Холодный путь к старости

Быть в дураках привычно для тех, кто верит. Но какой дурак признает, что он дурак? Психология дурака настроена на оправдательный мотив легкой польки жертвы обстоятельств. Ведь если признаться себе, что ты поступил, как дурак, то надо меняться. Но дурак не намерен меняться, он считает себя законченным…

Спустя некоторое время Дудкин понял, что Тыренко его и в этот раз обманул. Но считал ли он себя виноватым? Нет. Он еще долго размышлял о приключившемся с ним происшествии примерно так:

«Тыренко – мошенник. О моей истории точно знают и его сослуживцы и руководители, но деньги не вернули. Значит, все такие… Может, он поделился моими деньгами, всех купил. Лучше забыть».

Действительно о спальном гарнитуре и долге Дудкин постарался забыть, и это у него получилось. Лишь иногда ночью он просыпался от одного и того же кошмара: ему снилась темная нераспознаваемая личность в черном костюме и шляпе и говорила: «Насчет денег не беспокойся. Отдам, отдам…». Тогда Дудкин просыпался, резко открывал глаза и омерзительно потел, видя, как силуэт приснившейся личности медленно растворяется в черноте телевизионного кинескопа, а потом он хватался рукой за золотую цепь и пересчитывал ее звенья, чтобы узнать, не похудела ли.

ПОДЪЕМ

«Чей-то выигрыш всегда чей-то проигрыш»

Примерно в это же время на политической почве маленького нефтяного городка зрел необычный фрукт. В один из негожих февральских дней в редакцию местной газеты зашел коренастый, похожий на крупного плюшевого мишку, мужчина, одетый в старенькое демисезонное драповое пальто серого цвета и нелепую помятую зимнюю шапку. Мужчина приехал на потрепанном «Жигуленке» первых моделей и прошел в редакцию походкой вразвалочку. Голос у него был зычный и требовательный. Алик не обратил бы на него внимания, если бы Мерзлая не попросила посмотреть какие-то статьи, написанные этим необычным человеком. Правда, к слову сказать, необычность людей, которые обращались за помощью к журналистам, была обычной: то приходила нервная женщина со слуховым аппаратом, жаловавшаяся на угрозы расправы, исходящие от сотрудников комитета государственной безопасности, которые непонятно каким образом вживили передатчик ей в мозг и общались напрямую, то забегал худенький человечишка с лыжами и, немного помолов языком, сообщал, что он психотерапевт, и тут же начинал изучать и ремонтировать ауру, то ветром заносило непризнанного поэта, впадавшего в припадок от незначительной правки… Иной раз казалось, что газета для того и существует, чтобы защищать права алкоголиков, тунеядцев и всякого рода проходимцев, потому как они и составляли наибольшую часть прихожан. В общем, Алик смотрел на нового пришельца через призму прошлых встреч, не зная, что это и есть будущий мэр…

Тогда фамилия Хамовский ни о чем Алику не говорила. Он еще не знал, что с этим человеком нельзя спорить, а надо только соглашаться. Он посмеялся над убогим языком рукописей, внес правку, думая, что этим закончится. Однако Хамовский готовился к выборам в Думу серьезно. Он опубликовал три очень весомые статьи в газете маленького нефтяного городка при активном содействии Мерзлой, управляемой Сапой. В простонародных статьях Хамовского прозвучали основные идеи его избирательной кампании: хозяева нефтегазодобывающего комплекса, построенного руками жителей города, должны обеспечивать им достойную жизнь, а не заниматься уводом денег с территорий; бюджеты нефтяных городов в расчете на одного жителя должны быть соизмеримы…

Политик должен уметь говорить на разных языках, в том числе и на языке простого народа. Изысканными фразами и научными постулатами не завоюешь очерствевших необразованных сердец – в него войдут только острые, как заточенный нож, эпитеты и определения. В отличие от Хамовского, этого Алик еще не понимал.

