Шумные соседи

Я предложил, чтобы дело ускорить, сменить не замки целиком, а только вкладыши. На вопрос Нины, что такое “вкладыши”, я сказал, что вкладыш – это та часть замка, где скважина, в которую вставляют ключ. Если вкладыши заменить, то старые ключи к замку не подойдут. Нина сказала, что её помощника убили, и сменить вкладыши некому. Я сказал, что помогу.

Юсуп задал Нине набор стандартных вопросов для протокола. Нина ответила.

Интересного в ответах Нины я не нашёл. Глеб в обед, за несколько часов до смерти, приехал с дачи, сходил в магазин, принёс матери продуктов, принял душ, отправился на дачу. Настроение у Глеба было обычным, Нина ни нервозности, ни странного поведения за Глебом не заметила.

Кто и за что мог убить Глеба, Нина не имела ни малейшего понятия, ведь смертельными врагами Глеб обзавестись не успел. Кому надо убивать не бандита, а почти домашнего мальчика, доброго и хозяйственного, который всегда матери помогал и почти не шлялся по дружкам, Нина понять не могла.

В подтверждение доброты Глеба Нина напомнила о тех ключах, что я нашёл в кладовке глебовой дачи. Сказала, что Глеб безо всякой корысти помогал даже соседу по даче, считай чужому человеку. Глеб, когда сосед просил, поливал соседу участок, а ведь это не минутное дело.

Пару раз полить соседский участок Глеб забыл, так ругал себя на чём свет стоит. Чтобы Глеб себя лишний раз за забывчивость не ругал, Нина Глебу звонила и напоминала: мол, сегодня надо полить соседу участок. Последний раз Нина звонила Глебу с напоминанием о поливе за два часа до того, как Глеба убили.

Юсуп сказал, что Нине придётся съездить на опознание, и лучше это дело не откладывать. Нина сказала, что готова ехать хоть через минуту, потому как надежда умирает последней: вдруг Юсуп ошибся, и в морге не Глеб?

Я вызвался свозить Нину на опознание. Сказал, что у меня хоть и маленький, но джип, поместится и Нина, и кресло-каталка. Мне всё равно к Нине возвращаться, ведь надо сменить вкладыши в замках, так почему одним махом не помочь сразу двоим? Нине не придётся трястись в юсуповом “бобике”, а Юсупу не придётся гонять служебный “бобик” туда-сюда вместо того, чтобы работать.

Юсуп извинился за то, что на время поездки на опознание оставить в квартире Нины охрану не сможет, потому как людей у Юсупа в обрез. Нина сказала, что брать-то в квартире особо нечего, потому надобность в охране мизерная, а если тот, кто украл глебовы ключи, в квартиру влезть таки успеет, то так тому и быть, значит, судьба.

Перед отъездом я рассмотрел вкладыши замков. Квартиру Нины от ворья охраняли замки стандартные, ещё из тех, советских, когда на весь Союз было десять моделей врезных замков, и все воры знали их конструкцию до винтика.

От дома Нины я отъехал без четверти, обратно к дому подъехал ровно в девять. Морг от дома Нины в двух шагах, потому я успел и свозить Нину на опознание, и на обратном пути заехать за вкладышами в лавку “Всё для дома”, что работает до девяти.

В морге Нина держалась молодцом: ни истерики, ни потери сознания. Опознала Глеба, подписала протокол, без единой слезинки сидела в машине всю дорогу обратно. Лишь когда я выскочил на пару минут в лавку за вкладышами, да затем вернулся в машину, заметил, что глаза у Нины блестят.

Когда я открыл дверь в квартиру Нины, и начал вкатывать в коридор кресло-каталку с хозяйкой на борту, Нина подняла руку: мол, стоп! Я замер, вспомнил, что перед тем, как я отъехал от морга, Юсуп сказал, чтобы я был начеку, ведь с ключами от квартиры Нины разгуливает не кто-нибудь, а наверняка убийца.

Нина подняла взгляд на меня, кивнула в сторону лестничной клетки. Кивок Нины я понял как “Выкатывай меня отсюда, да шевели поршнями!”. Я повиновался.

*

*

Я без единого звука выкатил кресло с Ниной на лестничную клетку. Нина поманила меня пальцем. Я пригнулся, сложил ухо рупором. Нина зашептала тише, чем гремит лапками паук, когда носится по паутине.

– Ян, у меня в коридоре сквозняк. А я помню, что окна закрывала. Это привычка. У меня первый этаж, и решёток нет, потому когда ухожу, то окна проверяю. И при закрытых окнах у меня в коридоре не сквозит. Там кто-то есть.

Шептать тише паучьего шарканья я не умею, потому зашептал по-человечьи.

– Нина, сегодня для вас день… не обычный. Может, вы закрыть окна забыли?

– Нет. Я закрывала.

– Значит, со вкладышами я опоздал.

– Что теперь делать? Звонить в милицию?

– Успеем. Сейчас вернусь.

– А если не вернётесь?

– Тогда кричите караул.

Нина достала мобилку, набрала номер стражей порядка, положила палец на зелёную кнопку, шепнула: “Я готова. Теперь можете идти”, кивнула на дверь.

