Поездка в Порт-Артур

– Вы напрасно беспокоитесь, – вступил в разговор стоящий рядом китайский актер, играющий в этом эпизоде «тайваньца», – ведь он – специалист.

– Я тоже специалист, – улыбнулся Алексей Семенович, задумавшись на секунду над игрой слов, – и порядок хорошо знаю.

– Вы – профессор, специалист русского языка, – продолжал настаивать актер, – а он специалист по вооружению.

Алексей Семенович еще раз улыбнулся, но смолчал и не стал объяснять, что все русские мужчины обязательно когда-нибудь да служили в армии, кто два-три года, а кто и более двадцати пяти.

Тем временем события разворачивались все стремительнее. «Военнопленные» мужского и женского лагерей, на лирическом фоне любви и страданий главных героев, попутно вступили в тайный заговор по организации восстания, но сначала решили произвести своеобразный «киднэпинг», а в качестве дитяти-заложника ни много, ни мало захватить «американского генерала», демонстрирующего либеральные взгляды и поверившего гарантиям восставших, а умные китайские коммунисты его, естественно, перехитрили, своих обещаний не выполнив.

Роль этого генерала-коменданта острова исполнял известный, как свидетельствовали даже русские артисты, американский актер Брайен Перри, снимавшийся в голивудских кинобоевиках. Артисты рассказали также, что не так давно он попал в автомобильную катастрофу, поэтому хоть и остался жив, но был сильно покалечен. В этом все вскоре убедились, увидев его лицо, слегка обезображенное ожогами и шрамами. Это увечье тем не менее не помешало этому крепкому на вид мужчине, которому уже было явно за пятьдесят с хвостиком, приехать в Китай с молодой женой. С ней, по его собственному признанию, он познакомился во время съемок в Болгарии в прошлом году. Когда Алексей Семенович увидел их первый раз, то подумал, что это сын актера. Таким ребенком выглядела невысокая, но стройная, черноволосая, смуглая болгарка лет двадцати, может быть чуть больше. У нее была короткая стрижка, поэтому она действительно выглядела мальчиком. При знакомстве с русскими артистами она мило улыбнулась, но говорить на русском не смогла, или не захотела признаваться к славянской нации.

Артист был по-американски демократически высокомерен, и демонстрировал этакую панибратскую снисходительность, указывая своим китайским коллегам, как ставить ту или иную сцену. По оценкам все тех же русских артистов, делал он это весьма профессионально, обращая внимание даже на мелочи, чего явно не хватало китайским режиссерам. Они при этом подобострастно кивали головами и со всем соглашались.

Но сам он немного переоценил свои возможности и недооценил китайский кинематограф, так как, по-видимому, не ознакомился со сценарием более тщательно. И вскоре поплатился за свою неосмотрительность.

Когда во время переговоров с руководителями восстания, на него на полном серьезе бросилась толпа настоящих китайских солдат, игравших китайских военнопленных, которым приказали захватить американского генерала, и принялась его избивать, он заорал таким благим матом, что было слышно, наверно, на другом конце залива. Сам режиссер побежал его спасать от благородного гнева солдат, который как раз и был вызван дурацким пафосом этого насквозь пропагандистского фильма.

«Факи» рассвирипевшего американского актера неслись во все стороны. Он кричал, что разрывает контракт, что сейчас же уезжает, и ноги его здесь больше не будет. Вокруг него бегали озабоченные случившимся руководители фильма, переводчик и китайские актеры, занятые в этом эпизоде. Но он показывал им свою разбитую ногу, которой его бортанули о металлическую бочку, когда тащили в «плен» и, казалось, был неумолим.

Участвовавшие в этом жутком захвате китайские солдаты, виновники события, были напуганы еще больше, потому что не понимали, в чем их вина и почему их ругают, ведь они так старались наказать «американского черта», как в Китае по-прежнему неофициально продолжают называть американцев, несмотря ни на какую дружбу, активное сотрудничество и поголовное изучение во всех учебных заведениях английского языка в его американском варианте.

Съемки были остановлены. Какое-то время шли переговоры примирительной комиссии. Австралиец-переводчик бегал от одних к другим, мотал головой, что-то объяснял и тем и другим. Наконец, именитый американец успокоился и вышел на люди. Он еще раз объяснил режиссеру, как снимать эту сцену, кто и за какую руку его должен брать, с какой скоростью вести и на каком расстоянии при этом должны находиться остальные, массовочные лица этого эпизода.

