Да здравствует Герберт Уэллс!

Как же это она даже никакой сериал не смотрит?! Небывальщина какая-то…

Захожу к ней туда.

– А-а, привет Ривкат! Как дела? Кушать будешь?

– Привет, ма. Нормально. Буду. А что сегодня на ужин?

– Тефтели. Вот: успела приготовить. – вижу, что она и правда, уже моет целую кучу «вспомогательной» посуды, которая всегда образуется при готовке: ковшики, миски, чашки, разделочную доску, мясорубку, ложки-поварёшки. На плите на слабом огне побулькивает наш самый большой, на семь литров, казан. Ого!

Если там и правда – тефтели, как вижу по их выступающим из бульона всплывшим фрагментикам шаровидных тел, так хватит нам тут на три-четыре дня! Если не больше.

– Ух ты, супер! Давненько не едал! – вру, конечно. Не далее как на позапрошлой неделе Раиса Халиловна как раз их и готовила. Но – не суть. – Пахнут обалденно.

– Ага, спасибо. Да, кстати. Помоешь руки – примерь майки и трусы. Я сегодня прикупила. В военторге. Размерчик взяла побольше.

– Спасибо! В обеденный перерыв, что ли, ходила?

– Нет. Это Сергей Николаевич меня сегодня пораньше отпустил. Я ему как-то случайно сказала, что ты у меня пообносился, вырос из нижнего. Ну, он и отправил меня за покупками. Предложил и себе что нужно, если нужно, приглядеть. И даже денег предлагал.

– А ты?..

– А я пока отказалась. – мать приподнимает плечико, но на меня не смотрит. Мысль, впрочем, и так понятна. Пока ещё не хочет «зависеть», но уже показывает завскладу своё расположение. – Сказала, что ты мне отдаёшь зарплату.

– Да, вот! Кстати! Чуть не забыл. – достаю из рюкзака деньги, (Конверт догадался выбросить!) и кладу на тумбочку у двери, – Вечером в руки – нельзя, но вот они и деньги!

Мать заламывает бровь, как всегда делает, когда чем-то поражена, срочно кладёт в сушилку последнюю домытую чашку, и вытирает руки о наше застиранное кухонное полотенце. Не без явного подозрения берёт пачечку, считает. Глаза её расширяются:

– Ривкат! Почему так много? И не вовремя? Это – не зарплата?

– Нет. – ответы продумал заранее, – Это – премия. Мы в марте участвовали в соревнованиях. Вот, наконец, бюрократы всё начислили. Это – за первое место. Командное. Или… Тебе больше понравилось бы, если бы я притащил какой-нибудь дурацкий кубок?

– Ха! Нет, конечно. Надо же, никогда бы не подумала… Но приятно. Не совсем, значит, зря ты ходил первые два года весь в синяках и ссадинах. А молодцы ваше начальство. Просекают реалии нашего времени.

– Точно. Просекают. Ну ладно, я – помою руки, и примерю.

Так и делаю, оставив мать переваривать мою, как мне кажется, вполне убедительную брехню, и наслаждаться ощущением того, что с финансами у нас теперь полный порядок. Впрочем, сейчас и правда: почти никогда никому не дарят – призов, а организаторы любых Конкурсов и соревнований дают, вот именно – премии, и прочие материальные блага. Стимулирующие соревнующихся, как показала практика, куда лучше каких-нибудь эмалированных фигнюшечек. Пусть и с памятной выгравированной надписью.

Маек и трусов мать прикупила аж по три комплекта. И ещё пять пар носок. Чёрных, хэбэшных – как я люблю. Примеряю. Чётко – в мой теперешний размер!

Возвращаюсь в кухню, касушки с тефтелями и бульоном уже на столе. Ставлю свою сразу в миску с холодной водой, я привык есть не обжигающе-горячее, как любит мать, а тёплое. Мешаю, жду. Тефтели удались. Из чего делаю немудрёный вывод. Что всё в порядке у матери с Сергеем Николаевичем. Да и слава Богу. Я рад.

