По скользкой дороге перемен. От стабильности Брежнева до наследства Ельцина

Для пионеров освоения новой территории жилищные условия начальника СМП-677 Юрия Николаева выглядели весьма комфортными. Это не примитивные вагончики первопроходцев.

Три комнаты. Кухня. Санузел, очень просторный, совмещённый. В гостиной все стены отделаны деревом: внизу – шкафы с фанерными дверками, вверху – стеллажи для книг. На них также – коллекция камней, друза, рога лося. Рядом – рога оленя. Выжженные и вырезанные на дереве и фанере различные картинки. На одной из них – оленья повозка: два оленя и на санях погонщик (каюр) с длинной палкой. Камин. «Собственной конструкции», – похвастался хозяин. Бра. Кресла. Журнальный столик. Миниатюрный обеденный стол.

Под дерево отделываются и другие комнаты…

Подошла пятилетняя дочурка Наташа.

– Вам какая кукла больше нравится? – Показывает новую, чистенькую, и старую, уже замызганную. – Папа, а зачем дядю заставляешь пить, ему же нельзя.

Когда Николаев предложил водку, я отказался: «при исполнении». Закуска редкостная для БАМа: мандарины, очень вкусные яблоки… Милая девочка, если бы ты знала, с какой нехорошей целью пришёл этот чужой дядя в гости к твоему папе и какие будут последствия этого визита?

Хозяин насторожённо рассказывал о себе, о своих трудовых свершениях на «стройке века» и грандиозных планах. Он как бы прощупывал: кто ты, пришелец, зачем ты здесь, насколько ты посвящён в наши внутренние дела, ты мне друг или враг? И я, понимая, что передо мной чрезвычайно изворотливый человек, не торопился раскрыть свои карты, не намекнул о письме в «Комсомолку» (он сам о нём заговорил), не ссылался на жалобы его подопечных. До встречи с ним старался поднабрать побольше общих впечатлений, мнений широкого круга людей, вовлечённых в принципиальный конфликт. И составить психологический портрет этого начальника: может, он так сильно радеет за успех строительства, что лишь слегка перегнул палку, и на него возводят напраслину?

По своему проекту, на свой страх и риск, рассказывает Николаев, он строит гостиницу, трёхэтажный клуб с пивбаром и «кают-кампанией». Сам балки рассчитал. ПТО (производственно-технический отдел) чертежи подготовил. В общежитии решили установить хорошие умывальники – отдельно это отметил, как заботу о людях.

– Всё было нормально. Один дед приехал из МПС, посмотрел. Здесь сказал: «Молодцы». А в Москве на коллегии заявил: «Вы знаете, что он задумал? Чтоб парни пиво пили, чтоб клуб был трёхэтажным… Народный контроль на него надо напустить… Что это он себе позволяет? Ему деньги дали на строительство железной дороги, а он куда их тратит? Мы найдём на тебя управу». И теперь у меня руки опустились… Да ещё письмо в «Комсомольскую правду». Сто сорок подписей: нет удобств в общежитиях. В МПС подумают, что это я организовал.

Представил себя защитником трудящихся перед министерством…

– Чиряев [первый секретарь Якутского обкома КПСС] благодарил меня за такое строительство, за культуру, за сохранение леса между домами… С начальником главка [Главбамстрой] ещё в Москве разговаривали: «Ну, как ты себе представляешь БАМ?» – «Прежде всего – высокая культура». – «И я также думаю…» – «Дайте трест или СМП – сделаю примером культуры». И сейчас здесь делается хоть сотая доля настоящей культуры, но делается…

Упоминание контактов с высокими чинами – непременный аргумент Хлестакова, подумал я тогда…

– С Басанцом [ответственный партработник в Якутске] в одном одесском вузе учились. Ну, он сидит где-то в обкоме. А я где? Я – на БАМе! Это звучит гордо, чёрт возьми… Якутский отряд – молодцы. Они не поддаются ни на какие провокации. Молча работают…

Молча – это хорошо, это правильно, это так, как надо начальнику, лидеру, который ведёт их вперёд, к трудовым победам.