Во время этого горе-захвата одновременно происходила борьба и с другим участником этих событий, поскольку «американский офицер», которого изображал Алексей Семенович, должен был сопровождать своего коменданта, а потому не мог оставаться равнодушным и обязан был пытаться освободить своего «начальника». Соответственно, он успевал выхватить все тот же пистолет, но в этот момент на него набрасывалась часть китайской группы захвата, пытаясь завладеть оружием. Происходила короткая схватка, и лишь подоспевшие вовремя «охранники» успевали его выручить. Эти события происходили с еще большей интесивностью и активностью, чем описанные ранее, поскольку в них принимали участие люди с оружием в руках, то есть русские студенты, от души расправлявшиеся с «восставшими» прикладами боевых же американских винтовок. Китайские каскадеры, участвующие в этом эпизоде, тоже не церемонились. Но в горячке «схватки», а затем и треволнений с благородным гневом американского актера, этот эпизод сняли очень быстро, и как-то незаметно. Видимо, такая реальная потасовка понравилась режиссеру.

Когда же Алексей Семенович вернулся в гостиницу и стал переодеваться, то почувствовал, что плечо и рука почему-то странно побаливает и ноет. Он снял рубашку и с ужасом увидел ссадину и огромную кроваво-красную гематому, растянувшуюся от плеча до локтя. Сосед вытаращил глаза от изумления:

– Алексей Семеныч, это что такое?

– На войне, как на войне. Ранен – не убит. Слава богу, что жив остался, – и Алексей Семенович в красках рассказал об этом боевом эпизоде с реакцией американского артиста.

– Они что, совсем с ума посходили. Так же можно изувечить, какое же это кино, – он подошел поближе, с дрожью оглядывая рану. – Надо вызвать врача, сделать какую-то перевязку.

– Сейчас пойдем на ужин – спрошу у нашего Чжана. Посмотрим, что сделает хваленая китайская медицина.

Но в этот день выяснить действие «хваленой китайской медицины» не удалось по причине полного отсутствия таковой в гостинице, а ехать в поликлинику Алексей Семенович не счел необходимым.

– Вы завтра скажите об этом на съемочной площадке. Там должен быть врач, – заверил Чжан.

Плечо болело всю ночь. Рукой было трудно двигать. Но когда на следующий день Алексей Семенович на съемочной площадке подошел к директору фильма и рассказал ему о своей беде, то услышал в ответ:

– Вам надо было сказать об этом господину Чжану в гостинице, чтобы они приняли меры.

– Вы знаете, я так и сделал, но он направил меня к вам и сказал, что здесь должен быть врач.

– Странно. Извините, но здесь у нас нет врача.

Когда Алексей Семенович переодевался, женщина-костюмер случайно увидела его плечо и испуганно вскрикнула. Алексею Семеновичу с грустной улыбкой пришлось еще раз поведать теперь уже ей о происхождении этой травмы и обо всех бюрократических отговорках, с ней связанных. Женщина внимательно выслушала и побежала прямо к режиссеру, а через некоторое время вернулась и сообщила, что сейчас будет врач.

Действительно, через полчаса пострадавшего нашел военный врач, видимо, из той воинской части, откуда съемочная группа выписывала солдат для съемок. Он осмотрел рану, чем-то смазал, сверху и снизу наклеил обезболивающий пластырь, забинтовал руку и дал выпить какое-то лекарство. Потом выташил из сумки еще кучу лекарств, пластырь и рассказал, что вечером все надо повторить в той же последовательности. После этого все по очереди стали подходить и справляться о состоянии раненого, проявляя трогательную заботу то ли о здоровье пострадавшего, то ли… о судьбе съемок, которые нужно было продолжать.

* * *

Ведь события по сценарию нарастали со страшной силой. Для расправы над безоружными восставшими, для уничтожения которых в реальной обстановке хватило бы пары пулеметов и винтовок охраны, было решено доставить на «мятежный остров» танковое и огнеметное подразделения, поэтому прибывшие вполне реальные танки расположились вдоль дороги, ведущей в лагерь, угрожающе выставив стволы пушек в сторону концлагеря.

