Оценить:
 Рейтинг: 0

Шаман

Год написания книги
2022
Теги
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 22 >>
На страницу:
9 из 22
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Пётр взглянул на Кошко. Тот был побледневшим – просьба Шамана была нахальной. Зная взрывной характер начальника московского сыска, Пётр поспешил немедленно пресечь негативное развитие событий.

– Если вы хотите мне что-то сказать, то говорите при высокоблагородии, – твёрдо сказал он. – С глазу на глаз в данной ситуации я разговаривать с вами не стану. Его высокоблагородие – достойный честный человек, мой начальник, поэтому либо он услышит всё, что вы хотите мне сообщить, либо мы разворачиваемся и уходим.

Шаман кивком головы показал, что требования принимает.

В этот момент случилось невообразимое, к чему Пётр оказался совершенно не готов: жена Шамана, доныне смотревшая на него благодарным взглядом, бросилась к нему, упав на колени, и крепко обняла его ноги своими руками. Её дети бросились к Петру следом и с двух сторон прижались к нему, вцепившись в пальто. Пётр, потрясённый сценой, оказался парализован. Кошко отступил на два шага в сторону, не мешая тем выразить свою благодарность. Городовым, побежавшим к ним на помощь, издалека заподозрившим неладное, повелительным жестом руки он велел вернуться.

Шаман молча пронаблюдал всю эту сцену, шагнул к Петру и протянул ему круглый деревянный диск диаметром с полтора вершка[29 - Вершок (1/16 часть аршина), равен 4,4 сантиметрам; полтора вершка – 6,6 сантиметров.], к которому была прикреплена длинная прочная льняная верёвка. Пётр взял диск правой рукой и быстро его осмотрел. Это был какой-то религиозный предмет, вырезанный из дуба совсем недавно (на его свежеобработанных поверхностях сохранились микроскопические, но приметные заусенцы, не успевшие в кармане пальто затереться). На диске с двух сторон по кругу были вырезаны какие-то знаки – то ли неизвестные буквы, то ли цифры. С одной стороны по центру диска, внутри таинственной окружности из знаков, было вырезано улыбающееся солнце, с другой – лик плачущей луны.

– Это оберег, – сказал Шаман. – Я его вырезал из куска дерева, выйдя из тюрьмы. Он наколдован. Его плоти я передал всю силу, коей владею. Ты должен носить его на верёвке на шее, под рубашкой, на животе, никогда не снимая. Когда придёт беда, он поможет тебе избежать неминуемой смерти.

Пётр удивлённо посмотрел на Кошко. Тот ничего не сказал, сам растерянный от всего происходящего.

Жена Шамана подняла голову, оторвавшись щекой от его ноги, и тихим голоском быстро-быстро затараторила:

– Обязательно берите, Ваше благородие, обязательно не отказывайтесь! Вы моего мужа совершенно не знаете! Он внук могущественного колдуна! Вы даже не представляете, чему он дедом был обучен! Вся его сила отныне будет оберегать вас от смерти! Просто доверьтесь нам! Мне нельзя всего рассказывать! Просто не отказывайтесь! Просто поверьте нам!

Пётр вновь посмотрел на Кошко, пытаясь понять его отношение к данной ситуации[30 - За хранение и ношение языческого предмета Пётр мог быть наказан, вплоть до увольнения из полиции.]. Но тот требовательно кивнул головой:

– Бери.

Пётр открыл свой портфель и положил деревянный диск в него, в шёлковый внутренний кармашек.

Жена поднялась с колен и с детьми отступила. Она продолжала смотреть на него благодарным взглядом.

Шаман тоже отступил, всем своим видом показывая, что у него больше разговора для Петра нет. Он пришёл сюда только для того, чтобы передать ему оберег.

Кошко шагнул вперёд, к Шаману:

– Почему вы, заявляя о своём могуществе, не смогли заблаговременно почувствовать опасность в то утро, когда деревенские обнаружили тела убитых? – требовательно спросил он.

– Колдуны тоже ошибаются, – грустно улыбнулся тот. – Я отвлёкся, потерял внимание, устал, такое случается. Но впредь я больше такого не допущу. Я не позволю втянуть себя и свою семью в подобные несчастья.

Кошко откашлялся:

– Почему вы покинули Кольский полуостров, свою родину?

– Это внутриродовая история, не имеющая никакого отношения ни к тому, что было в деревне, ни к тому, что будет в будущем. На родине мне приказали сделать то, чего я не захотел делать. Мне приказали уйти, и я ушёл. Такое бывает.