– Моим пацанам нужна вера в то, что они героическое дело совершают, что они – герои. Приезжали якутские писатели. Они им в глаза с трибуны: вы же герои! И мои басурманы начинают думать: мы ведь и правда герои. Проступок кто совершил, я ему: ты же позоришь БАМ, а наш Нагорный – самый лучший посёлок. Не позорь его. Мы выгнали человек десять пьяниц, что не хотели работать. Но никто ещё не убегал за время моей работы в СМП…

На мой вопрос, как оказался на БАМе, Николаев ответил патетически:

– В Одессе возглавлял отдел строительства и архитектуры при горисполкоме. Занимался морским строительством. Тянула неизвестность этого края. Кого ни спрошу, всякий открещивается: «А сам-то поедешь?» «Поеду!» И назло всем поехал. Когда Травкова сняли, стал начальником СМП…

Это не придуманное мной излияние хозяйственного начальника, это практически стенографическая запись нашего разговора.

А что же происходит за стенами этой уютной квартиры и что думает народ об этом «заботливом» руководителе?

Один из самых последовательных оппонентов Николаева – Владимир Либин, секретарь комсомольской организации и член партбюро. Прибыл из города Иванова, где работал в «Рембыбтехнике» механиком по ремонту пишущих машинок. Здесь – строитель.

– Николаев вначале показался нам энергичным, деловым. Всё правильно говорил. Потом выяснилось: и делает, и строит для себя. Но каждый держит жирный кусок, и боится рот раскрыть. Когда партсобрание объявило ему строгий выговор с занесением в учётную карточку, это развязало многим языки. О недоверии ему теперь заявляют в лицо. Он спросил меня: «Зачем в газету написали? Могли бы и мне сказать». Я ответил: «Чтобы в зубы получить?» Но мы надеялись на его исправление…

Донбасский парень, плотник из передовой бригады Александр Бугаенко не побоялся «рот раскрыть»:

– Да, это я написал письмо в редакцию «Комсомолки», подписалось сто сорок человек. Могли и больше… Николаев зарвался… Не здоровается с людьми, пройдёт и не заметит. Не советуется с рабочими. Перетасовывает кадры, как хочет. Главному энергетику Хильченко выбил зубы. Обмывали «тысячник» – дизель. Пили в вагончике Николаева. Тот спросил: как ты ко мне относишься? Хильченко сказал правду и пострадал… Директору магазина Николаев заявил: «Вы не только не привезли мне эмалированные тазики, но ещё и не оставили их… И ковёр – ко мне!»

– Саша Астахов покритиковал его жену – главного врача, – рассказывает дальше Бугаенко. – Николаев перевёл его из шофёров автоколонны, которая подчиняется СМП, в строительную бригаду. Астахов совсем уехал… В плановом отделе сидит недоучившийся школьник… В общежитиях нет кухонь, газовые плитки не поставлены. А в мехколонне везде есть плитки. Поликлиника холодная. Школа холодная. Клуба нет. Баня временная, то работает, то нет. В мехколонне баня отличная… Потерял он доверие. Ему не место здесь…

Николаев стал дознаваться, кто написал письмо в «КП». Алексей признался.

– Он у нас кем работает? – спросил Николаев кадровика в присутствии Бугаенко.

– Я – плотник и меня не сможете понизить в должности… Тоже будешь зубы выбивать?

Практически все мои собеседники отмечали сумятицу в производственном процессе. Невыполнение плана работ собственными силами и задания по вводу объектов в эксплуатацию. А это лихорадит весь коллектив, влияет не только на моральное состояние строителей, но и на их заработок. Некоторые жаловались мне, что порой получали за месяц буквально считанные рубли.

