Холодный путь к старости

– Как дела Дудкин? – прерывал Тыренко.

– Нормально, – привычно вылетало из Дудкина, а он сам приобретал от того конфузный вид.

– Видишь – нормально. Так работай спокойно, не суетись, а то как бы бизнес не дал трещину. А насчет денег не беспокойся. Отдам, отдам…

Складывалась заурядная ситуация. Кредитор регулярно напоминал о долге, заемщик – обещал рассчитаться, но денег не возвращал и избегал встреч. Даже тупой железный гвоздь молотком забивают, поэтому немудрено, что после нескольких отказных ударов судьбы, представшей в виде хоть и низкорослого, но опасного налоговика Тыренко, Дудкин понял, что ему показали «дудку». Жаловаться не решился. Он домысливал, что все руководство связано одной большой незримой паутиной. Вызвать вибрацию ее нитей он не желал: мог появиться большой паук. Что за паук и чем он опасен, Дудкин тоже не знал, но с детства боялся «косиножек». Оставалось обсуждать происшедшее с соседями и на рынке…

***

Лис от рожденья дерет курей, шкодливый кот пакостит, так и махинатор – явление характерное, особливое и неизменное… Тыренко до приезда на Крайний Север жил в Луганске, работал в милиции, занимался строительством здания отдела внутренних дел и сильно проворовался, да так, что пришлось срочно ретироваться. А где прятаться, как ни в какой-нибудь норе на краю света? Он бросил жену с тремя детьми, взял с собой любовницу Соньку и устремился в сторону, где еще недавно жили только бесхитростные ханты. Он думал, что в таком богом не обработанном месте, где и церквей-то заметных не было, его, работника Луганска (пусть в России малоизвестного городишки, но для Севера по возрасту, что столица), возьмут на работу с распростертыми объятиями. Но не тут-то было.

Начальник отдела кадров северной милиции маленького нефтяного городка хоть и был вечно с похмелья, но читать не разучился. Он просмотрел личное дело Тыренко и громко сказал:

– Эту сволочь сюда пускать нельзя!!!…

На «сволочь» Тыренко не обижался уже давно, а отказ простого сотрудника милиции, как отказ желанной дамы, только распалил устремление. На родине Тыренко одно время работал в отделе кадров. Он вернулся в Луганск, прошелся по старым связям и обзавелся необходимыми печатями, документами, материалами – в общем, изменил свое личное дело до неузнаваемости, а затем повторно, на этот раз победоносно вторгся в маленький нефтяной городок и устроился заместителем директора в частное предприятие «Лидер», где учили на охранников кого придется. Это частное предприятие выдавало лицензию на ношение и использование огнестрельного оружия и было весьма популярно среди местных бандитов и руководителей нефтегазодобывающих управлений. Даже Генерал, возглавлявший производственное объединение «СНГ», прошел школу «Лидера».

***

Репутация частного охранного предприятия «Лидер» оставляла желать лучшего, хоть и во главе его стоял ухоженный круглолицый высокорослый молодой человек Витя Пропихайлов. Внешне – милейшее создание. Он пах дорогими одеколонами, следил за своим здоровьем до совершенно безумной стадии, на которой прошел модную в то время процедуру очистки крови от шлаков. Румянец танцевал на выпуклых щечках. От него стоило ожидать по-детски чистого мышления, добродушного витания в голубом небе. Но под легкомысленной оболочкой скрывался медведь-людоед.

Пропихайлов был очень здравомыслящим человеком, и в бумагах не значилось, что он хозяин «Лидера», директорствовал болванчик Голоскоков. Пропихайлов же регулярно ездил в Москву, придирчиво и аккуратно стриг ногти, делал маникюр, одевался в добротный костюм, ходил на официальные приемы, но не пил. По последней причине – согласовывать эскиз печати и штампа «Лидера» с Главой администрации маленького нефтяного городка – ходил Голоскоков. При решении вопросов в кабинетах чиновников водки изводили тогда много, и если человек не пил, то это отрицательное качество почти полностью перекрывало возможности на доброе отношение к нему со стороны городского бюджета. Так и родился «Лидер» без особых мук, когда Воровань метал икру на нарах камеры предварительного заключения.

