Тяга к свершениям: книга четвертая

«Точно!», – неожиданно Дульцов вспомнил о том, что хотел сделать еще только две минуты назад. «Звонок!», – лихорадочно зацепился он за эту идею всем своим сознанием.

Садясь в машину, Дульцов неприметно убрал руку в карман с телефоном и ловко проделал несколько хорошо отработанных манипуляций. Через несколько минут, когда они уже сворачивали на трассу, у него зазвонил телефон. Дульцов достал его: так и есть – звонил Роман.

– Да, – начал он спокойно и уверенно. – Добрый день. … Да, продаю. … Четвертая улица. … Пятнадцать соток, в собственности. … Один собственник. … Да, я могу подъехать. … Хорошо. … Хорошо. … Очень приятно, меня Артем зовут. … Хорошо, – он положил трубку.

– Покупатели звонили? – почти сразу спросил Белокобыльский с улыбкой, за которой он очень неудачно пытался скрыть явную заинтересованность.

– Да-а-а… – как бы в задумчивости произнес Дульцов. – Владимир Алексеевич, давайте я вас на К-ом высажу, мне через тридцать минут надо снова в поселок вернуться.

– Хорошо, хорошо, – как-то чересчур заполошно проговорил Белокобыльский. – Мы-то с вами во вторник встречаемся?

– Не знаю… Давайте еще созвонимся ближе ко вторнику, там видно будет, – Дульцов произнес эти слова без удовольствия, как бы нехотя, вынужденно, и с выражением сильного внутреннего переживания посмотрел на старика.

Все время, пока спутники ехали до К-ого, они почти не разговаривали друг с другом. Дульцов знал и видел, что происходило с Белокобыльским, и предоставлял ему возможность вдоволь повариться в собственных эмоциях.

Глубокий внутренний конфликт терзал Белокобыльского и приводил его в мощное эмоциональное возбуждение. Лицо старика выражало сильнейшее беспокойство: щеки его зарумянились; глаза то судорожно бегали в разные стороны, то вдруг останавливались и, не моргая, впяливались в одну точку. Он не мог спокойно усидеть на месте; с задумчивым видом нервически скрещивал и постоянно сжимал пальцы рук; потом вдруг мог отвернуть голову в сторону и несколько минут находиться в таком положении. «Продаст участок, это точно, – возбужденно проносились мысли в его голове. – За такую цену варианта лучше не найти… И что я, черт возьми, хочу узнать в правлении поселка? Да ничего и не хочу, – отвечал он сам себе. – Я даже не знаю, что спросить у председателя. Все и так уже выяснил. Зачем тогда откладывать? Засосало под ложечкой – ну что за предрассудки. Объективно предложение – лучше не придумаешь. Две недели уже ищу, кучу вариантов пересмотрел, и этот самый приемлемый. За такую цену до вторника его наверняка заберут. Упущу сейчас возможность, и другой такой участок вряд ли подвернется». Обдумывая все это, Белокобыльский даже один раз развернулся и посмотрел на жену – та встретила его прямым и решительным взглядом.

Подъехав к К-ому, он и супруга поблагодарили Дульцова и вышли из машины. Уже на улице, собираясь закрыть дверь, старик на мгновение замер, посмотрел в глаза Дульцову, как будто хотел что-то ему сказать, но постояв так буквально секунду, нелепо улыбнулся, еще раз простился и закрыл дверь.

Дульцов развернулся и направился обратно. Он выключил музыку и ехал в полной тишине и задумчивости какое-то время, но заметив большой павильон на остановке, сбросил скорость, припарковался и зашел внутрь.

Павильон представлял из себя четыре стены из рифленого железа, с небольшой нишей для персонала в правом углу, отделенной от зала перегородкой. Стена с входной дверью помимо непосредственно двери имела еще два широких окна. Вдоль остальных трех стен вытянулись прилавки со всякой всячиной, а прямо посредине помещения стояло несколько высоких столов, за которыми, при желании, можно было стоя перекусить. Когда Дульцов вошел, раздался звон колокольчиков, закрепленных рядом с дверью, и через секунду из-за ниши для персонала показалось две продавщицы, одна из которых (та, что была постарше и повальяжнее), увидев всего одного человека, развернулась и ушла назад, а другая, молодая, прошла за кассу.