«Отнять и поделить» настолько въелось в подкорку советскому человеку, что, несмотря на блеклость пропитанных свинцом газетных шрифтов и текста в целом, лозунги будущего мэра были прочитаны и оценены. Редкий житель маленького нефтяного города, даже из противоборствующей команды, команды Главы, остался к ним равнодушен. В избирательной кампании на пост депутата Думы кроме Хамовского участвовали люди немалые для маленького нефтяного города: важный и горделивый Генерал, заведующий юридической консультацией Кошмарин, заведующая местными развалюхами и муж начальницы налоговой инспекции. Но для будущего мэра все, кроме Генерала, были шпаной.

Проникся лозунгами и Алик. Хамовский, несмотря на вредную фамилию, виделся ему настолько справедливым, что Алик договорился со своими знакомыми телевизионщиками на съемку сей выдающейся личности маленького нефтяного города. Ввиду опальности кандидата встреча произошла в тайне, в фойе дворца культуры, снаружи больше напоминавшего автовокзал или банно-прачечный комбинат, но интервью не получилось. Оператор усаживал Хамовского то так, то эдак, пока тот не взорвался и не нахамил, произнеся историческую фразу:

– Я создаю событие, а ваше дело фиксировать, как есть!!!

И он ушел, чтобы прийти.

***

Политика и интриганство неразрывны. В ходе избирательной кампании досточтимый Генерал сошел с дистанции. Произошло это в результате активных действий будущего мэра.

Чтобы зарегистрироваться кандидатом в депутаты, надо заручиться определенным количеством подписей избирателей, проставленных в специальной таблице. Можно бегать по квартирам, ловить людей на улицах, чтобы они собственноручно подписались, но какой Генерал будет бегать? Генерал подрядил доверенных лиц. Доверенным лицам тоже лень. Они отчитались, что организовали собрание по сбору подписей – на самом же деле в отделе кадров натаскали паспортных данных и сами заполнили липовые подписные листы. Избирательная комиссия приняла и не возмутилась. Все ж Генерал!

Послушание, исполнение и молчание – вот на чем основана демоническая власть, но информация о махинации Генерала достигла Хамовского, обладавшего генеральскими навыками, но, в отличие от Генерала не сытого, оттого активного и злого. Хамовский сошелся с адвокатом Кошмариным, поговорил, убедил, и Кошмарин предложил Генералу:

– Либо ты уходишь сам, либо через прокуратуру…

Тут надо сказать, что будущий мэр не любил лично пачкать руки. Эту возможность он всегда предлагал другим. Сохранить лицо немаловажно. Генерал выбрал самостоятельный выход из выборной кампании, но напоследок выступил в газете маленького нефтяного городка с предложением к его жителям:

– Голосуйте против всех, потому что все козлы!!!

Жителей маленького нефтяного города, трудившихся в нефтяной компании, согнали на собрание и объяснили, что если кто-то проголосует за Хамовского, то будет немедленно уволен, но Хамовского все же избрали депутатом.

КАЧЕЛИ

«Подпрыгивая, можно достичь вершин, но не надолго»

Летом, спустя всего два месяца после избрания Хамовского депутатом, сняли с поста самого разгульного пьяницу маленького нефтяного города – Главу его администрации. Причем сняли так неуклюже, что назначенный на его место Бабий, до этого первый заместитель, рыдал навзрыд. Телосложения он был коренастого, но выглядел слегка покорежено, будто в далеком прошлом его схватили за волосы и протащили через очень узкую трубу, такую узкую, что все наружные части лица отвисли навсегда. Он даже говорил, еле открывая рот. Начальственная статность, как обычно у таких людей, лезла наружу без спроса, а тут слезы капали на стол и разбивались на множество мелких брызг, достигавших его ближайших подчиненных, собравшихся вокруг, как пустые просящие тарелки вокруг богатого торта.