Прохиндействовало предприятие тихо, если не считать майской ночной кражи со складов нефтегазодобывающего управления маленького нефтяного городка. Пропала не нефть – множество меховых шапок и шуб. Охраняли склады «лидерцы», и Алик неоднократно слышал, что преступление стало возможным благодаря сговору между Пропихайловым и начальником складов. Это была опасная тема, и Алик за приличный гонорар, похожий на тривиальную взятку, спокойно написал рекламную статейку про сборник законодательных актов для северных территорий, который Пропихайлов выпустил огромным тиражом, надеясь подзаработать, но напоролся на невеликий интерес жителей северных территорий к законам.

После «Лидера» Пропихайлов по причине налоговых льгот основал общество инвалидов, занимавшееся самой обычной торговлей, потом – непонятное общественное объединение МУКЦ. Был еще один взлет на полосе маленького нефтяного города в карьере Пропихайлова, когда тот был избран народом в депутаты и даже претендовал на роль председателя всей городской Думы! Но этот лишний замах встревожил властителей маленького нефтяного города, и книги Пропихайлова частично успокоились на свалке, прокуратура дала санкцию на арест его самого. Правда – символично, поскольку Пропихайлов пустил слух, что кинулся в бега, был объявлен всероссийский розыск, но сам спокойно жил в своей квартире.

Возвращаясь к «Лидеру» надо отметить, что предприятие отработало примерно четыре года, сильно задолжало в местный бюджет и, развалившись, дало налоговой полиции еще одного специалиста – майора Голоскокова, вместо которого командовать предприятием осталась его жена. Они образовали распространенное ситуационное уравнение: чиновник + предприниматель = деньги. Но о них мы не будем больше говорить. Вернемся к Тыренко.

***

Из «Лидера» Тыренко перешел в службу безопасности газоперерабатывающего завода. Потом – в милицию маленького нефтяного городка. И, наконец, – в налоговую полицию…

После выхода из тюрьмы Воровань с большим недоверием относился к работникам милиции, но Колю Тыренко на работу взял. Не любил его, но понимал: нужен. Семеныч распознал в Тыренко хитрую вороватую личность, способную на любую подлость и пакость, но был у Тыренко один плюс, с точки зрения Семеныча, перекрывавший все минусы – управляемость и чинопочитание. Более того, он был из тех мужчин, которым нравится, когда их унижает женщина, и это удовольствие Сонька доставляла ему в любое время. Как-то забыли выключить громкую связь на планерке. Раздался звонок. Тыренко поднял трубку.

– Слушай, козел! Ты знаешь, что дома нет мяса?!! – на весь кабинет прошумел озлобленный Сонькин голос.

Калориферная краснота растеклась по лицу Тыренко, он ткнул выключатель громкой связи, а после планерки послал подчиненных в подсобное хозяйство. Но куры оказались костлявые, и когда Тыренко вместе с Шестеркиным, торжественно несшим ящик с битой птицей, зашел домой, то Соня взяла одну курицу за синюшные ножки и, не смущаясь постороннего, треснула ею мужа прямо по лысой голове…

Соньку не любили даже коты. Как-то Семеныч пригласил чету Тыренко к себе в гости. По квартире разгуливал только что помытый сибирский кот, со слипшейся шерстью, а оттого похожий на крысу. Он подошел к Соньке обнюхать, что для котов совершенно обычно, а она брезгливо оттолкнула его ногой и произнесла:

– Фу, какая гадость!

Кот внешне не отреагировал, огляделся и ушел, а потом, когда все сели за стол, он незаметно подкрался, скрытый от глаз столешницей и скатертью, повернулся к Соньке задом и умудрился облить ей ноги своей природной жидкостью от трусов до пяток… Но самец самцу рознь: Тыренко жене не мстил, он вымещал домашние обиды на других, младших по званию…

***

Если бы хохол Дудкин знал, с кем имеет дело и что спальный гарнитур был прихотью Соньки, то был бы молчаливее. Вот уж где поверишь, что молчание – золото.

