Шумные соседи

Пока Юсуп осматривал домик Глеба, я рассказывал Юсупу свои соображения по поводу глебовой смерти.

На третьей минуте юсупова осмотра к Юсупу подошёл доктор, сказал, что Глеб умер от удара тупым твёрдым предметом по затылку. Та бутылка шампанского, что лежала возле трупа, орудием убийства могла быть вполне. Доктор добавил, что Глеб умер примерно в половине шестого вечера плюс-минус десять минут.

Юсуп сказал доктору труп Глеба забрать, как только управятся криминалисты, переключился на меня.

На вопрос Юсупа, где в самое интересное время был Великий Сыщик, я описал своё алиби в деталях. Заодно описал и алиби Ковылякина. Мол, я говорил с Ковылякиным по душам примерно с двадцати минут шестого. Если учитывать и то время, пока я выкуривал Ковылякина из домика, то Ковылякин был в своём домике, то есть вдали от дачи Глеба, минут с десяти шестого. Другими словами, Ковылякин убить Глеба не мог.

Юсуп меня выслушал, затем спросил, с чего я взял, что Юсуп стал бы подозревать Ковылякина. Я показал Юсупу шишку на затылке, сказал, что мне её поставил не кто иной, как Ковылякин, а потому я, когда увидел, что Глеба убили ударом по затылку, немедля заподозрил Ковылякина. Под конец разъяснений я спросил, что надо ещё, чтобы считать Ковылякина подозреваемым номер один. Вместо ответа Юсуп сказал, что шишка на затылке мешает мне думать, зато помогает маяться дурью.

От шпильки Юсупа я отмахнулся, сказал, что раз уж речь зашла о корешах Глеба, то Хребтолом, на мой взгляд, трусоват. В подтверждение я сказал, что затею Ковылякина дать мне по шее в подъезде Хребтолом и Глеб поддерживать отказались. Потому я не шибко смелого Хребтолома с бутылкой в руках над трупом Глеба представить не могу. Агрессивного и накуренного Ковылякина над трупом Глеба вижу как на картине, но как раз у Ковылякина есть алиби.

Под конец моей речи к Юсупу подошёл кинолог, принёс с собой резкий запах псины. С некоторой долей вины в голосе кинолог сказал, что собачка следов не унюхала, принялся собаку защищать: мол, все следы смыл дождь. Юсуп похлопал кинолога по плечу, сказал, чтобы тот не раскисал. Кинолог чуть повеселел, оставил Юсупа мне.

Я рассказал Юсупу о пропавших портмоне и мобильнике Глеба. Едва услышал о мобильнике, Юсуп посмотрел на меня фирменным взглядом “Вся надежда на тебя, Ян”.

Как известно, если мобильник включен, то его запеленговать – раз плюнуть. Когда точное место нахождения мобильника известно, остаётся только приехать и поспрашивать того, в чьём кармане найдётся искомый мобильник: мол, не возле трупа ли подобрал мобильник, а если только что купил, то у кого, как выглядел продавец…

Юсупу на пеленг мобильника нужна куча бумажек плюс море времени. Мне нужна только одна бумажка в десять баксов и минута разговора. Юсуп упустит время, зато всё сделает по закону. Я время сэкономлю, но полученную инфу использовать как законную улику Юсуп не сможет.

Зато Юсуп, пока оформляются бумажки, сможет засечь с точностью до дома или до скамейки в парке, где искать того, у кого в кармане нужный мобильник.

Если мобильник засветится на скамейке в парке, и на той скамейке будет сидеть не ёжик с мобильником на иголках, а неизвестный дядька, то Юсуп может подослать к дядьке простых патрульных с задачей устроить рядовую проверку документов с выворачиванием карманов. Вот тебе и законные улики.

Если мобильник засветится в девятиэтажке, то Юсуп подтянет к дому подкрепление с радаром, чтобы подозреваемый не смылся, а когда бумажки на пеленг мобильника будут готовы, то Юсуп уже на законных основаниях прочешет весь дом от подвала до крыши с радаром в руках.

Я позвонил знакомому телефонисту, что работает в службе техподдержки оператора, услугами которого пользовался Глеб. Когда телефонист соизволил проснуться и снять трубку, я продиктовал номер мобильника Глеба, попросил ткнуть пальцем в ту точку на карте города, где мобильник искать. Телефонист выставил мне счёт, велел обождать пару минут.