– Вам известно, что Степановка сожжена дотла, а люди из неё бежали? Ваш дом спалён.

– Да, известно. Но мы не собирались возвращаться в ту проклятую деревню. Я уже понял, как ошибся, приехав в неё. В какое-то время я потерял бдительность. Больше я себе отвлечься не позволю.

– Куда вы собираетесь поехать жить?

Шаман внимательно осмотрел Кошко, словно взвешивая, можно ли с ним говорить о таком. Приняв решение, он ответил:

– Мы пойдём в Финляндию, подальше отсюда.

– Пешком придётся идти очень долго.

– Да, я знаю. Но поехать на поезде у нас нет возможности.

Кошко откашлялся, посмотрел по сторонам и достал из кармана пальто деньги. Отсчитав пять червонцев, он протянул их Шаману.

– Берите, – требовательно сказал он. – Вам надо прокормить семью.

Пётр оказался поражён этим, безусловно, милосердным поступком. Под впечатлением он полез в свой портфель за своими деньгами, но Кошко твёрдой рукой его остановил:

– Не надо. Угомонись.

Увидев протянутые деньги, Шаман отрицательно мотнул головой и отступил. Недолго думая, Кошко сунул купюры в карман пальто его сына и хлопнул рукой по его плечу.

Шаман остановил рукой свою жену, готовую броситься на колени перед Кошко. Из глаз последней полились слёзы. Она смотрела на двух чиновников уголовного сыска таким взглядом, какой Петру ещё никогда не встречался.

Взяв своих детей за руки, Шаман развернулся и неторопливо зашагал по Офицерской улице в сторону Вознесенского проспекта, прочь от сыскного отделения. Его жена пошла следом, постоянно оборачиваясь на сыщиков, утирая с глаз слёзы.

Отойдя уже довольно далеко, шагов на двести, уже почти скрывшись за силуэтами прохожих, он внезапно остановился, обернулся, поднял вверх свои руки, привлекая внимание Петра, и грозно прокричал повелительным голосом, распугивая всех без исключения людей вокруг:

– Оберег носи обязательно! Носи на животе своём! Он должен касаться твоего тела! В портфеле да в кармане он действовать не сможет! И никогда его не снимай ни при каких обстоятельствах! Когда придёт последний самый долгий день, только он тебе поможет!

Махнул руками на прощание и пошёл дальше. Скоро он и его семья скрылись с глаз.

– Аркадий Францевич, каким ветром вы в Петербурге? – спросил Пётр, когда они неторопливым шагом прошли к Екатерининскому каналу и неспешно зашагали вдоль него на восток, в сторону храма Спаса на Крови.

– Вот ты наглец! – недовольно буркнул Кошко. – Как ты смеешь высокое должностное лицо о таком расспрашивать?!

Пётр, покраснев, промолчал.

– Пороли тебя в детстве мало! На язык ты гонорист!

– Меня вообще не пороли! – огрызнулся Пётр. – Вот если бы пороли, дураком вырос!

Кошко остановился и сурово осмотрел его с ног до головы. Лицо его побагровело[31 - Человек лицом бледнеет, когда боится, отступает; краснеет, когда смущается; багровеет, когда раздражён, агрессивен.].

– Я для дела спрашиваю, – сказал Пётр.

– Вот бы тебе сейчас всыпать… – тихо сказал Кошко, испепеляя его своим взглядом.

– Аркадий Францевич, не заставляйте меня доставать из кармана столыпинскую доверенность! С огнём ведь играетесь!

Кошко грозно шагнул к нему, внимательно осмотрел ещё раз, что-то хотел сказать из гневного, но, увидев, как Пётр еле удерживается от смеха, развернулся, сплюнул в сторону и зашагал дальше. Когда Пётр его нагнал, то увидел, как тот качает головой и улыбается.

– Наверное, в этом есть взаимосвязь, никуда от этого не деться, – сказал тот. – Чем остроумней человек, тем он более дерзостный, чем тупее, тем послушней. Много раз замечал такое. Только поэтому мы с Филипповым тебе многое прощали. Не будь у тебя исключительной раскрываемости, уже давно вылетел бы из сыска за гонор свой неуёмный.

– Спасибо за комплимент.

– С Императором я встречался в Царском Селе. Затем со Столыпиным в министерстве. Но если кому растрещишь подобное, видит бог, выпорю! Помни, малец, рука у меня тяжёлая!
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 22 >>
На страницу:
9 из 22