Спортивное пиратство для начинающих

Мы расселись в кружок на панцирях. Все подавленно молчали.

– Ну что ж, – нарушил тишину Крюк, – пойдёмте и впрямь на рыбалку. Я есть хочу.

– Подождите, судари мои, – сказал д’Арманьяк. – Я кое-что успел захватить из викингоиндейской деревни.

Он приподнял шляпу и вытащил из-под неё гроздь бананов.

– Издеваешься, старик? – сказал Крюк. – Я что, похож на мартыш… Ой, что это?.. Землетрясение?

Панцири под нами и впрямь заходили ходуном. Воздух наполнился оглушительным топотом и трубным рёвом.

– Слон на атакующем курсе! – закричал Макроджер. – Полундра, спасайся кто может!

Спастись, однако, не мог уже никто. Чудовищный зверь летел к нам стремительным галопом, сделавшим бы честь и не в пример более грациозному созданию. Рассудив, что столкновение с ним неизбежно, я применил уже неплохо зарекомендовавшую себя в прошлый раз тактику: зажмурился и втянул голову в плечи.

Топот стих. Приоткрыв глаза, я установил, что слон уселся перед нами по-собачьи. От прочих белых собратьев его отличало чёрное пятно вокруг левого глаза, придававшее ему некоторое сходство с Макроджером. Нахальное же выражение морды придавало некоторое сходство с Крюком.

– Отойди от меня, дикая тварь из дикого леса! – взвизгнул настоящий Крюк, схватил банан и запустил им в слона.

Пещерообразный рот отворился, поймал банан на лету и захлопнулся с причмокиванием. Преданно глядя на Крюка, дикая тварь завиляла хоботом.

– Постойте-ка…

Патрик взял банановую гроздь, с опаской шагнул вперёд. Подрагивающий от нетерпения хобот вытянулся ему навстречу.

– Бедолага, сколько ж ты на одной рыбе-то сидел… – сказал Патрик, отрывая от связки банан.

Вскочив на все четыре ноги, слон подпрыгнул в воздух – исследователи дикой природы утверждают, что слоны прыгать не умеют, но этот слон их трудов, по-видимому, не читал – восторженно затрубил и деликатно взял угощение.

Когда бананы закончились, он ещё с минуту постоял, впившись в Патрика умоляющим взглядом. Тот развёл руками и демонстративно вывернул карманы. Слон бережно приобнял его напоследок хоботом и затрусил восвояси, оглашая счастливыми воплями панцирные холмы.

– Ну и зачем ты этой прожорливой скотине все бананы скормил? – спросил Крюк. – Я, может, тоже хотел.

– Пойдёмте ловить рыбу. А то и правда норму выполнить не успеем. Да и самим перекусить неплохо бы, – сказал я.

На закате, сдав дежурному наряду слонов полные садки и затушив костерок, на котором д’Арманьяк готовил ужин, мы отправились разыскивать Пса. Несколько раз безрезультатно обошли вокруг указанного им места встречи.

– Эй, Пёс! – крикнул Макроджер. – Ну ты где?.. Куда провалился?

– Тсс!.. – отвечала голова Пса, высовываясь из замаскированной дыры в панцире под нашими ногами. – Конспирацию соблюдайте! Слона не привели за собой?.. Уверены?.. Ладно, спускайтесь…

В тускло освещённом факелами подпанцирном гроте было не протолкнуться от гудевших, точно разбуженный улей, пиратов. Пёс вскарабкался на панцирную трибуну. Взмахнул руками, призывая к тишине.

– Все здесь, товарищи?.. Хорошо. Думаю, можно начинать.

– Можно!.. Говори… Даёшь!.. – раздалось со всех сторон.

– Товарищи!.. – Пёс помолчал, обводя взглядом разом притихших пиратов. – Ответьте мне на один вопрос. Что, спрашиваю я вас, во все времена являлось и является основной движущей силой общественного развития? Что выступает залогом процветания и благоденствия народов мира?

– Золото!.. – закричали пираты. – Сокровища!.. Пиастры!..

– Верно, товарищи! Именно так!.. Но спрашивали ли вы когда-нибудь себя: а что есть золото?.. По какой причине этот жёлтый металл, годный лишь на то, чтобы делать из него украшения и безделушки, обрёл вдруг такую силу? Как случилось, что превратился он во всеобщий меновой эквивалент? Как стал универсальным и незаменимым движителем мировой экономики?.. Лучшие умы человечества столетиями бились над этой загадкой. Ведь золото далеко не всегда обладало меновой стоимостью, товарищи, о нет!.. Испокон веков для сильных мира сего – вождей, фараонов и царей – оно не стоило ничего. Для них оно было столь же неограниченным благом, как воздух, ибо в любой момент могли они отобрать его в неограниченном количестве у туземцев и аборигенов… Так что же изменилось, спросите вы? Что наделило золото стоимостью? Что выступило рычагом, перевернувшим ход истории и сделавшим возможными все те удивительные завоевания и свершения человеческой цивилизации, какие только видим мы сегодня перед собой?

Он сделал паузу. В гроте стояла мёртвая тишина, все, затаив дыхание, ждали продолжения.

