Семьи: книга третья

– Саша! – скривившись в отвращении, громким раздраженным голосом позвал он дочь.

– Что такое? – тут же выбежав из зала и встав в коридоре напротив отца, в тревожном предчувствии выпучила глаза девочка.

– Иди сюда!

– Что?

– Заходи, заходи, – стоя возле открытой в туалет двери, настойчиво проговорил Юрий.

Догадавшись, в чем дело, Саша зашла внутрь и, мельком взглянув в унитаз, поспешила спустить воду.

– Саша, сколько раз тебе повторять, чтобы ты не забывала смывать за собой?! – загородив дверной проем, чтобы дочка не могла выйти из туалета, грозно проговорил Юрий. – Отвратительно!.. А это что стоит?

Взяв баллон с освежителем воздуха, Саша обильно распылила его содержимое по туалету.

– Пользуйся, пожалуйста, освежителем, – уже тише, как бы устало продолжил Юрий. – Ты слышишь?

– Да, – потупившись в пол хмуро-виноватым взглядом, недовольно обронила Саша.

– И не забывай смывать за собой, – освободив проход, повторил он вслед дочери.

Вернувшись наконец на кухню, Юрий поставил на плиту кастрюлю с водой и взялся промывать под краном рис.

– Как некрасиво ты сейчас с Сашей разговаривал, – переворачивая на сковороде котлеты, не глядя на мужа, заметила Ольга.

– Она снова не смыла за собой.

– Просто забыла.

– Часто забывать стала.

– Маленькая еще. Что тут такого ужасного?.. Ты был очень груб с ней. Мог бы и помягче.

Юрий ничего не ответил жене: успев немного остыть и успокоиться, он понял, что действительно был излишне строг с дочерью, и почувствовал раскаяние.

– Пойдем поваляемся, – сбросив рис в кастрюлю и увидев, что Ольга уже закончила с котлетами, предложил он, подходя и обнимая супругу за талию.

– А за рисом кто будет следить?

– Ничего с ним не случится. Пойдем.

– Только пять минут.

– Хорошо, – расплывшись в радостной улыбке, беспрекословно согласился с условием жены Юрий.

Лечь на кровать или диван и несколько минут просто полежать, обнявшись с супругой, было одним из излюбленных времяпрепровождений Юрия. В такие моменты он не думал ни о чем, ощущая себя в полной безопасности и погружаясь в совершенно умиротворенное, безмятежное состояние духа, так что в какие-нибудь пять минут вполне мог заснуть. То и дело в выходные в течение дня или вечером в будни после работы обращался он к жене с просьбой «поваляться» с ним, но все реже получал ее согласие.

Бессмысленные лежания, при которых супруг размякал настолько, что с трудом мог разговаривать, тяготили Ольгу. В подобные моменты она думала о домашних и личных делах, всегда в избытке имевшихся у нее, и ей становилось совестно за бесплодно потраченное время. Однако главной причиной, вынуждавшей ее все чаще отказывать мужу, были его ссоры с дочерью, которыми в последнее время стали заканчиваться подобные инициативы.

Зайдя в спальню, супруги легли поперек кровати. Юрий всем телом прижался к жене, уткнувшись лицом ей выше груди, обняв сверху рукой и ногой и закрыв глаза; Ольга тоже повернулась к нему, положив ладонь на голову. Снова упоительное чувство безмятежного спокойствия овладело Юрием; но не прошло и минуты, как из коридора послышались быстрые шаги, и в спальню вбежала Саша. Лицо ее светилось весельем, и она, подлетев к кровати, с разбегу упала прямо между встрепенувшимися родителями.

– Доча моя, – ласково проговорила Ольга, принявшись обнимать девочку.

– Саша, слезай, – недовольно сказал Юрий.

– Пусть полежит с нами. Ей же тоже хочется.

– Пусть лежит, только с твоей стороны.

Руками переместив дочь на другую сторону от супруги, Юрий вновь прижался было к жене, но девочка тут же подскочила и, весело смеясь, опять стала протискиваться между родителями.

– Саша, куда ты лезешь? Прекрати, – все более раздражался Юрий.

– Зачем ты ее прогоняешь?

– Я не прогоняю. Пусть лежит с нами, если хочет, но с твоей стороны.

– Но ей хочется в серединке.

– Саша! – возвысил голос Юрий, пытаясь остановить упорно влезавшую между ним и супругой дочку.