Собственно, понял бы это и без тефтелей – по материнскому вполне довольному и улыбчивому лицу. Расслабленному. Без хронической складки на лбу. Такой она почти не бывала со смерти отца… Похож, значит, чем-то доблестный завсклад на моего родителя. Женщины, они же – консервативней раков: упорно и последовательно выбирают то, что, как им кажется, отвечает их запросам и требованиям… Да и на здоровье. Как уже говорил – судя по описаниям, этот завсклад и мне подойдёт. Поскольку вряд ли начнёт выделываться, лезть со своим уставом в чужой монастырь, и учить меня, как жить.

Уже в постели долго моргаю в потолок, слабо сереющий в свете ночника.

Вот это задачку мне сегодня Машина поставила.

Вернее – это я сам на неё напросился. Решив не завершать Задание сразу по выполнении, а поддаться на вредный голосок подсознания, и посмотреть, «что там и как».

Ну вот и посмотрел.

Полегчало мне? Вот именно: чёрта с два!..

Другое дело, что как нам быть, когда я завтра сообщу обо всём увиденном Владу и Цезарю. И что делать.

Да и можно ли, и – главное! – нужно ли что-нибудь тут делать?!

Я же не совсем дурак: понимаю, что такие клоны можно как нефиг делать доставлять не только в тот Мир. И остальные Миры. Но и сюда. При необходимости у нашего, «Братского», руководства запросто наберётся несколько сотен (Если не тысяч!) супер-подготовленных и безотказно работающих биороботов, готовых буквально на всё! На всё!

Например, на небольшой такой закрытый путч. В результате которого мы запросто свергнем старого, и посадим на трон нового Президента. Из тех, на кого нам укажут. Что в нашей стране, что в любой другой. Или, к примеру, нападём на чьё-нибудь Посольство, с гарантией перестреляв и вырезав всех, кто там найдётся. Взорвём чью-нибудь военную базу. Перестреляем или даже перережем контингент ударного авианосца. Или…

Вариантов использования такой армии можно придумать хоть тысячу. И ведь никаких проблем не будет, если тренер и серый костюм объяснят ребятам, что для лучшего выполнения того-то и того-то нам в помощь придадут отряд из нас же самих!..

А что самое страшное – если кого-то из клонов и убьют, моё, в-смысле – моё! – сознание не пострадает, поскольку можно его тут же вселить в следующего дежурного клона! А я и не замечу. Да и вообще: моё ли сознание сейчас во мне самом?!!!

Или настоящий «я» так и погибал каждый раз, когда его убивали, а в моё здешнее тело «вселяли» просто подправленную полученным опытом матрицу моего сознания?!

Жуть.

Или я сгущаю краски? И на самом деле наши боссы просто хотят подстраховаться? Чтоб всегда был запас. Тел. Для тренировки. И если там, в Мирах, убьют чьего-нибудь клона во время очередной учебной Миссии, чтоб в следующего можно было бы вселиться без проблем, старого, убитого – просто выкинув. Ну, или «утилизировав».

Рано я, похоже, расхвастался своим «расширившимся кругозором». И способностью к «аналитическому мышлению». Вариантов много, но что из них – правда? Или…

Или я пока к правде даже не подобрался?!

Ладно, завтра вывалю ребятам сюрпризец. Пусть тоже головы поломают. А то им больно хорошо живётся. Ха-ха.

Африканская саванна мне сразу не понравилась. (Впрочем, мало припомню Миров, которые мне, вот именно – «сразу» нравились бы!)

