Холодный путь к старости

– Только положи трубку. Найду и на телефонном шнуре повешу, – пригрозила мама Стелла. – Слушай, с тебя надо всего ничего.

– Денег ни копейки. Поиздержался, – с расчетом на понимание заговорил Генерал. – Новый джип купили. В долги влез.

– Как ты так можешь?! – возмущенно воскликнула мама Стелла. – Если уверен, что не отец, чего бояться? Сдай кровь, докажи.

– Женщина, у меня и без вас проблем по горло, – сухо сказал Генерал.

– Сам нагулял…

– Доказать надо…

– Ты, жирный карась, так просто с нашего крючка не спрыгнешь…

Мама Стелла положила телефонную трубку и села на единственную табуретку, стоявшую посреди опустошенной кухни. Табуретку подарили соседи, купившие новую мебель. В спальне стоял дареный соседский диван, годившийся только на свалку. Судебная борьба потребовала немалых денег, и собственный кухонный гарнитур маме Стелле тоже пришлось продать. Пришлось продать и прихожую, одежду вешали на гвозди, вбитые в деревянные пробки твердокаменной стены…

Конкретную птицу, если не окольцована, поймать сложно: летает и теряется средь множества других. Генерал принял за обязательное уезжать в командировки, когда ему приносили приглашение на сдачу крови. Мама Стелла с Мариной выбились из сил в попытках поймать его на месте.

В командировки Генерал исчезал с завидной регулярностью. Исчезал каждый раз, когда получал по почте приглашение на сдачу крови. Но, в конце концов, одна из его поездок выпала на Тюмень, и еще в самолете ему пришла в голову спасительная мысль посетить ту самую лабораторию крови и осторожно проверить, сколько будет стоить подмена жизненной жидкости. Узнанной суммой он оказался очень удивлен и доволен. Впоследствии, хвалясь перед близкими друзьями, он говорил:

– Я и не подозревал, что там так бедно живут. За такое серьезное дело попросили смехотворную сумму. Чудаки…

Ах, как радовалась мама Стелла с Мариной, когда их Стас с раздраженным лицом человека, оторванного от важных дел, наконец, появился на вокзале, чтобы сесть в вагон ненавистного ему поезда. Он целые сутки молча выдерживал присутствие и укоры праздновавших победу женщин, испытывая при этом невероятную веселость от предзнания финала, когда его хороший знакомец Коля Срокошвеев размахнется своим судейским молоточком, стукнет по столу и провозгласит справедливый приговор суда российской федерации:

– Анализ показал (в этом месте Коля непременно сделает паузу, чтобы затрепыхавшиеся от радостного волнения сердца тети Стеллы и Марины затрепыхались еще быстрее), что гражданин Станислав Тихомирович (здесь он посмотрит на подсудимого и иронически улыбнется) отцом ребенка истицы Марины (здесь он опять приостановится, чтобы поглядеть, как Марина бросит уверенный в тексте приговора тяжелый и острый, как копье спартанца, взгляд на Генерала) являться никак не может…

Он ехал и, ощущая отчетливые столкновения вагонных колес с рельсовыми стыками, воображал, как после оглашения приговора суда веселившиеся сейчас женщины попадают в обморок, а может, их затрясет истерика. Он представлял, как, явившись домой, они будут считать свои жиденькие зарплаты, на которые заживут, лишившись всякой поддержки от него, обиженного их погоней за барышами. Он радовался, что, наконец, избавляется от этой семейки навсегда. Генерал достал из дорожной сумки бесплатную газетку, взятую им с продуктового прилавка в одном из магазинов маленького нефтяного города. Называлась газета «Дробинка». По привычке открыл самую середину и принялся за чтение.

СКАЗКА О МУРАВЕЙНИКЕ – 3

«Люди радуются красоте летящей птицы, но когда в нее целит охотник, никто не препятствует»

Действующие лица:

Букашечка – обычный человек, занявший место зажравшегося чиновника, Матки, и спустя время сам превратившийся в Матку.

Дробинка – обычный человек, рассказывающий народу правду о произволе чиновников.