Окинув взглядом павильон, в котором большую часть полок занимала вино-водочная продукция самого разнообразного ассортимента и объема, Дульцов прошел к прилавку, представлявшем на выбор покупателя всевозможные закуски и выпечку. Отрешенно изучив предложенные пирожки, беляши, сухарики, чебуреки и пиццы, он попросил только стаканчик кофе и, удивившись той оперативности, с которой получил свой заказ, устроился за одним из столов.

Помешивая кофе, Дульцов думал только об одном – чтобы прием с телефонным звонком сработал. Как вообще он мог так потерять самообладание, что категорически забыл о нем? Этот прием был один из излюбленных и часто применяемых Дульцовым. Во время продажи чего-либо он отправлял сообщение человеку, с которым у него была заключена предварительная договоренность; когда этот человек получал сообщение, то просто перезванивал, а все остальное делал сам Дульцов. Создавая иллюзию повышенного спроса и заинтересованности в своем товаре, он каждый раз воочию наблюдал, как изменяется поведение собеседника. Такой ажиотаж неизменно укреплял уверенность потенциального покупателя в том, что предложение действительно стоящее, а боязнь из-за своей нерасторопности или излишних сомнений упустить превосходный вариант, заставляли его испытывать глубокое волнение. Покупатель начинал убеждать сам себя в выгодности предложения, и если оно было действительно приемлемо, часто сдавался и предлагал заключить сделку немедленно.

«Хотел. Видно было, что очень хотел ударить по рукам, – думал про себя Дульцов, – но что-то его останавливало. Что-то останавливало… Жена. Точно – жена! Поэтому и оборачивался к ней – ему нужно было ее согласие получить, – с горечью и досадой осознал он этот факт. – Не мог же он при мне с ней начать разговаривать. Промедлил! Надо было раньше звонить, до того, как они совещались в поселке. А сейчас время уже достаточно прошло, первые эмоции сойдут, поговорят, трезво все взвесят…», – в этот момент Дульцов почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он повернулся и увидел, что на него с недоумением смотрит продавщица. Девушка уже несколько минут настороженно наблюдала, как посетитель все это время держа в правой руке ложечку без устали размешивал ею кофе, а левой периодически совершал импульсивные движения, выражавшие то ли досаду, то ли отчаянье, при этом не прекращая бубнить вслух что-то себе под нос. Поняв причину ее тревожного взгляда, Дульцов улыбнулся девушке, вынул ложечку и отпил немного кофе.

«Ну, подождем еще немного», – начал успокаивать он сам себя, смотря на часы, которые висели на стене прямо напротив. Редко, но все-таки иногда случалось, что клиенты перезванивали через некоторое время и изъявляли желание заключить сделку, но всегда это происходило до того, как он должен был встретиться с несуществующим покупателем. Он смотрел на часы и все его мысли, все его желания заключались лишь в том, чтобы Белокобыльский позвонил ему в течение ближайших десяти минут. «Ну давай, звони уже», – не желая отчаиваться с мольбой думал про себя Дульцов, переживая все сильнее и сильнее, так что когда телефон зазвонил, он с такой скоростью выхватил его из кармана, что чуть не выронил с рук. Это был Белокобыльский.

– Да, Владимир Алексеевич, слушаю вас, – произнес Дульцов как можно более спокойно.

«Артем, я думаю, что ваши условия нас устраивают», – раздался в трубке голос Белокобыльского.

– Но я договорился с человеком о встрече через пять минут, – с нотками досады сказал Дульцов.

«Вам уже не надо встречаться. Можно заключить сделку прямо сейчас».

