Семьи: книга третья

– Я не могу. У меня завтра важный день. Мне нужно выспаться… Выбирай: или оставайся у меня и спи на диване, а завтра разъедемся, или давай я вызову такси.

– Я тогда поеду.

Уже через пять минут Юрию перезвонили из службы такси и сказали, что машина стоит у подъезда. Выйдя вместе с Катей, чтобы проводить ее до автомобиля, а заодно и оплатить поездку, он помог ей сесть на заднее сидение и подошел к окну водителя.

– Сколько с меня?

– Триста, – опустив стекло, ответил таксист – молодой жизнерадостный парень лет около двадцати.

– И вези осторожно, – передав деньги, добавил Юрий, сощурив глаза и расплывшись широкой самодовольной улыбкой, будто говоря таксисту: «Да, это было круто, друг. Вот так нужно соблазнять!»

– Конечно, – заверил его молодой человек.

Отойдя от машины, Юрий еще раз посмотрел на сидевшую сзади Катю – она тепло улыбнулась в ответ.

Он поспешил домой, и вдруг на душе у него сделалось неприятно. Юрию стало стыдно за свое торжествующее выражение лица во время разговора с водителем. Тот факт, что он провожал после интимной близости девушку, с которой познакомился только шесть часов назад, при общении с таксистом невольно вызвал в нем ощущение превосходства, он почувствовал себя совершеннейшим победителем, и его ликующее самодовольное поведение вдруг тягостным грузом обрушилось сейчас на него.

«Светился как дурак, – заходя в квартиру, размышлял про себя Юрий. – Как некрасиво получилось. Что сейчас этот парень про Катю думает? В час ночи выходит с мужиком в трико и куртке, он платит за нее, весь сияет плотоядной улыбкой и просит везти осторожнее… Ч-черт! Он вообще, наверное, решил, что она проститутка! Как же некрасиво я поступил. Лучше бы вовсе не выходил. Дурак!..» – и долго еще сокрушался он про себя, вспоминая каждое слово, каждую интонацию, примеривая то так, то этак, и все казалось ему, что он вел себя глупо, неправильно.

Наскоро прибравшись на кухне, Юрий пошел в спальню и лег в кровать. Закрыв глаза, он попытался погрузить себя в сон, но мысли так и вились в его голове, не давая возможности забыться. Ворочаясь из стороны в сторону, желая найти удобное для тела положение, он упорно старался держать веки закрытыми, а когда все-таки открыл, то первое, что увидел, была освещенная падающим из окна голубовато-серебристым светом фотография жены, висевшая на стене прямо напротив кровати.

Это была большая фотокартина в метр высотой с изображением Ольги, сидевшей на полу в одном только легком летнем зеленом платье и прижимавшей к себе красную плюшевую подушку в форме сердца. Юрий особенно любил эту фотографию: ему нравилось нежное и трогательное лицо супруги, нравились изящные линии ее хрупких рук, обнимающих подушку, нравились обнаженные босые ноги. Он запомнил каждую частичку ее тела на этом снимке и именно его выбрал для фотокартины, висевшей сейчас перед ним. Это была не просто фотография. На один из дней рождения супруги Юрий решил подарить ей паззл с ее изображением и, найдя фирму, которая выпускала мозаики с любой фотографией клиента, сделал у них заказ. Паззл был большой, в полторы тысячи частиц, и после дня рождения супруги еще несколько вечеров провели вместе за его сборкой, наслаждаясь в процессе вином и суши, время от времени весело споря о том, где должен находиться очередной фрагмент с пальцем или локоном волос. Когда же фотокартина была готова, Ольга заказала для нее рамку и повесила в спальне.

Встретив направленный на себя со снимка нежный ласковый взгляд супруги, Юрий тут же отдернул голову и, подскочив с кровати, уселся на ней, свесив ноги вниз. С минуту сидел он, опустив лицо на раскрытые ладони, всеми силами отгоняя гнетущие ощущения. Неожиданно мысль принять душ мелькнула у него в голове. Он понимал, что мылся только полчаса назад, но, несмотря на это, с ходу проникся идеей, от которой веяло каким-то неясным, непонятным спасительным облегчением. Встав с постели, он заспешил в ванную.

Приняв душ, Юрий вернулся в кровать, но еще с час ворочался, то и дело смотря на время в телефоне, прежде чем смог заснуть.

Глава X

Если у человека на следующий день намечается какое-то крайне серьезное и ответственное мероприятие, которое он никак не может пропустить не потому, что должен, а потому, что имеет самый непосредственный личный интерес, то он не проспит. Лишь только сон начнет слабеть, у него в первую очередь проявятся мысли о предстоящем важном событии, и, если оно по-настоящему значимо, человек не сможет больше заснуть.