С другой стороны разве может понравится почти лысая плоская равнина, поросшая низкой, сейчас абсолютно сухой травой, с редкими и колючими кустами, простирающаяся от горизонта до горизонта, и утыканная кое-где почти лысыми деревьями – с жиденькой листвой и огромными колючками на стволах? На такие при необходимости и не залезешь! А мало ли от кого здесь придётся спасаться – вон, вижу я в отдалении, в тени одного из более-менее приличных деревьев, целый прайд. Ну, в-смысле – семейку львов. Вернее, не так: вижу я штук десять львиц, с пяток вяло резвящихся львят примерно пары месяцев от роду, и одного нагло дрыхнущего самца с огромной свалявшейся до состояния старой растрёпанной половой тряпочки, гривой.

Заодно понимаю, что всё-таки не на Земле я. Потому что солнце тут не оранжевое, а блёкло-малиновое, а небо так и вообще сиреневое с оливковым отливом. Выглядит жутковато, да. Но – привыкнуть можно.

Для разнообразия никто на меня вот так, сходу, не нападает. Оглядываюсь повнимательней. Нет, не показалось – реально никого поблизости! Хорошо. Раз так – двинемся-ка вон туда: подальше от львов, которые, похоже, недавно поели, и мной поэтому не заинтересовались, и поближе к пологим холмикам, за которыми в дымке маячат где-то очень далеко нежно-нефритовые, с густо-изумрудными вставочками, горы. Которые, как понимаю, вызваны просто тенями.

Идти трудно. Чёртова жёсткая трава сильно колется. Высохла она явно давно, и если кто её тут и поедает, находится он вне пределов моей видимости. Никаких положенных саваннам огромных косяков, или, там, табунов, зебр, антилоп, или жирафов нет. Зато есть, как ни странно, весьма обширные и высокие термитники, и ещё чьи-то городища: круги из рыхлой земли с сотнями небольших норок. А, понял: цурикаты. Типа сурков, но тощие. И внимательно на меня смотрящие, выгнув поднятое на задние лапки тело. Стараюсь не приближаться: мало ли. Может, они здесь особо дикие и злые, и чуть что не по ним – нападают всей толпой!

Шутка.

Впрочем, шутить я могу сколько угодно, но поднять себе настроение не удаётся. Потому что воздух вокруг обжигающий, лёгкие протестуют против глубоких вдохов, а солнце немилосердно палит тело и голову. Воняет пылью, какой-то тухлятиной, и навозом.И идти больно: я уже несколько раз прилично накололся ступнями о сухие колючки, нападавшие явно с деревьев, и которых из-за невысокой но густой травы не видно, а ничего особо обнадёживающего глаз в плане оснащения, или попить-поесть, не попадается.

Вскоре однако приблизился я к холмам, оказавшимся куда ближе, чем показалось вначале: это, видать, странное освещение, от которого все тени лежат не так, и все предметы и достопримечательности ландшафта выглядят по дурацки, меня обмануло. На верхушке первого холма, возвышающегося над равниной аж на два моих роста, смог осмотреться получше.

Всё, как и предполагал: холмы идут чередой, постепенно становясь выше и круче, вдаль – туда, где зубчатые вершины гор замыкают видимый горизонт, и рельеф постепенно повышается. Впрочем, местность в холмах тоже выглядит весьма пустынной, пропылённой и унылой. Мне, однако, предаваться этому самому унынию недосуг – мне нужно найти, чем обороняться, и что поесть и попить. Ну, и где поспать. Не боясь проснуться в чьём-нибудь желудке. Значит – вперёд. Через холмы – к горам. Или как там это фильм какой-то старинный назывался: через тернии – к звёздам!

Ну, к звёздам, не к звёздам, а вскоре удаётся выйти к тощенькому ручейку, мирно пробирающемуся, чтоб через пару сотен шагов сгинуть в почве равнины, между двух гряд холмов. Подбираюсь к берегу, внимательно осматриваю глину по берегам. Ага – есть!

Вон там и там какие-то копытные подходили, и пили. А вот тут, где, казалось бы, самое удобное и ровное местечко, и воды поглубже и побольше – их следов нет. Берег ровный и не затоптанный.