Веревка из песка

– Дмитрий Колосов – это твой паренек, Захар, будущий Буридан? Так это у него неприятности, а не у нас.

– Не прошло и недели с того трагического случая, и вот снова… – начала Ирина Игнатьевна, но Иван Александрович заинтересованно перебил:

– Он что, опять убил?

– О боже! – воскликнула Ирина Игнатьевна. – С тобой невозможно говорить!

В разговор вступил разумный, как все адвокаты, Геральд Иович Максимец:

– Позволь мне, Ваня, изложить все по порядку.

– Позволяю.

– Сегодня я был у следователя, ведущего дело Колосова, и он, с подачи милицейских дознавателей, всерьез рассматривает версию о возможном участии моего подзащитного еще в одном убийстве. Как и в первом случае, косвенные улики малоубедительны – одна нервная дамочка утверждает, что видела Дмитрия рядом с трупом. Но-но-но… Иван Александрович закрыл левый глаз, а правый прямо-таки сверлил адвоката.

– Замолчал, чтобы после твоих но-но-но последовали мои нетерпеливые ну-ну-ну? Не последуют.

– Ты действительно невозможен, Ваня, – устало сказал адвокат. – В общем, на данном этапе необходимо твое корректное вмешательство. По первому делу я сумею в самое ближайшее время доказать, что Колосов должен проходить как свидетель и только как свидетель. По второму же их козырь – эта дамочка. Одна. Больше у них козырей нет и не будет. Эта дамочка – жена Бородина, известного, хорошо известного тебе бизнесмена.

– Хотите, чтобы я на него нажал? Нажму, если надо будет. Все?

– Нет, не все! – вдруг заорал темпераментный режиссер. – Он сутки как пропал!

– Бородин? – изумился Иван Александрович.

– Какой Бородин! – продолжал кричать Захар Захарович. – Этот негодяй, Димка! К чертям собачьим премьерные спектакли, в задницу экзаменационные показы, прощай-прости театр-студия! – Оторавшись, он страдальчески спросил: – Иван, у тебя от сердца что-нибудь найдется?

Жозя достал из кармана стеклянный цилиндрик и протянул его Захару.

– Валидол.

Режиссер положил таблетку под язык и потому замолчал окончательно. Иван Александрович после деликатной паузы спросил:

– Так что же вы от меня хотите?

– Надо предпринимать экстренные меры, Иван, – вновь вступила в беседу Ирина Игнатьевна. – Дмитрия необходимо отыскать как можно скорее. Мало ли что может случиться с мальчиком. И тогда прощай наша с тобой мечта о молодежном театре.

– Допустим, это не моя мечта, а мечта Захара и твоя. Я – номинальный спонсор, вроде герцога Саксон-Мейнингенского, Захар – как режиссер мейнингенцев Кронек, ну а ты, Ирина – Элен Франц. Насколько я помню, последние двое заправляли там всеми театральными делами.

– Образованный – жуть! – громко прошепелявил, продолжая сосать валидол, Захар.

– Следовательно, ты даешь согласие на мои активные и автономные действия, направленные на поиск Колосова? – спросила Ирина Игнатьевна.

– Да делай что хочешь! – Иван Александрович поднялся из-за стола. – Как я понимаю, все проблемы решены. Не смею вас задерживать. А у нас с Иосифом Михайловичем, уж извините, дела.

Высокомерная Ирина Игнатьевна, довольный Герольд Иович и страдающий Захар Захарович покинули кабинет. Жозя поинтересовался:

– Какие дела, Ваня?

– Одно дело: дождаться, пока они уедут. А потом и мы тронемся. – Вдруг вспомнил: – Да, секретарша эта моя – по найму или выдвиженка из своих?

– Из отдела связи. Машинистка на факсе.

– Пусть туда и возвращается. Если есть разница в зарплате – возмести. Нам лишние траты не нужны.

* * *

Полковник Лапин смотрел, как в труповозку запихивали носилки с телом бедного Вени. Подошел врач, спросил:

– Что тебя интересует, Костя?

– Все, – лаконично ответил Лапин.

– Все только после вскрытия. А сейчас могу сказать, что, скорее всего, перебиты шейные позвонки и смерть наступила часов шесть-семь назад.

– Джип со спущенным колесом стоял почти на дороге шесть часов, и никто из водил, хотя бы из солидарности, не соизволил остановиться, – самому себе сказал Лапин. Стоявший рядом опер из местных счел нужным уточнить:

– Патрульная машина обнаружила труп час пятнадцать назад. У убитого найдены документы на имя Золотухина Вениамина Исидоровича.

– Коим он и был на самом деле, – добавил Лапин и, глядя вслед удалявшейся труповозке, спросил незнамо у кого: – За что мне все это?

* * *

После Покрова на трассе Москва – Нижний Новгород стало посвободнее, и Дима дал «хонде» полный газ. Радость движения, радость от встречного ветра, от слияния с живым металлическим конем, безмерная радость бытия. Не езда – полет…

* * *

В аппаратной, оборудованной всевозможными ноу-хау, сидел молодой человек и не отрываясь следил за медленно-медленно перемещавшейся по подробнейшей карте Центральной России, воспроизведенной на огромном экране, маленькой красной точкой.

Голос из невидимого репродуктора спросил:

– Где он сейчас?

– Миновал Юрьевец. Жду развилки перед Владимиром. Фиксация пока превосходная.

– Следить до окончательной остановки, – распорядился голос. – Точку прибытия определить со всевозможной точностью. Данные о месте пребывания объекта после пятичасовой паузы спустить по каналу Пекаря.

Глава III

Опять метаморфоза. Не хиппующая герлуха, не экстравагантная театральная метелка, не кожаный мальчик-байкер – скромная девица в изящном платьице выскочила из подъезда в солнечное утро. Играя светлой спортивной сумкой, она, увидев неприметный «фольксваген», уже шагом чинно направилась к нему.

За рулем «фольксвагена» сидел симпатичный мэн лет сорока с хвостом, по виду и прикиду преуспевающий клерк. Ольга подошла к автомобилю со стороны водителя и, поцеловав клерка в охотно подставленную щеку, вместо приветствия поздравила:

– С настоящим летом, Вася, – и, обойдя радиатор, устроилась на сиденье рядом с ним.

– Так куда? – спросил он.

– Как куда? Под солнце.