Через три минуты телефонист сообщил, что мобильник Глеба отключился в районе дачного кооператива “Ракитная роща” в половине шестого вечера.

Юсуп, когда узнал результат проверки, чуть приуныл. Я бы на месте Юсупа тоже приуныл, ведь единственный шанс по-быстрому вычислить дядьку Некто обломился, хоть и надежд на тот шанс с каждым разом всё меньше. Сейчас вор пошёл грамотный, технически подкованный: как только мобильник стырит, тут же снимает с трубки аккумулятор, чтобы не засекли.

Инфу от телефониста Юсуп оформил так: если мобильник Глеба отключился в половине шестого, то наверняка сразу после смерти Глеба. Вряд ли Глеб отключал мобильник именно перед своей смертью. Куда с большей вероятностью мобильник Глеба отключил дядька Некто после того, как трубку прикарманил.

Юсуп предположил, что раз время смерти Глеба и момент отключения мобильника примерно совпадают, то убийца Глеба и тот, кто стырил мобильник – не два разных человека, а один единый дядька Некто.

К Юсупу подошёл криминалист, сказал, что замок, который на входной двери Глеба, отмычек не видал отродясь, отпирался только родным ключом. Криминалист добавил, что среди кухонного хлама нашёл пустую упаковку от перчаток, от тех перчаток, что обычно используют для мытья посуды. Упаковка покрыта пылью, то есть лежит в кухне не час и не два. Упаковка есть, а перчаток нет. Криминалист всё хозяйство Глеба перелопатил, а перчаток не нашёл.

В завершение криминалист сказал, что отпечатков пальцев в домике Глеба полно, и оставил их не только Глеб, но ни на бутылке от шампанского, ни на тех местах, где Некто должен бы оставить пальчики в момент обыска, свежих отпечатков пальцев нет. Ящики комода и двери шифоньера словно открывались сами, по щучьему велению, а не человеком с руками и папиллярными линиями на пучках пальцев.

Перед тем как откланяться, криминалист сказал, что если Юсупа интересует мнение старого спеца, то с мест, к которым прикасался при обыске, и с орудия убийства – бутылки от шампанского – Некто свои пальчики стёр. Или бутылку взял за горлышко через кружевной платок со своими инициалами. А чтобы поиздеваться над сыщиками, платка возле бутылки не оставил. Ни платка, ни паспорта с пропиской, ни чистосердечного признания.

Криминалиста Юсуп отпустил, пару секунд подумал, затем сказал, что Некто наверняка надел перчатки уже после убийства, чтобы не наследить ещё больше, когда будет стирать отпечатки с бутылки и с мест, к которым притрагивался. На беду дядьки Некто, в процесс уничтожения следов преступления вмешалась особенность человеческой психики. Иначе как объяснить то, что Некто отпечатки пальцев стёр, а на белых шортах, на самом видном месте, след своего кроссовка оставил?

Объяснение Юсуп нашёл простое: искал-то дядька Некто пальчики, потому глаз и пропускал всё, что на пальчики не похоже. Даже если ищешь в спокойном расположении духа, то, когда ищешь что-то одно, то о другом не думаешь, а Некто искал наверняка в спешке. Не спешит, не суетится после убийства только киллер-профи, с сотней зарубок на топоре, и то далеко не каждый.

После экскурса в психологию Юсуп остановился на версии “кража со случайным убийством”, чертыхнулся, сказал, что ещё одного висяка ему как раз и не хватало. Выдвигать версию “Глеба убили по неизвестной причине, а обыск провели для отвода глаз” я не стал, потому как не имел ни малейшего понятия, за какие грехи Глеба могли убить. Кроме того, выдвини я ту версию, и настроение Юсупу испортил бы вконец, ведь за висяк с убийством случайным Юсуп от шефа получит нагоняй куда меньший, чем за висяк с убийством умышленным да спланированным.

В том, что случай с Глебом самый настоящий висяк, Юсуп не сомневался. Ни одной явной зацепки кроме следа от кроссовка на белых шортах Юсуп не нашёл, а искать владельца кроссовка можно до скончания века. Конечно, рутинную работу вроде поиска глебовых кредиторов да глебоненавистников Юсуп проведёт, но только надежд на успех Юсуп не питал.