Хотя «военнопленные», наконец, выпустили так мастерски захваченного ими и вскоре «перевоспитанного коменданта» под подписку о выполнении некоторых условий, но на его место командование уже назначило более решительного генерала, который должен был жестоко расправиться с восставшими. Роль «генерала-душегуба» по странной прихоти кого-то из тех, кто набирал артистов, досталась Антону, самому молодому из всех русских артистов, приехавших в Китай.

Симпатичный, пухлогубый Антон недавно окончил театральный институт и стал работать во Владивостокском ТЮЗе. Трудно сказать, какими путями он попал на эти съемки, где были все-таки довольно именитые артисты. Но с самого появления его здесь, все заметили, что он пользуется явным успехом у женщин, хотя бывает этим очень смущен. Это служило поводом для постоянных шуток со стороны старших товарищей. Молодые актрисы просто нюхом чувствовали его мягкий характер: при совместном фотографировании на память молодая артистка Чжан Юнхэ, игравшая роль главной героини фильма, на которую, когда она была в гриме и гордо проходила мимо, заглядывались буквально все мужчины, присутствующие на съемках, стала именно рядом с Антоном; переводчица Оля всегда старалась сесть рядом с ним в автобусе, забывая на это время о своем реальном или мифическом, грозном женихе-полицейском; даже молодая жена американского актера все-таки заговорила именно с Антоном.

Но больше всего внимания ему уделила американская актриса Даниэла, подвижная, общительная и очень красивая даже без грима. Во время большинства перерывов она совершенно случайно вдруг оказывалась рядом именно с Антоном, у которого в этот день иногда и съемок-то не было, кокетливо пытаясь разговорить застенчивого, сразу непонятно от чего красневшего, русского парня. Антон разговоры принимал, насколько позволяло ему знание английского языка пытался объясниться, но был стоек, как китайская стена. Дело дошло то того, что однажды уже перед самым отъездом, видимо, совсем отчаявшаяся Даниэла открытым текстом сказала Антону, что сегодня вечером она пойдет в диско-бар, который находился рядом с гостиницами, где часто танцевала молодежь разных народов, участвующая в этих съемках. Антон принял это сообщение спокойно, а когда Даниэла отошла в сторону, Алексей Семенович спросил его:

– Антон, пойдешь?

Тот отрицательно помотал головой.

– Ведь это прямое приглашение, которое не принять нельзя.

– Такие женщины не по карману русским артистам, – печально, как Арлекино, произнес Антон.

– Ты что, Антон, штаны продам, но флот не опозорю, – вмешался один из старых опытных ловеласов.

– Да она совсем не собирается за тебя замуж, не переживай. Пойди на дискотеку, угости девушку мороженым…

– …или пивом, – опять встрял один из артистов.

– …Проводи до гостиницы, – продолжал Алексей Семенович учить Антона, – а там уж как карта ляжет.

– Да о чем я с ней буду разговаривать?

– А ты, как в том анекдоте о десантнике, спроси, мол, хочешь руку сломаю, – опять добавил шутник со стороны. – Не забывай, что ты жестокий американский генерал.

Вечером Алексей Семенович Антона в гостинице не видел. А утром во время съемки эпизода, в котором были задействованы только они двое, Алексей Семенович опять попытался узнать, где он пропадал вчера вечером. Но Антон только краснел и отводил глаза.

– На дискотеку ходил? – задал Алексей Семенович прямой вопрос.

– Ходил.

– Даниэла была?

– Была.

– Ну и как?

– Нормально, – улыбнулся Антон и опять покраснел.

И вот теперь этому мягкому и доброму Антону предстояло сыграть роль «генерала-душегуба», а привезти его на американском джипе должен был все тот же офицер, которого изображал Алексей Семенович.

Американский джип времен второй мировой войны, весь дребежжащий и дышащий на ладан, но, видимо, активно использовавшийся для такого рода съемок, еще не приходилось тащить с помощью троса, поскольку мотор работал исправно, и он мог двигаться самостоятельно. Водитель-китаец, переодетый в форму американского солдата, каким-то образом умел с ним общаться. Вот на этого птеродактеля и уселись впереди молодой «генерал-душегуб», а сзади Алексей Семенович.