– Все, хватит! Мне это надоело! – поднимаясь с кровати, нервно выпалила Ольга.

– Оля, ну что ты? Полежи со мной пять минут. Ты же обещала.

– Пять минут уже прошли. Все. Там рис сейчас разварится, – резким недовольным тоном проговорила Ольга и вышла из спальни.

Следом за матерью выбежала и Саша: оставаясь в прежнем приподнятом и жизнерадостном расположении духа, она, казалось, ничуть не расстроилась, что ей так и не удалось полежать с родителями; наоборот – даже еще больше развеселилась, поспешив вернуться к просмотру идущих по телевизору мультиков.

Еще немного побыв в спальне, Юрий пошел на кухню, где, сев за стол, стал наблюдать, как супруга выкладывала по тарелкам рис.

– Почему мы не можем теперь даже просто поваляться? – в горьком сожалении обратился он к жене.

– Я вообще не хотела валяться. У меня еще куча дел. Ногтями собиралась сегодня заняться – уже две недели не могу для этого время найти.

– Я попросил только пять минут. Что это, сложно, что ли?

– Знаю я твои пять минут. Сначала пять, а потом не отпускаешь, просишь еще немного полежать, и в итоге полчаса проходит… И я устала от вашей с Сашей постоянной ругани. Вы нормально друг с другом не можете… Не смыла она после себя в туалете, ну и что? Не нужно было так грубо с ней разговаривать. «Отвратительно» – это что вообще такое? Разве можно так с девочкой общаться?

– Да что ты все в одно мешаешь?! – вспылил Юрий. – Может, тогда я и перегнул чуть-чуть палку, но следовало обратить ее внимание на случившееся. Я уже не раз говорил ей, чтобы она не забывала смывать за собой, но она не слышит. Такого не должно происходить, и я просто хотел в этот раз быть более убедительным… И вообще, к чему ты это приплела?! Это совсем другое!

– Ничего не другое! В этом все твое отношение к ребенку! Ты общаешься с ней так, будто она тебе чужая!

Чувствуя всю справедливость упреков супруги, Юрий нахмурил брови и, отвернувшись в сторону, уставился в стену справа от себя. Он и сам видел, что его манера общения с Сашей носила чересчур холодный, строгий характер. Разговаривая с дочкой всегда сдержанно, даже отстраненно, он на корню исключал любые проявления нежности, допуская объятия и поцелуи только раз в год – в день ее рождения.

Юрий прекрасно знал, что внимание и любовь отца – первого самого близкого мужчины – очень нужны девочке, но также знал он и то, что дочка бессознательно идентифицирует его как потенциального полового партнера, и потому был не в состоянии допустить сколько-нибудь интимный контакт с ней. Понимая, как подсознание Саши расценит их близкое общение, он не мог уже позволить себе поцеловать ее, обнять, нежно погладить: для него это было теперь чем-то непозволительным, скверным, гадким. Вместе с тем стоило ему лишь немного смягчить формат общения с дочерью, чуть-чуть отойти от строгого тона, как Саша со всей пылкостью своего характера старалась вызвать на себя его ласку, неизменно переводя их отношения к недопустимой с его точки зрения близости между взрослеющей дочерью и отцом. И, не имея возможности ясно определить, где проходила эта тонкая грань между теплым общением и непозволительной нежностью, Юрий настойчиво держался того сухого, прагматичного, начисто исключающего любые близкие отношения тона, который казался ему единственно и в полной мере допустимым.

– Кристина тут недавно общалась с Сашей, и та сказала ей, что считает себя некрасивой, – почувствовав по реакции и виноватому выражению лица мужа его раскаяние, продолжила Ольга. – Девочке требуется внимание отца, но от тебя она его совсем не получает. Ты неправильно ведешь себя с ней. Меня папа всегда баловал. Вообще отцы больше любят дочек… Да тот же Глеб Завязин, приходя в гости, непременно играет с Сашей, и она, чувствуя это, тянется к нему. Ей нужна мужская ласка, и, не находя ее у тебя, она пытается восполнить ее от других! – все сильнее распалялась Ольга. Высказывая наболевшие мысли, она чувствовала, как нарастала в ее душе обида за обделенную отцовским вниманием дочь, так что речь ее уже дышала негодованием, почти злостью на супруга. – Ты же ее даже обнять не можешь! К чужим детям люди лучше относятся, чем ты к родному ребенку! А ведь она так на тебя похожа!