Начальник участка Василий Еливанов рассказал о своеобразных управленченских методах Николаева:

– Всё делается на окрик, на испуг. При этом полностью отсутствует техническая документация. За день много раз меняет указания… Посадка здания сделана с нарушением всех правил строительного производства. Два дня я не завозил материалы, сопротивлялся… А гостиница сползёт. И не одно сооружение сползёт… Надо прекратить эту самодеятельность. Есть типовые проекты – нет, зачем-то нужно что-то особенное…

Когда я стал просматривать официальные документы, то появились любопытные сведения. Ну, решил человек сменить фамилию Степаненко и стал Николаевым (хотел себя считать не украинцем, а русским?) – это его личное дело. Но почему-то долгое время не сдавал трудовую книжку в СМП, который он возглавил. Три месяца не вставал здесь, в Якутии, на партийный учёт. Потом выяснилось, что записи в трудовой книжке и партийной учётной карточке не совпадают. И вообще трудовой путь Николаева-Степаненко очень витиеватый.

Выпускник Одесского гидротехнического института, почему-то работал в Караганде – на угле, потом в Темир-Тау у металлургов, потом вдруг – литсотрудник одесской газеты «Знамя коммунизма». Поработал в стройконторе и проектном институте, снова – та же газета. Затем пошла чехарда со службой в одесских стройорганизациях. В 1975 году оказался в Тынде. Захотел сделать карьеру на громкой стройке? Романтика потянула? Книжку написать? Ещё в Одессе он увлекался литературным творчеством. «В 1956 году мне было поручено создать литературную студию. Начал печататься в областных, республиканских, союзных газетах. Книга сейчас будет издаваться…». Показал мне публикацию в молодёжном журнале «Смена».

Незадолго до моего приезда на отчётно-выборном партийном собрании СМП, несмотря на возражение представителя райкома, встал и заявил, что он как руководитель должен быть в составе бюро. В связи с тем, что он не состоял на партучёте, но был избран в состав бюро, Алданский райком отметил это нарушение. Выборы признаны недействительными и назначены новые.

Председатель Нагорнинского поссовета Надежда Руденко жаловалась мне, что хотя Николаева избрали депутатом, сессии он не посещал. И вообще никак не реагировал на социальные запросы.

Уже после того, как я побывал в Нагорном и разбирался там в этом конфликте, бюро Алданского райкома исключило Николаева из КПСС «за хулиганский поступок, выразившийся в рукоприкладстве к своим подчинённым с нанесением телесных повреждений. Отрыв от коллектива. Высокомерие и грубость».

Потом, судя по официальной справке, на беседе в обкоме партии он «не дал правильной оценки своим поступкам». На что надеялся? На высоких покровителей в министерстве? На то, что московские журналисты вступятся за него, учитывая его творческие потуги?

Из этой же справки я узнал, что Николаев ещё побил какого-то Ивановского. Мне про это никто не рассказывал. Возможно, это произошло уже после моего отъезда. Я этот факт не проверял, но верю, что такое могло случиться. Уж слишком распустился он в своей вседозволенности. Строители, с кем я беседовал в Нагорном, меня предупредили, чтобы я был осторожнее и в одиночку не ходил. Они не исключали, что может быть провокация. И это чуть не случилось.

Однажды, когда я в вестибюле какого-то общежития разговаривал с очередным «источником информации», сзади меня с улицы в коридор с шумом проскочила группа агрессивных людей во главе с Николаевым. Когда возвращались, я услышал их реплики: «Нет его здесь. А сказали, что корреспондент сюда пошёл? Где его искать?» Искали меня. По наводке. За мной следила николаевская опричнина! Но со спины меня не узнали… Я благоразумно воспользовался предупреждением доброжелателей и заночевал не в гостинице, а в общежитии…

Персональное дело Юрия Николаева добралось до Якутского обкома КПСС. Не стали ограничиваться решением на районном уровне, поскольку он занимал должность, можно сказать, союзной компетенции. Заседание состоялось вскоре после моей публикации. Но ещё до вынесения «приговора» – исключить, снять с должности начальника СМП – в обком пришла «телега» на меня. От Николаева. Он решил нанести превентивный удар и поставить под сомнение все обвинения, которые я выдвинул в своей статье. Хотя я лишь проверял факты.