– И лишь недавно нашёлся человек, что сумел подобрать ключ к этой золотой загадке. Сорвать издревле укрывавший её холст невежества и ткнуть нас носом в правильный ответ… Пираты!.. Пираты, товарищи пираты!.. Да, именно мы, и никто другой, превратили золото в золото. Тогда и только тогда, когда начали мы брать на абордаж папирусные лодки, триеры и галеоны… Тогда и только тогда, когда начали отчуждать сокровища у их владельцев… Лишь после этого народы мира осознали, что золото и впрямь имеет какую-то ценность. Что оно чего-то стоит… Абордажная теория стоимости!.. Так назвал своё удивительное экономическое открытие наш великий современник капитан Прозорливый Марс.

Пёс достал из-за пазухи и вознёс над головой истрёпанный фолиант. Подавшись вперёд и напрягая глаза, разобрал я буквы на обложке: «Das Kapitan».

– Ты этого Марса знаешь? – шёпотом спросил я Макроджера. – Это у него в честь бога войны такое прозвище?.. Что, настолько кровожадный он?

– Ага, знавал. И нет, безобидный совершенно. Был. Всё больше не пиратствовал, а ром у меня в таверне потягивал. Но уж коли выходил в море, так непременно повыше на мачту влезал, на самый фор-марс. И оттуда вдаль смотрел да рулевому направление указывал. Потому и прозвали так.

– Был? А что с ним случилось?

– На рифы напоролся. Рифы, они ж не на горизонте, а под самым брюхом… Не заметил он их, короче говоря.

– …История всех существовавших до сих пор обществ, товарищи, была историей пиратства, – продолжал меж тем Пёс. – Мы, пираты, всегда были и остаёмся авангардом прогрессивного человечества. Необходимым и системообразующим классом общественных отношений. И в то же время – классом угнетённым. Вот и сейчас тянутся к нам костлявые хоботы империалистических хищников!.. Хотят низвести нас до положения бесправных рабов британской военщины, передушить поодиночке непосильной работой… Но я говорю вам: в единстве наша сила!.. Слышите?.. Слышите?!.. То судовой колокол свободы бьёт час восстания против угнетателей! Трепещите, тираны Острова Погибших Черепах! Вчера было рано, сегодня уже поздно и надо ложиться спать, но завтра… Завтра мы вступим с вами в последний и решительный бой!.. Нам нечего терять, кроме своих панцирей, приобрести же мы можем… гм… все панцири!

Грот взорвался аплодисментами и криками.

– Смерть тиранам!.. Ура Псу!.. Да здравствует революция!..

За общим шумом я едва расслышал, как д’Арманьяк тихонько пробормотал:

– Ой-ой-ой, судари мои, какое-то у меня нехорошее предчувствие…

Добравшись до вершины, распластался я на панцире и посмотрел вниз. Там, на затянутой утренним туманом панцирной равнине, вытянулись в струнку шеренги слонов. Перед строем, возложив руку на эфес сабли и непринуждённо чеканя шаг, прогуливался Литтлфрог. Завершив рекогносцировку, сполз я обратно. Здесь, по другую сторону невысокой панцирной гряды, готовились к атаке революционные пираты.

– Мне всё ещё кажется, – сказал я Макроджеру, – что посылать ему ультиматум «сдавайся, или мы нападём без предупреждения и застанем тебя врасплох», было не очень хорошей идеей.

– А я почём знаю? За общую концепцию хитрых планов всегда Роллинз отвечал. У него и спрашивай. Если найти сумеешь… А на мне – только технические детали. К деталям претензии есть?

Макроджер закончил привязывать к удилищу флаг с черепом и костями и продемонстрировал мне получившуюся конструкцию.

– Спокойно, товарищи, – сказал Пёс. – Планы тут без надобности. Раздутый нами пожар революции пожрёт этих колониально-деспотических слонов, даже не приметив… На позицию!

В три прыжка взбежал он на вершину гряды. И за спиной его поднялось и стало во весь рост могучее чёрное воинство. Непреклонной решимости исполнены были дочерна загорелые лица. Полуголые чёрные тела блестели от пота. Твёрдо сжимали руки сделанные из удочек копья и панцирные щиты. Чёрный стяг реял над головами.

– Товарищи!.. – надсаживаясь, так, чтобы услышали все, кричал Пёс. – Там, за хлыстами и хвостами эксплуататоров, лежит сияющее море свободы!.. За нашими спинами нет ничего, кроме сумрачного моря рабства!.. Отступать нам некуда, мы на проклятом острове!.. Так взвейтесь же кострами, дворцовые панцири и панцирные тюрьмы угнетателей!.. Обратим их в пепел и золу!

Дружно и ритмично ударили по щитам копья.

– В золу!.. В золу!.. В золу!..

– Вперёд, товарищи!.. За мно-о-ой!

Словно цунами обрушились мы в долину. Неудержимой волной хлынули к неприятельским рядам. Бежали молча, лишь топот и хриплое дыхание нарушали тишину. Безрассудное упоение атаки охватило меня. Будто стал я вдруг частью единого многоногого и многорукого существа. Того, что не может дрогнуть, не может прийти в смятение. Не ошибся ли Пёс в расчётах?.. Как именно собираемся повалить мы слонов?.. Всё это перестало иметь для нас какое-либо значение.