Но судьба не так сурова, как кажется, – она часто дает второй шанс, а то и третий, и у Дудкина шанс вернуть деньги появился. Его разговоры на рынке о комбинациях со злополучной мебелью каким-то образом достигли службы безопасности налоговой полиции, которой командовал довольно честный службист Витя. Как он затесался средь кадров Семеныча, не понятно. Это как «в семье не без урода», только наоборот. Дудкина вызвали для допроса.

Через считанные дни после этого Дудкин по звонку открыл входную дверь, а там на фоне ядовито-зеленых подъездных стен и бело-серого потолка темнел поджелтушенный лампочкой Тыренко.

– Здравствуй, Дудкин, – уныло прохрипел он.

– Здравствуйте, Николай Владимирович, – пожелал и Дудкин.

– Разговор к тебе есть.

– Проходите.

Только закрылась входная дверь, как Тыренко тут же заговорил о деле:

– Из-за тебя Дудкин увольняют меня.

– За что?

– Под дурака не коси. Ты ж наябедничал, что я тебя обманываю: полгода не отдаю деньги за гарнитур. Меня в мошенничестве обвиняют. Так-то. Под монастырь подвел, а я ж обещал, что отдам.

– Николай Владимирович, вы уж извините, сколько ждать можно? – урезонил Дудкин.

– Знаешь, какие махонькие зарплатки в налоговой полиции? – воззвал к жалости Тыренко. – Жена – то одно, то другое. Никак не скопить.

– Вы хотя бы частями рассчитывались, – обиженно сказал Дудкин.

– Рассчитаюсь, обязательно рассчитаюсь, Дудкин. Но прошу тебя, как друга, прошу. Напиши расписку, что я вернул деньги, а то меня ж раскрутят, как торгаша какого, – взмолился Тыренко, готовый расплакаться.

– Но, Николай Владимирович, а где ж гарантия…

– Клятва! Долг верну через три дня. Клянусь. Чем угодно. Хочешь, мамой поклянусь? – надрывно спросил Тыренко.

– Да что вы, – расчувствовался Дудкин.

– Хочешь, папой поклянусь? – изменил предложение Тыренко.

– Не надо, – попросил Дудкин.

– Хочешь, детьми своими или Сонькой поклянусь? – не унимался Тыренко, порываясь встать на колени…

Дудкин схватил Тыренко за руки и потянул вверх, не давая начальственной личности достичь коленями пола.

– Не надо так, не надо… Что вы? – растерянно просил Дудкин.

– Дудкин, ты пойми, если меня уволят, то возврат твоих денег затянется на длительное время, – воззвал к рассудку Тыренко. – Я ж никогда не отказывался от долга. Да и в дальнейшем не смогу отказаться, ведь об этом знает мое руководство, Семеныч в курсе. Все мои обязательства перед тобой останутся в силе. Подходи в любой момент, помогу…

От стольких почти коленопреклоненных заверений начальственной особы у Дудкина возникло великое ощущение, будто его грудная клетка распирается изнутри газами должностного роста. Он стремительно, хоть и умозрительно приподнялся над полом, словно воздушный шар. Коли такой человечище, как Тыренко, падает на колени пред ним, пред бывшим деревенщиной Дудкиным, то кто же тогда он, Дудкин, по своей величине!? Под потолком подъем души Дудкина прекратился, голова души уперлась в облагороженную железобетонную плиту, похожую на плотную облачную преддождевую пыль. Душа Дудкина глубоко вздохнула, чихнула и слетела назад в ладони почти покинутого тела, где обычно и водилась. Дудкин ожил, по-спринтерки написал расписку, что Тыренко с ним рассчитался за спальный гарнитур и, поглаживая того по спине, проводил за порог.

Как только Дудкин закрыл дверь, Тыренко радостно помчался вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Он подпрыгивал на лестничных площадках и в полете над их затертыми коричневыми плитками звучно ударял одним ботинком об другой, будто исполнял вальс-бабочку…