– Как специально, как специально! – истерично кричал Бабий. – Все ждут законных выборов Главы. Я – один из главных кандидатов. Теперь же все грехи этого пропойцы лягут на меня недвижимым камнем. Хамовский спит и видит…!!!

– Успокойтесь, Михаил Владимирович, успокойтесь! – кудахтали подчиненные. – Может, пронесет.

– Ох, вы наговорите, уже живот скрутило! – кричал Бабий. – Думайте, что делать мне, думайте! Зря что ли вам деньги плачу? Завтра пойдете с шапками.

Для поднятия угасающего в народе престижа городской администрации пригласили Алика. Принесла это предложение Мерзлая.

– На кой мне это нужно? – спрашивал ее Алик. – Зачем продаваться? Мне и так хорошо.

– Иди, иди, – уговаривала Мерзлая. – Будешь разведчиком во вражеском стане.

– Это ж черное пятно на репутации. Какой я тогда журналист? – вопрошал Алик.

– Брось ты. И так на них работаем. Может, денег дадут. Сходи хоть узнай, – посоветовала Мерзлая…

Пол-оклада Алику надбавили для настроения…

***

Власть, не приносящая денег, что прокисшее молоко. Бабий поспешно собрал депутатов и попытался их оседлать, чтобы принять очень нужные решения.

– Проблема с аварийностью и ветхостью с каждым годом увеличивается, – глухим голосом начал выкладывать пасьянс Бабий. – Чтобы решить жилищную проблему в городе, надо закупить в соседнем поселке три деревянных дома. Состояние их прекрасное. Для них в городе есть места из-под сгоревших деревяшек. Я вынес этот вопрос на Думу, потому что владеет этим всем частник, чтобы ни я, ни люди не были замараны. Если мы примем положительное решение, приступаем к демонтажу этих трех домов и везем сюда.

Как уже догадался читатель, Бабий решил использовать способ утверждения контракта, с помощью которого Генерал завез в маленький нефтяной город протухшие немецкие подарки. Общественное одобрение – вот чего он жаждал, но среди депутатов пройдох было достаточно, и задаром никто не хотел… Кроме того, Бабий еще не стал фигурой, и имелась вероятность, что и не станет.

– Пять миллиардов за деревяшки. Зачем? Через три-четыре года они опять придут в негодность, – заохал Кошельков, начальник нефтегазодобывающего управления, тот, что послал Семеныча в Германию, хапнул деньги, и благополучно был избран ограбленным им народом в депутаты.

– Если будете против, вопросов нету, – сказал Бабий, понимавший, что давить нельзя: непосредственной власти над депутатами он не имел.

Весь его расчет был на провинциальную глупость и то, что депутаты, как обычно, захотят быстрее разойтись по домам и не станут вникать.

– С другой стороны, это, конечно, хорошо, что они немного дешевле, чем конструкции в капитальном исполнении, – продолжил Кошельков, не желавший быть главным критиком, а в перспективе – врагом.

– На восемь миллиардов дешевле, на всякий случай замечу, или на десять, – врезался Бабий, почувствовав депутатскую слабину.

– Положение в деревянных микрорайонах ужасное: провалены полы, нет унитазов, – заохала депутат Матушкова, в простонародье Матушка, которую народ считал своей заступницей за ее умение обещать и утешать.

Такой подход к обсуждению вопроса был весьма кстати Бабию, и его губы начали складываться в улыбку, как…

– Я тут посчитал, получается, что одна квартира в домах, которые нам предлагается купить, обойдется в двести шестьдесят миллионов, – бомбанул предложение Бабия Хамовский.

– У нас сейчас готовые квартиры в пятиэтажках в два раза дешевле, – сообразил Кошельков.

– Лучше миллиард подарить тому частнику, спасибо сказать и ничего не брать, – сострил Хамовский.

– Счас, – выдохнула Матушка.

И началось.

– Вообще надо узнать, что там за предприниматель и как у него в личном пользовании дома оказались.