Мысль о защите диссертации заняла сознание Юрия еще до того, как он открыл глаза, вмиг развеяв сон. Поднявшись с подушки и увидев светившее в окно солнце, он в страхе оттого, что по какой-то причине будильник мог не сработать, схватился за телефон, а взглянув на экран, облегченно перевел дух. Было еще только семь утра; он же, намереваясь хорошенько выспаться, завел вчера будильник на восемь. На сегодня в совете планировалось провести две защиты, первая из которых, та, что была назначена на утро, заканчивалась никак не раньше одиннадцати, и времени у него было с избытком.

Защита, как и ожидал Юрий, прошла успешно. Без неожиданностей, правда, тоже не обошлось: он не взял с собой диктофон для записи дискуссии, стенограмму которой необходимо было предоставить в Высшую аттестационную комиссию, но выручила аспирантка, защищавшаяся перед ним, которая любезно одолжила ему свой. В остальном же все было без каких-либо сложностей. Некоторые из членов совета уже ознакомились с его работой во время предзащиты на кафедре, с ученым секретарем он за последние полгода общался каждую неделю, готовя необходимые документы и материалы, и не раз обсуждал идеи своего труда с официальными оппонентами, которым сам же и писал основы для отзывов. Все вопросы и сомнения относительно уровня и степени соответствия диссертационного исследования снимались на множестве обязательных этапов, предшествующих защите, так что последняя представляла больше формальное, ритуальное значение.

Вернувшись домой, Юрий переоделся, а зайдя в детскую, обнаружил на компьютерном столе стикер с одним только номером без каких-либо подписей. Он улыбнулся, сунул листок в карман и достал телефон, на котором еще с утра отключил звук, чтобы случайный звонок или сообщение не помешали ему в университете. Аппарат сообщил о шести пропущенных за это время вызовах, пять из которых были от супруги. Поморщившись неприятному известию, он набрал Каюмова и договорился с ним, что тот после работы заедет к нему, а положив трубку, не успел еще решить, кому из друзей позвонить следующему, как телефон разразился мелодией прямо в его руке. Звонила Олина мама, и это означало, что жена уже была у родителей и что сейчас там все пребывали в крайнем возмущении от его поведения, но, несмотря на это, Юрий без малейших колебаний с ходу принял вызов – ему было что сказать теще, вне зависимости от того, что она спросит.

– Да, – подняв трубку, спокойно произнес он.

– Здравствуй, Юра.

– Здравствуйте, Анастасия Кирилловна.

– Юра, – резко и строго обратилась к нему теща, – как это называется? Разве можно так поступать с женой? Ты вообще о чем думаешь?

– Да, Анастасия Кирилловна, я как раз вам хотел сказать, – ответил Юрий радостно, будто вовсе не замечая обвинительного тона возмущенной собеседницы. – Я сегодня защитил диссертацию.

– …Молодец, Юра, – помолчав немного, растерянно произнесла совершенно сбитая с толку Анастасия Кирилловна.

– Поздравляю вас. Ваш зять теперь кандидат экономических наук.

– И я тебя поздравляю… А что раньше ничего не сказал?

– Я пять минут назад только домой зашел. Времени вообще не было. Со вчерашнего дня готовился, – ответил Юрий.

Еще немного поговорив с тещей, а затем и с Ольгой, которая после неожиданного известия об успешной защите тоже сняла все свои обвинения, Юрий предупредил супругу, что сегодня собирается как следует отметить это событие с товарищами, а когда положил трубку, немало порадовался тому, как ловко одним телефонным разговором, без скандалов и ругани полностью разрешил эту затруднительную ситуацию.

Обзвонив друзей и пригласив их в пивную, Юрий в ожидании Каюмова погрузился в мысли о вчерашнем вечере, начав прокручивать в голове свое общение с Катей. Все вроде бы было замечательно, но какое-то еле уловимое неприятное чувство продолжало терзать его изнутри. Он достал из кармана стиккер и отправил по записанному на нем номеру сообщение: «Все-таки мы хорошо вчера оторвались!» «Да, неплохо!» – пришел ответ с радостно подмигивающей желтой рожицей в конце. Тут же тягостные ощущения Юрия пропали без следа: просияв в счастливой улыбке, он удалил из телефона сообщения, а листок с номером, порвав на части, смыл в унитаз. Он не отдавал себе отчета, почему избавился от стиккера именно таким образом, но на уровне подсознания прекрасно понимал, что это было вернее, чем выкидывать в ведро, оставляя себе соблазн.