Муравейцы – жители города под названием Муравейник.

Другие – по мере надобности.

Здравствуй, дружок! Сегодня я предлагаю тебе продолжение сказки о Муравейнике. Сказка эта, как и раньше, страшная, конец ее так же не определен.

Народную Дробинку в итоге расплавили. Муравейцам надоела стрельба, от которой с неба в рот ничего не валится, а Букашечка и другие коррупционеры не падают замертво. Понять, что пальба Дробинки – призыв к совместным действиям, никто не хотел, потому что большинство в Муравейнике неплохо кормилось и миску терять не желало. Большинство муравейцев волновало только то, что другие могут иметь, что они не могут. Хотелось бы больше, но по-тихому. Поэтому большинство предпочитало из ближайших скважин наблюдать за происходящим и, не сбивая шаг, ходить по кругу, добывая сливки из Нефтеяхи и готовя прижизненный памятник для Букашечки и других властительных особ.

В борьбе с Дробинкой Букашечка усилил аппарат мыслепользования и набрал армию из бывшей оппозиции. Из органа самоудовлетворения Букашечка создал механизм для коллективного отмывания своих черных желаний. Деньжат всегда мало. И чтобы набить карманчики бюджетными тугриками необходимо направить их в нужное русло: озеленить, построить и даже цветы посадить, но так, чтобы те, кто будет этим заниматься, платили куда надо. Можно даже дирижабли запускать, если друзья руководят подрядными фирмами, а для растолмачивания народу этих фокусов уже давно функционирует аппарат мыслепользования, где к услугам и эфир, и листы. Да и Дробинку к этому делу подключили.

Праздники пошли один за другим. Букашечка нацеплял на себя ордена и погоны и так увлекся собиранием званий, что стал многократным муравейцем года в своем Муравейнике, лучшим журналистом своего Муравейника, лучшим писателем своего Муравейника, лучшим рабочим всех специальностей, лучшим руководителем… лучшим пассажиром джипа, лучшим из Лучших… Он снискал все звания, которые мог дать себе собственной властью, и всех званий, которые можно купить за деньги. Но все равно не смог превзойти прежнюю Матку, которая, угнездившись рядом с губернатором, урвала звание академика в противовес Букашечкиной докторской диссертации…

***

Должности, звания, славу можно купить, бессмертие нет. Генерал прочитал, посмеялся и забыл: его мало интересовал город, из земель которого он качал нефть, тем более налоговая полиция, которой Алик уделил так много внимания. Впрочем, забывчивость по отношению к маленькому нефтяному городу при отъезде была свойством характера не только Генерала, а многих жителей маленького нефтяного города, стремившихся покинуть опостылевший край. Люди уезжали, забывали, но почти всегда приходилось возвращаться. Так и Марина с мамой Стеллой, которые, конечно, проиграли суд Генералу, уезжали и возвращались и теперь окончательно исчезают из нашего повествования. Алик иногда видел их в маленьком нефтяном городе, здоровался, но без сердечной когда-то теплоты. В истории с Мариной и Генералом осталась за пределами нашего внимания одна очень важная фигура, помогавшая Генералу скрываться в командировках – его главный бухгалтер.

БУХГАЛТЕР

«Не важно, кто начальник, важно – кто деньгами распоряжается»

Главный бухгалтер открытого акционерного общества «СНГ», всеми внешне любимая Дульцинея, получала за свою цифирную работу не меньше замов Генерала, и потому вокруг ее деятельности витал устойчивый пряный запашок теневой экономики, но ни один проверяющий, закормленный, запоенный и заласканный в бухгалтерии ОАО «СНГ», не смог сосредоточить свои сытые сонные глазки на ее бумагах, испещренных утомительными цифрами, и она восседала в своем кресле огромная и важная. Вполне осознавая свое значение, она позволяла себе небрежно ответить даже Генералу.

– Дуля, – по свойски просил бухгалтершу Станислав Тихомирович. – Мне бы деньги на командировочку побыстрее.

