Спортивное пиратство для начинающих

– Ну да. Если грубо прикинуть, он милях в сорока-пятидесяти на юго-восток отсюда лежит. Но если ты рассчитываешь туда вплавь добраться, сразу говорю: забудь. Никому из нас это не по силам.

– Нам-то, положим, и нет… Эй, Монморанси, ты ведь любишь бананы?

Слон приподнял уши и замер.

– А если я скажу, что знаю одно место, в котором есть целая гора – даже по твоим слоновьим меркам – отборных спелых бананов, не говоря уж о прочих вкусностях?..

Бушпритом подняв над водой хобот, Монморанси без устали и остановки рассекал волны.

– Это восхитительная идея, судари мои, – говорил д’Арманьяк, пришпоривая слона, который, впрочем, шпор его даже не замечал. – Если вернусь когда-нибудь во Францию, то непременно представлю Его Величеству проект создания мушкетёрской слонокавалерии. Ла-Манш для неё преградой уже не будет, и следующая война с Англией превратится в лёгкое и приятное занятие!

– Ключевое слово «если», – судорожно вцепившись в пояс д’Арманьяка, Крюк оглядывал наше плавательное средство с нескрываемым подозрением. – Если эта коварная тварь не решит, скажем, понырять за рыбой…

– Это вряд ли. Думаю, в обозримом будущем от употребления рыбы он предпочтёт воздержаться. Правда, Монморанси?

Патрик ласково постучал кулаком по слоновьей макушке.

– И если не промахнёмся мимо острова, – продолжал Крюк. – Что мы будем делать в открытом море, не зная координат и направления?

– Подумаешь, без координат… – сказал Макроджер. – Обычная рабочая пиратская ситуация. Врать не буду, мне этот план тоже поначалу казался не очень хитрым. Но, должен признать, хоть судёнышко и выглядят неказистым, оснастка у него крепкая, мореходные качества высокие, волну хорошо держит. В крайнем случае можем пиратствовать прямо на нём… Кстати, о пиратстве. На ловца и зверь бежит.

В полумиле к югу, чуть в стороне от нашего курса, лежала в дрейфе рыбацкая шхуна. Команда её, судя по всему, тоже нас заметила. Над водой разнеслись трели боцманской дудки, по палубе забегали люди.

– Ага, испугались, – сказал Макроджер.

Вытащив что-то из кармана, он переместился к слоновьей корме… Монморанси одобрительно затрубил и задрал хвост повыше. Чёрный флаг со скалящимся черепом грозно затрепетал на ветру.

От шхуны отвалил гребной вельбот. И целеустремлённо направился в нашу сторону. Макроджер почесал в затылке.

– Что они делают?.. Это ж всегда наоборот работало…

Вельбот приближался. Уже можно было разглядеть, что на носу его, поставив на борт деревянную ногу, стоит пожилой человек. Рука одноногого сжимала… сжимала… Я напряг зрение…

– Зверь, говоришь?.. На ловца, говоришь?!.. Тпру-у-у!.. Патрик, тормози его!.. Поворот оверштаг!.. Это китобои!

Слишком поздно. Вельбот уже подошёл на расстояние броска. Одноногий занёс гарпун. Всё существо его, казалось, дышало злобой и ненавистью.

– Немедленно отпусти своих пленников, проклятый кит-убийца, и сразись со мной лицом к лицу, как подобает настоящему… гм… киту-убийце!

– Подождите! – закричал я. – Во-первых, мы не пленники, мы добровольно на нём плаваем. Во-вторых, он не убийца. И даже не кит.

– Не дай этому мерзкому киту тебя обмануть, парень! В тебе говорит защитно-бессознательная травматическая связь, возникающая между жертвой и похитителем. В психологии это называется «стокгольмским синдромом».

– А вы почём знаете? Вы что, психиатр?

– Не произноси при мне этого отвратительного слова! Что понимают они, кабинетные теоретики-недоучки, в тайнах человеческой души?.. Мыслимо ли сравнивать их со мной, собственной ногой исходившим все закоулки мозга, проникшим в самые тёмные глубины подсознания?.. О нет, я не психиатр, парень, я гораздо больше. Я – практикующий сумасшедший. Капитан Безумный Акаб, так меня зовут!

– При всём уважении к вашему безумию, он действительно не кит, а слон. Присмотритесь: разве ж он на кита похож?

– О да, они дьявольски коварны, эти киты… В совершенстве владеют искусством маскировки и камуфляжа. Но старого Акаба им не провести! Если это большое как кит-убийца, белое как кит-убийца и плавает как кит-убийца, – это и есть кит-убийца. Да ты на флаг-то его посмотри, на флаг!.. Череп и кости. Какие доказательства тебе ещё нужны?