– Хорошо… Куда мне подъехать? – спросил он, нисколько не изменив тона, хотя истинным его желанием в этот момент было пуститься в пляс или как минимум подпрыгнуть на месте.

«Туда, где мы только что расстались».

– Я буду минут через пятнадцать.

«Ждем».

С выражением настоящего детского счастья на лице Дульцов бросил свое кофе, попрощался с совершенно обескураженной продавщицей и выскочил из павильона. Казалось, что на улице за это время солнце начало светить как минимум в два раза ярче, а птицы запели еще красивее. «Нет, нет, подожди, – начал успокаивать себя Дульцов, почувствовав захлестнувшую его эйфорию, и заставив свое лицо принять серьезное и сосредоточенное выражение. – Еще ничего не окончено. Нужно первым делом позвонить в департамент…».

Но ничего уже не могло поменяться. В департаменте знакомый Дульцова, которому он уже звонил заранее сегодня утром, пообещал принять документы без очереди, а все необходимые бумаги были у него с собой, и оставалось только вписать имена да паспортные данные. Забрав Белокобыльских, Дульцов вместе с ними направился в банк за деньгами, затем они втроем поехали на оформление сделки в департаменте, а после завез счастливых покупателей домой.

Управившись довольно скоро, Дульцов приехал к месту встречи с Романом раньше оговоренного времени. Ему не терпелось сообщить другу хорошую новость и устранить то напряжение в отношениях между будущими партнерами, которое успело скопиться за последний месяц. Хотя Роман никогда не упрекал Дульцова напрямую, недовольство существующим положением дел хорошо чувствовалось: он стал более сдержанным, разговаривал сухо, общался только на тему их будущего проекта и обязательно каждый раз интересовался, как шли дела с продажей участка. И вот, наконец, у Дульцова были хорошие новости – новости об успехе, в который и он, Роман, внес свою лепту.

Припарковавшись у тротуара, Дульцов попытался отыскать друга в толпе прохожих в надежде, что тот освободился пораньше, но не нашел. Звонить Роману по телефону он тоже не хотел, посчитав, что столь замечательное известие следует сообщить при личной встрече и потому, откинувшись на сидении, принялся обдумывать, как лучше было бы обставить новость. Эти упоительные размышления настолько захватили Дульцова, что он на некоторое время совсем оторвался от реальности, опомнившись уже только когда дверь пассажирского сидения неожиданно открылась, и в машину сел Роман.

IV

Роман появился так неожиданно, что застал Дульцова в совершенно умиротворенном состоянии, с растянувшейся по всему лицу улыбкой. Очевидно было, что тот пребывает в прекраснейшем расположении духа.

– Привет. Я смотрю у тебя отличное настроение, – заметил Роман, тоже заметно приободряясь.

– Привет. Хорошие новости, – сдержанно ответил Дульцов, почти перестав улыбаться. Он был немного раздосадован на себя за то, что так глупо выдал характер своих известий. Последние несколько минут он сидел только и занятый тем, что представлял, как сделает серьезное выражение лица и, пространно отвечая на вопросы, первое время позволит Роману вдоволь понервничать и поволноваться, прежде чем обрадует его своим сообщением. Но внезапное появление друга застало его в врасплох и тут же раскрыло все карты.

– Неужели продал?

– Еще как, – подчеркнуто спокойно и не торопясь отвечал Дульцов.

– Слушай, ну это отличная новость! – настроение Романа улучшалось прямо на глазах. – Нет – это просто шикарная новость!!! Значит завтра едем?!

– Конечно едем. Я уже позвонил, нас завтра же ждут… Да ты вещи-то назад закинь, – сказал Дульцов Роману, который все это время сидел, положив свою большую спортивную сумку себе на колени и находясь от этого в очень стесненном положении. – Это ты что, все с работы тащишь?

– Не говори. Сам не ожидал, что у меня столько всякого барахла в офисе, – сказал Роман, убирая вещи. Он переместил сумку на заднее сидение, а когда развернулся, то обнаружил перед собой на панели иконы, которые из-за сумки сразу не заметил.

