переферии Европы. Пусть уж турки уничтожают славян, а славяне друг друга – главное, чтобы война не пришла на из улочку, в их уютный домик, в знакомое кафе, где можно посидеть с газетой, обсуждая мировые проблемы. Вопли французского пацифиста и журналиста Жана Жоресса, тонули в массе газетных статей, убаюкивающих словами о невозможности поверить, чтобы достижения европейской цивилизации в науке и технике обрушить на хрупкие тела живой людской плоти, тварей божьих, которые всё больше привыкают к плодящимся благам. Другое дело – если это касается других: индусов, китайцев, бушменов и готтентотов, что быстро плодятся и тоже хотят пользоваться благами, которых на всех не

хватит.

В кабинете заместителя командира полка на столе уже лежали все документы отражавшие служебное рвение Степана. Через окно светило солнце, бросая первые весенние лучи на полировку столешницы и на зелёного цвета стекло настольной лампы. Представившемуся подпрапорщику предложил присесть и, без обиняков,

спросил, как он отнесётся к предложению продлить службу ещё на один год – до следующей осени. В штабах, видно, рассчитывали, что если будет война -то недолгая. Степан немного помялся и сказал:

– Я бы и не прочь на годок остаться, но невеста заждалась, пишет, что сваты пороги оббивают, да пока поворот получают.

– А ты не спеши… подумай, не отказывайся сразу. Ты у нас грамотен и делу военному успешно обучался, способности имеешь и в подпрапорщики вышел. У нас в армии до сей поры генералы есть, что не образованием, а личными

заслугами и талантами производство своё определили. Тебя можно в военное училище определить со льготами,

поскольку не мальчишка, и в службе отличие получил, в чины вышел и в офицеры быстро выпустят, а пока лишний годок послужи. Если же война случиться – всё одно

мобилизуют. Если жениться хочешь – то это не помеха. У нас в Варшаве старослужащие жён своих содержат. На них содержание деньги от казны отпущены на жилье и прочее. Тебе, как подпрапорщику, жалованье на год отпускается в лейб-гвардии повышенное в 842 рубля, а это раза в два больше чем мастеровому на фабрике. Да ещё корм и одёжка за казенный счёт. В свободное время подрабатывать можно. И дети раньше сроку не рождаются. Так что, с милой

под боком и в отдалении от родни годик перебиться можно, а там и решай. Нам сейчас позарез унтер-офицеры нужны. Полк двумя батальонами прирасти должен. Так что, вот тебе отпуск на три недели – до летних лагерей. Езжай домой, дела устраивай как пожелаешь с милой, а уже потом и поговорим. Степан взял протянутую ему бумагу, где

определялся и срок и содержание на отпуск и проездные документы.

– Ступай, голубчик, деньги получи и поспешай. Степан, не веря своей удаче, как на крыльях, полетел устраивать своё убытие в отпуск. Деньги, полученные в полковой кассе, и свои сбережения: от непритязательности, доплат за чин и удач за карточным столом, позволили запастись подарками для всех из столичных магазинов. Старый сослуживец, зная заботы Степана, посоветовал купить невесте платье и нижнее бельё, утверждая, что такого как в Варшаве и в Париже не во всяком месте сыщешь. Он то знает, что посоветовать дружку, поскольку исправно подружку свою польскую обряжает. В дальнюю дорогу на поезд из Варшавы – нашёлся попутчик из полка которому до Самары следовало добираться. Поезд скорый и за пять суток должен был доставить отпускника до Уфы. В долгом пути с однополчанином за разговорами о доме, службе и мировых делах поезд летел быстро, но хотелось Степану, часто вынимающему свои часы, чтобы и время летело быстрее. Стрелка на часах Степана двигалась слишком медленно, зато часы мировой истории спешили отсчитать последние недели, когда люди, в большинстве своём, жили ежедневными привычными заботами далёкими от будущих великих потрясений, перевернувших их представления, судьбы, уничтожившие миллионы жизней, родившие