– Это не он, это мы. Мы сами на нём флаг подняли.

– Ага. Вот как, значит. Сами. Подняли чёрный флаг. На ките… Должен признать, столь отборный и красочный бред у меня, как у тонкого ценителя и специалиста, вызывает искреннюю зависть. Не думал, что это возможно, но ты ещё более сумасшедший, чем я. Поздравляю. Теперь слезайте все оттуда и дайте мне загарпунить это порождение кошмарных снов. А коли нет – буду считать вас его сообщниками!

Обида и гнев пробуждались во мне. Ну почему же?.. Почему, спрашивал я себя, все мои приключения, оказываются такими вот нелепыми и – чего уж греха таить, в этом Безумный Акаб прав – полубезумными?.. И мистер Тич. Разве же не об этом он мне говорил, не об этом предупреждал?.. Почему не могу я быть нормальным пиратом? Таким, как в нормальных пиратских романах. Неустрашимым, благородным, окружённым верными – и нормальными!.. – товарищами. С презрением глядеть в лицо врагу, встречать его пусть уже многократно набившими оскомину и превратившимися в расхожие штампы, но оттого не менее героическими словами… Какая неведомая сила не позволяет мне этого делать?.. А может… Может, и нету никакой силы? Может быть, я просто никогда не пробовал?..

– Сообщниками?.. Ну уж нет. Это не так называется, – сказал я Акабу. – Мы не сообщники, мы – команда. И если сегодня, когда ты пришёл за одним из нас, мы промолчим, то кто же в свой черёд замолвит слово за остальных?.. А потому… Эскадра, к бою!.. Патрик, заряжай!

– Давай, Монморанси!.. – закричал Патрик.

Слон опустил хобот вниз. Вода забурлила.

– Носовое, товсь!

Хобот поднялся, развернулся в сторону цели.

– Пли!

Могучая тугая струя ударила в китобоев, сметая гребцов с банок и опрокидывая на дно вельбота.

Рядом со мной просвистел гарпун. Каким-то чудом Акаб устоял на ногах, и теперь, рыча от бешенства, готовился к повторному броску.

– Вы умом тронулись, салаги?! – кричал Макроджер. – У нас недостаточно огневой мощи, чтобы такое вытворять! Уходим!.. Уходим, пока они не опомнились!

Акаб метал гарпуны со скорострельностью английских лучников при Азенкуре. И хотя, к счастью, делал он это с гораздо меньшей точностью, но вот уже Монморанси жалобно взревел от боли, поджимая насквозь пробитое гарпуном ухо. Ещё пара минут и слон наш будет напоминать огромную подушечку для булавок…

Фонтан воды взметнулся из моря между нами и китобоями, вновь опрокинув едва сумевших подняться на ноги гребцов. Вслед за тем, с чуть заметным опозданием, донёсся звук пушечного выстрела. Второе ядро перелетело вельбот по высокой траектории и шлёпнулось за его кормой. Я обернулся. Окутанный пороховым дымом корабль шёл к нам на всех парусах. На всех чёрных парусах.

– Клинт, чёртов ты мазила! – кричал Акаб. – Да не в меня же!.. В кита!.. В кита целься!

Очередное ядро едва не пробило борт вельбота.

– Китобои, все на вёсла и прочь отсюда!.. Этот рехнувшийся Клинт окончательно спятил… Нет, я-то только приветствую, но как же, дьявол его разбери, он это не вовремя сделал!

Вельбот заспешил обратно к шхуне, которая уже готовилась в свою очередь спасаться бегством.

– Наконец-то! – сказал я, пожирая взглядом чёрные паруса. – Он сам идёт к нам в руки. Теперь-то я с ним поквитаюсь. За всё.

– Да по вам тут по всем и правда сумасшедший дом плачет, – с ужасом воскликнул Крюк. – Один собирается голым хоботом потопить самый опасный в мире пиратский корабль. Второй ржёт как умалишённый… Нет, ты скажи?.. Скажи, что тут смешного, а?

– Вы, – сказал Макроджер, отсмеявшись и с трудом переводя дух. – Вы, салаги, смешные. Во-первых, Клинт не мажет. Никогда. Если «Чёрная белая акула» во что-то стреляет, это что-то неминуемо тонет. Во-вторых, корабль этот я не спутаю ни с каким другим, даже если он будет под розовыми в алую крапинку парусами. И уж поверьте моему слову, это не «Акула».

С трудом удерживая равновесие на спине Монморанси, поднялся он в полный рост. Замахал руками над головой.

– Эй, Роллинз, мы здесь!.. Сюда!.. Где тебя так долго черти носили?..

Поскрипывая от напряжения, шлюпочная таль водрузила слона на палубу «Макфьюри».