Иконы тут же бросились в глаза Роману – их никогда здесь не было прежде, да и не могло быть. Дульцов вообще считал безвкусным украшать чем-либо салон автомобиля, и уж тем более странно здесь смотрелись эти образа, которые тот, когда видел их в чьей-нибудь машине, язвительно называл не иначе, как «иконостас на колесах». Присутствие икон в автомобиле Дульцова представлялось настолько неестественным, что Роман был совершенно сбит с толку.

– А это что? – с изумлением поинтересовался он у друга.

– Ты что, сам не видишь? Иконы, – с насмешкой ответил Дульцов. Внутренне противясь прямому разговору на эту тему, он неосознанно попытался уклониться от объяснений, замаскировав свое сопротивление отпущенной колкостью.

– То, что это иконы, я как раз прекрасно вижу, – с легкой улыбкой на лице парировал Роман грубую попытку друга сыронизировать. – Я не могу понять, что они здесь делают?

– Да-а… я просто забыл их снять, – ощутив бестактность своей невольной насмешки, уже серьезно ответил Дульцов и тут же поспешил убрать иконы, небрежно закинув их в бардачок. – В большинстве своем наши решения определяют незначительные детали, подчас совершенно к вопросу не относящиеся. А в бизнесе уж тем более мелочей не бывает – никогда не знаешь, что выстрелит.

Испытывая несознательное желание исключить недосказанность в отношениях с другом и вместе с тем загладить свою вину за несправедливо отпущенную в его адрес колкость, Дульцов попытался объясниться, но и теперь не смог ответить прямо, ограничившись пространными формулировками. Но даже эти косвенные объяснения вызвали у него сильнейший душевный дискомфорт, так что он весь напрягся и нахмурился.

Заметив это внутреннее сопротивление друга, Роман не стал допытываться, и поспешил перевести разговор в другое, более приятное для обоих русло.

– Ну, давай рассказывай. Как все прошло? – спросил он с явным интересом.

Тут же преобразившись, Дульцов с ходу принялся излагать обстоятельства сделки, особенно акцентируя внимание на тех моментах, в которых он, как ему виделось, приводил «решающие доводы» или делал «ключевые ходы». Рассказывал он складно, по-своему шумно, не без явного удовольствия замечая в Романе благодарного слушателя. Все это еще больше разжигало Дульцова, так что постепенно слова его звучали громче, жесты становились ярче и импульсивнее, а в тоне начали проскальзывать легкие, но вполне очевидные нотки высокомерия.

– … Да, вовремя я от этой недвижимости избавился, – победно заключил, наконец, Дульцов.

– А-а-а… Ты, кажется, говорил, что поселок был размещен там незаконно и его куда-то переносить собираются? – прищурился Роман, всем своим видом давая понять, что толком не знает о чем речь и хотел бы услышать подробности.

– Да ты что! – продолжал Дульцов в том же воодушевленном настроении. Окончательно войдя в раж, он не способен был уже ни остановиться, ни трезво взвешивать свои слова. – Там такая каша заварилась! С одной стороны муниципалитет, который говорит, что расположение поселка противоречит федеральному законодательству (что действительно так и есть), с другой более семидесяти встречных исков от граждан, у которых эта земля зарегистрирована на правах собственности. Представляешь, какой дурдом?! Государство выделяет землю под застройку коттеджного поселка, регистрирует участки в собственность, продает их, новые собственники приступают к постройки домов на своей земле, но меняется глава районной администрации и вдруг выясняется, что земля выделена с нарушениями, что люди, честно оплатившие участки и чье право собственности оформлено в департаменте недвижимости являются незаконными владельцами, а поселок подлежит переносу в другое место. Это только в России такое может быть!

– И что теперь с этими участками будет? – спросил Роман с серьезным выражением лица, явно не разделяя того оживленно-радостного состояния, в котором пребывал его друг