– Побыстрее, Стас, только зайцы несутся, – вольготно переиначивала Дуля. – Машины нет. Не пойду же пешком в банк.

Вот такие у них водились отношения.

***

Банк, откровенно говоря, был через дорогу, но Дуля, зная, что все прихожане умножают ее не бог весть какую значимость на деньги, которые здесь получают, привыкла к почтительному отношению. Не важно, кто, важно, что на коленях. Она иногда прикидывала в уме, сколько денег, проходивших через ее бухгалтерию, приходится на килограмм ее веса, и получавшаяся цифра неизменно шокировала ее.

«Чистое золото, чистое, без добавок, – думала она, оглядывая утром свое роскошное обнаженное тело в зеркале с бронзовыми ангелочками по бокам. – Да что золото? Платина! А вот этот пухленький мизинчик – бриллиантовый». Посему она никогда не упускала случая эту драгоценность, свое тело, слегка загрязненный узкогорлый, толстостенный золотой сосуд, как следует изнутри промыть несколькими рюмками водки на брудершафт с Генералом…

***

Дуля скривила угрюмую опустошенную физиономию и раздраженно произнесла:

– К чему такая спешка? Надо заявку оформить, финансы провести, а это у нас не меньше недели. Ты думаешь, что мы только тебе деньги выдаем? Мы тут денно и нощно, по субботам и в праздники…

– Дуля, прошу тебя, посодействуй. А с машиной я сейчас быстро, – обещал Генерал и исчезал, раздумывая, кто же в их организации больший начальник – он или бухгалтерша…

С работы принято что-то тащить домой. Если человек работает с гвоздями и молотком, то непременно унесет себе немного гвоздей, если каменщик, так без цемента не останется, если секретарь, то бумага, пишущие ручки и прочая канцелярская мелочь в ее распоряжении, если хозяйственный работник, например, заведующий каким-нибудь складом, то здесь возможности куда шире. Что могла унести домой главный бухгалтер Дуля? Конечно, могла и пишущие ручки, и бумагу, могла – карандаши и ластики, но подобные сувениры не привлекали ее. Мысли неизменно возвращались к деньгам, проходившим через бухгалтерию, и Дуля бесхитростно мечтала: «Много и не надо, хоть чуть-чуть от этого денежного потока и на всю жизнь, на всю жизнь».

Союз с Дули с Генералом складывался осторожно и неторопливо. Началось все с незатейливой Генеральской прихоти: захотелось отдохнуть в хорошем и дорогом курорте, а денег не то, чтобы не хватало, – не хотелось тратить свои. Этой кручиной Генерал поделился с Дулей.

– Что делать, что делать, то ли премию себе выписать, – рассуждал Генерал.

– За лишнюю премию проверяющие взгреть могут, – напомнила Дуля. – Могу посоветовать другой вариант.

– Какой? – живо отреагировал Генерал.

– Сейчас лето, сезон отпусков. Многие уехали, – начала объяснять Дуля. – Мы можем на время отсутствия отпускников взять кого-нибудь по договору, родного и близкого человека. Этому человеку здесь и появляться не надо. Давайте на моего брата договор оформим, что он заменял вашего секретаря в течение всего северного отпуска, в течение двух месяцев, а денежки я вам выдам. Вот вам и курорт, и отдохнете, и с новыми силами…

– А если… – начал было рассуждать Генерал о возможных катаклизмах будущего, как его перебила Дуля.

– Не беспокойтесь, – ласково сказала она. – Не беспокойтесь. Я на кончиках пальцев мозоли набила, отчеты составляя, и никто не докопался. Умею и знаю. Езжайте и под солнышко.

Никакая зарплата не бывает большой, и чем больше зарплата, тем больше хочется, а как тут без дружбы с бухгалтером, точнее – без сообщества. Либо душой за работу, что никто не оценит, либо руками в казну, что хотя бы выгодно. Генерал думал недолго.

– Давай, Дуля, составляй договорчик и не забудь вписать в него хорошую премию, а то жалование у секретаря не шибко. Подумай, приблизь к моим потребностям, – скомандовал Генерал.