Об этом письме я узнал только после решения бюро обкома и после проверки этого пасквиля. Редактор Олег Якимов передал мне эту длинную – аж на шестнадцати страницах – кляузу-отмазку. Ничего нового для меня в этом послании не было. Николаев хотел убедить обком в том, что он заботливый и эффективный руководитель, перечислил все свои заслуги. И, конечно же, пожаловался на тех, кто ему мешает работать, своеобразно интерпретируя все конфликтные события: и мордобитие, и противостояние с поссоветом, с партбюро, профсоюзом, комсомолом…

Но из шестнадцати страниц две исчезли. Мне их не показали. Судя по соседнему тексту, там лились какие-то обвинения в мой адрес. Предполагаю, что Николаев пытался показать мою недобросовестность, как журналиста, предвзятость и, возможно, даже аморальность поведения во время командировки в Нагорный. Как потом я узнал, эти две страницы Якимов передал нашему коллеге Эдуарду Рыбаковскому и отправил того в Нагорный для проверки фактов на месте. Тот, судя по всему, ничего предосудительного в моём поведении не нашёл, «дело» против меня закрыли, но две кляузные страницы так мне и не показали.

«Герой БАМа» исчез со «стройки века». И со страниц газет и журналов… Впрочем, может, сидя на одесском берегу, накропал роман о своём «героическом» участии в прокладке далёкой от черноморского комфорта магистрали…

Книжные меридианы и жизненные параллели

Почему после пяти лет работы в московских редакциях я бросил столицу и уехал в Якутию? Я уже стал профессиональным журналистом – чего же боле? Пиши, печатайся, совершенствуй перо, ищи свою нишу, оседлай какую-нибудь популярную, востребованную тему, расширяй круг знакомств с журналистами, редакциями, книжными издательствами… Москва для карьеры, пожалуй, лучшее место в стране.

Нет, не желание подзаработать на северных надбавках подтолкнуло к этому. Главная причина – охота к перемене мест, стремление познавать жизнь в разных её проявлениях – географических и социальных. Отрыв от насиженного места обостряет глаза и уши. Увлекает новизна во всём: в природе, архитектуре, людях, в их говоре и мыслях… А я ведь давно задумал написать книгу. Или даже несколько книг. Якутия – огромнейший, интереснейший край с экстремальными условиями жизни, с конгломератом человеческих судеб – давала мне шанс. И, работая в Якутске, я решил им воспользоваться.

Сначала придумал тему книги для местного издательства. Я встречаюсь с очень разными по профессии людьми – почему бы не рассказать о них подробнее, не в короткой газетной заметке о «трудовой вахте» и прочих производственных «подвигах»? Книжку так и назвал – «Этюды о профессиях». Она документальная. В ней рассказал не только о разных профессиях через судьбы, мнения и оценки конкретных людей, выбравших их, но и об истории той техники, которой они пользовались, – от швейной машинки до компьютера. И сам узнал много интересного, и читателям поведал…

Не могу сказать, что я доволен этой книжкой (над этой темой надо было бы поработать дольше и глубже). К тому же там есть высказывание, с которым теперь я поспорю. В духе времени я утверждал:

…Когда после революции из России началось повальное бегство буржуазной интеллигенции, то за рубежом эту «потерю генов» считали невосполнимой. Однако дети рабочих и крестьян, таланты из народа сумели двинуть вперед нашу науку, культуру, технику невиданными темпами. Отсталая прежде страна теперь одна из самых развитых в мире, с самым крупным отрядом научных кадров.

Я цитирую это не для того, чтобы развенчать себя прежнего (в этом особой нужды нет), а чтобы показать, что вот все эти сентенции – довольно стандартные для того времени, они – зеркало официальной пропаганды.

Почему-то акцентирую, что убегала именно буржуазная интеллигенция. Была ли в той России другая? И почему-то науку и другие сферы потом вперёд двинули «дети рабочих и крестьян». А как же выходец из семьи священнослужителей великий Иван Павлов, а дети купца знаменитый на весь мир генетик Николай Вавилов и президент Академии наук СССР его брат Сергей, а сын учителя и дочери купца Сергей Королёв, а сотни, тысячи других учёных, изобретателей с непролетарским происхождением? При этом, разумеется, можно привести множество примеров, когда дети из бедных семей, даже детдомовцы становились известными деятелями науки и культуры. Но здесь классовый подход к наследственности неуместен.