Глава XI

– Значит, ты кандидат экономических наук? – искренне радуясь успеху друга, с улыбкой обратился Каюмов, когда тот сел в машину.

– Точно.

– Теперь давай дальше: доктора получай, и тогда лечить сможешь, – шутливо сказал Каюмов, и оба рассмеялись. – В магазин сейчас?

– Да, поехали, возьмем… чего-нибудь… – начал Юрий, но не договорил, отвлекшись на вызов заигравшего в кармане телефона.

Звонил Рукомоев, чтобы поздравить его с успешной защитой, о которой он узнал от Легкова. Юрий ничего не сказал ему, потому что не хотел, чтобы тот присутствовал на сегодняшнем их гулянии, но сейчас волей-неволей вынужден был пригласить.

– Кто это? – спросил Каюмов, когда друг убрал телефон в карман.

– Антоха, – озадачившись нахлынувшими мыслями, машинально обронил Юрий.

«Что за мания звать знакомых на чужие мероприятия? – злился он на Легкова. – Подставил меня: Антоха, конечно же, понял, что я не хотел приглашать его сегодня… – поморщился он в досаде. – Но раз понял, то какого фига звонил тогда? Только бы погулять где-нибудь, а если на халяву – так вообще замечательно», – тут же ответил он на свой собственный вопрос.

Некоторое время Юрий предавался своим размышлениям, но как только уяснил для себя ситуацию, неприятные ощущения стали быстро улетучиваться, уступая место прежним радостным эмоциям.

– Как тебе вчерашние девчонки? – желая скорее разогнать остатки удручающих мыслей, обратился он к Каюмову.

– Ты знаешь, у меня вчера реально отупение мозга произошло. Такое ощущение, что общался с пятнадцатилетней. Малолетки эти, они вообще ничего не понимают. Всякую чушь несла.

– А мне, наоборот, нравятся молодые девчонки, – ответил Юрий. – Женщины ближе к тридцати становятся серьезней, скованней. Они как будто теряют вкус к жизни, будто снижают свою планку, и от этого в них поселяется постоянная грусть, которая видна, даже когда они находятся в самом приподнятом настроении. В них исчезает что-то, пропадает беспечность, легкость, свойственная юности. Молодые девчонки, напротив, – открытые, свободные, смелые. Общаясь с ними, буквально заражаешься их искрящейся энергией. Они еще не разочарованы жизнью, независимы по духу, окружены вниманием молодых людей, и потому их сложнее заинтересовать, но в этом-то и заключается смысл… Знаешь, как обычно бывает: знакомишься с девушкой в каком-нибудь заведении, ты уже в подпитии, она тоже. Еще выпиваете и навеселе едете домой, а на следующий день даже толком не можешь вспомнить, что делали. Или еще хуже: просыпаешься и пугаешься того, кто лежит рядом в постели. В чем же смысл такого приключения? Напоить партнершу до полусознательного состояния, чтобы она уже даже не особенно понимала, с кем общается и что делает? Или другое: осыпать ее цветами, повести в дорогой ресторан, подарить шикарный подарок – фактически купить ее близость. В чем же тогда отличие такой женщины от проститутки? Выходит, что это тот же самый платный секс. А вот покорить девушку, не напаивая ее и не тратя при этом денег, – вот это и есть, на мой взгляд, самое что ни на есть соблазнение. Бутылка пива и билет в кинотеатр – попробуй замутить с девчонкой так. Сложно, но если получается, то ты знаешь: она согласилась провести с тобой ночь не потому, что разум ее затуманен алкоголем, и не потому, что ты тратил на нее деньги, формируя в ней бессознательное чувство долга перед тобой. Нет. В этом случае ты точно уверен, что секс произошел потому, что ты заинтересовал ее, действительно покорил. Вот это, на мой взгляд, и есть настоящее соблазнение.

К концу речи Юрий торжествовал в душе и буквально лучился уверенностью. Вчерашняя победа представлялась ему идеальным достижением на любовном фронте: он покорил молодую симпатичную девушку, не прибегая к помощи алкоголя, почти не тратя денег, в один вечер и, озвучивая сейчас свои соображения на этот счет, бессознательно стремился таким образом подчеркнуть другу и, конечно же, себе значимость своего успеха.

По радио заиграла знакомая мелодия, и Юрий, не удержавшись, принялся подпевать, просияв в ликующей улыбке:

– Жарю утром Мальвин

И танцую один,

Остальные стесняются.

О, о, о, у-гу,

Не надо стесняться! – с самодовольным выражением лица адресовал он Каюмову последние слова.