Я вошёл в квартиру, прикрыл за собой дверь, отругал себя за расхлябанность. Надо было перед отъездом вставить между дверью и косяком волосинку. Тогда по приезде я бы знал, открывал ли дверь незваный гость, и если открывал, то первым вошёл бы я, а не вкатывал впереди себя Нину. Ведь незваный гость мог рвануть из квартиры напролом, через двери, и первой на его пути оказалась бы беспомощная Нина, и кто знает, как бы со своей дороги захотел убрать инвалидное кресло тот, которому терять нечего.

Каждая из пяти комнат удостоилась моего тщательного осмотра. Я заглянул в два шифоньера, под три кровати, за диван. Открывать кухонные шкафчики и заглядывать в антресоли стенки в поисках малогабаритного гостя Нины я счёл излишеством. Под конец осмотра я констатировал отсутствие человеческого присутствия во всех комнатах, кладовке, кухне, и на двух балконах.

Пока осматривал квартиру Нины, пытался понять, как два человека ухитрялись жить в пяти комнатах и следить за порядком в столь немаленькой квартире, к тому же забитой вещами под завязку. Перед отъездом на опознание Нина сказала, что в квартире красть нечего. Я бы поспорил. Барахло Нины и Глеба даже шайка воров не унесла бы и за три визита. Чтобы всю квартиру только обшарить, надо было потратить полчаса.

Когда я добрался до кухонного балкона, то нашёл причину сквозняка, который насторожил Нину. Дверь на балкон была приоткрыта, окно балконного остекления распахнуто.

Я выглянул в окно, увидел пустой двор и сумерки. Кого я надеялся увидеть? Дурака, который махал бы транспарантом с надписью: “Эй, я здесь! Это я убил Глеба и влез в квартиру Нины!”, и подсвечивал мне дорогу фонариком?

Надеялся я на дурака с транспарантом или не надеялся, а ни дурака, ни транспаранта не заметил. Зато я заметил, что спрыгнуть с балкона Нины смог бы и ребёнок. Я с такой высоты прыгал в первом классе. Всё-таки первый этаж – не девятый, парашют не нужен.

Когда я вернулся к Нине, то застал Нину в куда большем спокойствии, чем оставил. Я доложил результат вылазки: мол, в квартире никого, балконное окно открыто. Нина кивнула, нажала на мобилке красную кнопку, попросила меня посторониться, покатила кресло в квартиру, от моей помощи отказалась.

Я сказал, что замена вкладышей много времени не займёт, и что как только управлюсь, так сразу и уйду. Нина попросила меня не спешить, потому как всё равно меня не отпустит, пока не напоит хотя бы чаем.

Не успел я присесть возле дверей, чтобы посмотреть, какой инструмент мне понадобится для замены вкладышей, как из комнаты донёсся нервный смешок Нины. Затем Нина меня позвала.

Когда я подошёл, Нина указала на глиняную статуэтку кота, что стояла на стенке-горке.

– Ян, вы этого кота видите? За котом дверца, видите? Я ту дверцу не открывала сто лет. В том шкафчике лежал новый плед, ещё в упаковке. Теперь, думаю, пледа там нет.

– С чего вы взяли?

– У этого кота красивейший пушистый хвост. Ради хвоста и покупала. Так вот, кота я всегда ставила мордой к стенке, хвостом ко мне. Теперь поняли?

– Кот стоит перед дверцей. Дверцу не откроешь, пока не уберёшь кота. Тот, кто дверцу таки открыл, и кота таки отодвинул, не знал, что ваш кот должен стоять к зрителю хвостом, а не как у всех, мордой. Потому, когда дверцу закрыл, и кота вернул на место, то поставил кота по-людски, мордой к зрителю.

– Вот и я о том же. Спорим, что в ящике моего нового пледа уже нет?

– Боюсь проспорить.

Нина жестом дала мне понять, что я могу открыть дверцу. Я открыл. Плед лежал на месте. Нина мотнула головой.

– Ян, я не дура. Кот стоял неправильно! Я его не трогала! Здесь кто-то рылся!

– Вполне возможно. Давайте пороемся и мы. Ставлю вам боевую задачу: проверить, всё ли в квартире на месте.

На осмотр квартиры у Нины ушло двадцать минут.

Нина заглядывала в каждый уголок, открывала каждый шкафчик. Куда добраться сама не могла, просила меня помочь. Пока ходил за Ниной, я думал, что если кто-то в квартире Нины и рылся, то за те пятнадцать минут, что мы с Ниной ездили на опознание, обыскать здоровенную квартиру, забитую хламом под потолок, бедняга не успел бы, как бы ни старался.

Пока я думал, Нина осмотр квартиры завершила. Сказала, что деньги, украшения, и тому подобные ценные вещи, равно как и вещи ценой поменьше, на месте. Спросила, что же мог искать дядька Некто, если ценное не тронуто?

Я спросил, уверена ли Нина в том, что обыск таки был? Нина сказала, что уверена на все сто. Если и не всю квартиру, то по крайней мере несколько мест Некто обшарить успел. Правда, в тех местах Нина хранила подушки, одеяла, постельное, или, другими словами, малоценное.