Когда с очередным висяком в послужном списке Юсуп смирился, и я подумал, что Юсуп собирается сматывать удочки, Юсуп спросил, не находил ли я какие-нибудь ключи кроме ключа от входной двери. Я сказал, что в кладовке нашёл ключи от бака для воды.

Затем Юсуп вогнал меня в краску: спросил, где ключи от глебовой квартиры. Ведь человек, приехавший на дачу, должен иметь, кроме ключей от дачи, ещё и ключи от квартиры, дома, или где он там живёт. Я признал, что лопухнулся, о ключах от квартиры не подумал, а ведь вещь-то очевидная.

Юсуп вышел из домика, направился к председателю. Я потопал следом. По пути заметил, что собака кинолога оставила следов раз в десять больше, чем мог бы оставить убийца. Затоптала всё, что было можно и нельзя.

Юсуп попросил председателя напомнить, как того зовут. Председатель пробурчал: “Сергей Сергеич”. Юсуп улыбнулся.

– Сергей Сергеич, у вас как у председателя должен быть домашний телефон Глеба. Кстати, вы случайно не знаете, Глеб живёт один или у него есть семья?

Председатель достал из кармана сложенный вдвое листок, протянул Юсупу.

– Я здесь из книги учёта выписал адрес и телефон матери Глеба. Она владелица этой дачи. Зовут её Нина Ивановна. Глеб живёт с матерью. Я знал, что вам понадобится.

Юсуп похвалил председателя за сообразительность, развернул листок, пробежал по строчкам взглядом, перевёл взгляд на председателя.

– Сергей Сергеич, у вас есть партийное задание.

Председатель замахал руками, словно отпихивал назойливое видение.

– И не просите, не буду ей звонить ни за что! Сообщать матери о смерти сына?! Да ни за какие деньги! Я не смогу. Ей и так не повезло. Она инвалид. А тут это…

Юсуп поднял руку, председатель заткнулся.

– Сергей Сергеич, мою просьбу выполнять не обязательно, но я был бы вам очень признателен, если бы вы позвонили матери Глеба и сказали, что в её дачу влез вор, что вы не уверены, но думаете, что вор наверняка прихватил с собой ключи от квартиры Глеба, и что было бы неплохо, если бы мать Глеба до приезда сына подпёрла дверь стулом, чтобы вор, даже если бы дверь украденными ключами и открыл, то попасть в квартиру не смог бы. И ещё надо сказать, что дозвониться к Глебу на мобильник вы не можете, а то передали бы всё ему.

– Так насчёт Глеба… ну, что он умер… не говорить?

– Нет. Как вы себе это представляете? Как мы можем сообщить такое по телефону? А если у матери, когда она узнает о смерти сына, прихватит сердце, а рядом с ней никого, и помочь, вызвать “скорую”, некому?

– Хм… Тоже верно. Такое по телефону нельзя.

– Сергей Сергеич, вы сказали, что мать Глеба – инвалид. Мне показалось?

– У неё отказали ноги. Она на инвалидной коляске.

– Представьте, что тот, кто убил Глеба и прихватил с собой ключи от глебовой квартиры, сейчас этими ключами открывает дверь в квартиру Глеба, а там – женщина в инвалидной коляске, которая защитить себя не может. А мы тут рассусоливаем, тянем кота за хвост.

– Но откуда этот урод знает адрес Глеба?

– У него мобильник Глеба. Многие записывают в мобильнике домашний адрес, чтобы в случае утери трубки нашедший знал, куда и кому трубку вернуть, если не сможет дозвониться ни по одному из номеров в телефонной книге.

– Но почему ей не позвоните вы?

– Сергей Сергеич, как вы думаете, чей звонок она воспримет спокойнее: ваш, как человека знакомого, или мой, как мента?

– Хм…

– Будет ещё лучше, если вы скажете ей, что мы уже уехали, а вы звоните ей не по нашей просьбе, а от себя, по собственной инициативе. Так она волноваться будет меньше. Когда мы к ней приедем, то скажем, что врать вас уговорили мы. Вы позвоните?