Дежавю

– Анабель, милая, что с тобой? – затем, обращаясь к отцу, который был немного огорчён, что такая стойкая, с его точки зрения, девушка, оказалась уж очень ранимой. – Я же говорил, что мне самому следовало сообщить ей.

К Анабель резко возвратилась память. Теперь весь их разговор вёлся в тихом, но нервном тоне.

– Что… Почему ты меня бросаешь? Как я тебе помешала? Мы видимся раз в неделю, ещё реже проводим вместе больше двух часов, а иногда даже просто-напросто созваниваемся и обмениваемся какой-то жалкой парой фраз! И не ты ли недавно говорил, как сильно любишь и ценишь меня? Зачем ты так со мной?! – она перевела взгляд на отца. – А вы? Вы как к этому причастны? Почему я вынуждена была услышать это от вас, а не от своего возлюбленного?

– Анабель, дорогая, успокойся. – Сказал отец серьёзно. – Если бы я только знал, что ваши шуры-муры затянутся настолько, – он многозначительно поднял брови, – я бы тут же дал знать, что из этого ничего не выйдет.

– Но зачем вмешиваетесь вы? Какое вам дело до романтических чувств вашего сына и его отношений? – снова переводя взгляд на парня, уже в отчаянии, девушка зашептала. – Чего ты молчишь? Вступись за меня, прошу.

– Слушай, я…

– Помолчи, – перебил сына отец. – Дорогая, уж кому, как не мне, есть до него дело. Парням в таком возрасте нужны девушки только для распутства, а мне не нужен такой шалопай под крышей, и он это прекрасно знает. Так что теперь, заканчивая эту бессмысленную трату времени, я скажу вот что: серьёзные девушки не будут прыгать туда-сюда с профиля на профиль. Это многое говорит о них, и, понятное дело, не в лучшую сторону. Разговор окончен. – Затем, повышая голос с тихого на бодрый и звонкий, он громко провозгласил, – Пойдёмте пить чай. – И отвернувшись, мужчина зашагал в сторону главного зала.

Парень подошёл к Анабель, которая вся тряслась и с каждой секундой бледнела, смотрев всё это время в пол. Обняв её, он сказал:

– Анабель. Я говорил честно, когда признавался тебе в… кхм… любви. Но, поверь, так будет лучше для нас обоих. Тебе не придётся днями ждать моего сообщения, а я, в свою очередь, стану более серьёзным человеком.

– То есть, – еле подбирая слова, отстраняясь от него, с широко открытыми красными глазами начала Анабель, – ты согласен с каждым словом своего отца? Значит, я в действительности такая легкомысленная, распутная и самонадеянная? Ты считаешь меня такой?

– Да нет же, милая, ты переворачиваешь все его слова. – Он натянул фирменную семейную улыбку. – С 10-ти лет он говорил мне о такой судьбе, так что это рано или поздно случилось бы, но вовсе не из-за тебя.

– То есть, – похолодев ещё более, запинаясь, проговорила она, – то есть, даже когда мы встретились, ты знал, что ничем это не кончится… Вот здорово вы меня разыграли, – заливаясь истерическим смехом и глотая слёзы, пробормотала Анабель. – Ясно. Мне всё ясно. – Она сдёрнула его руку со своей талии, и заторопилась в зал, а затем – к лестнице.

«Какая же я глупая, дура, дура. Боже, поверить не могу, что мне разбили сердце». Она бежала по ступенькам, одной рукой держась за перила, другой – аккуратно утирая слёзы, чтобы те не смыли макияж, однако последнее действие почти не увенчалось успехом. Вскоре Анабель резко остановилась, взяла туфли в руки и продолжила бег босиком. Так получилось намного быстрее, и уже у выхода на улицу она подумала: «Вау, единственная умная вещь, которую ты сделала. Какая глупая! Глупая! Глупая!»

На улице она села в первое попавшееся такси, назвала адрес и принялась себя успокаивать.

«Главное, не натворить никаких глупостей. Я себя люблю, я себя люблю, я себя люблю…» – прерываясь на слёзы повторяла себе она. Немного погодя: «Господи! За что мне это?» Слёзы ручьями струились из глаз, смывая тушь и размазывая стрелки. «Сейчас я приду домой, закроюсь в комнате…»

– Девушка, вы в порядке? Вам помочь? Отвезти в больницу? – водитель всё время поглядывал на неё в зеркало.

– Со мной всё в порядке, – поспешно и безрезультатно вытирая слёзы и делая нарочито весёлый тон, отвечала Анабель. – Просто каблуки слишком высокие – вот я и упала, повредила ногу. Но всё нормально, правда, спасибо, что беспокоитесь.

Водитель кивнул и больше не смотрел на неё. Из-за нежелания выпутываться таким манером из ситуаций и отвечать на подобного рода вопросы, Анабель решила всё же немного успокоиться и забыть, насколько это возможно, весь прошедший вечер до прибытия в свою комнату, где не было посторонних глаз.

Поворот, другой, перекрёсток, знакомая дорога, и… Она дома. Бросает весёлое «привет» в сторону кухни, извещая таким образом домашних о своём прибытии, бежит на второй этаж, открывает дверь, вбегает внутрь, запирается на ключ, включает в колонке музыку, ставя максимум громкости, и бросается на кровать. Теперь ничто не помешает ей выплеснуть все свои слёзы и исторгнуть жгучую боль в рыданиях. Она скрутилась комочком, обняв одну из лежавших рядом подушек, и заплакала.

Глава четвёртая

После длительного, но такого потрясающего времени, посвящённого претворению в мир новых песен и музыки, Гордей почувствовал необходимость в разминке, и да, какое чудо, именно в этот момент раздался звонок. По ту сторону телефона один хороший друг предложил вместе совершить пробежку по вечернему городу, так что Гордею оставалось лишь согласиться и через пятнадцать минут выходить.

Установленное место встречи – школа. Тут Гордея с радостью встретил друг, и они крепко обнялись, широко размахнув руками, а затем похлопали друг друга по спине.

– Ты как? Чего так быстро умотал после занятий?

– Всё в порядке, возникли неотложные дела. Знаешь… Да нет, впрочем, не столь важно.

– Давай договаривай! Не дело это – заинтриговать и бросить.

– Ничего сверхъестественного, как ты мог себе вообразить. Я тут задумался насчёт этого непонятного слова «будущее», и для себя решил, что нет во мне пылкого желания поступать в медицинский после окончания школы.

– А что, есть вариант получше? Ты не можешь так просто взять и перейти в другой профиль, год всего остался… Хотя, может, и можешь, как та новенькая, но тяжело ей, вообще-то, придётся.

– Конечно, я согласен с тобой, поэтому и не собираюсь перепрыгивать с места на место, или вовсе бросать школу, но, думаю, не моё это.

– Что ж делать. Думаешь, у всех есть, как ты сказал, «пылкое желание»? Нет, разумеется. Многие идут с завязанными глазами, предполагая, что потом цель жизни сама как-то появится. У большинства так и срабатывает, так что не вешай нос, всё впереди.

– Да-да. Но я всё же не буду больше отдавать так много своего времени учёбе здесь. В конце концов, тройки – это тоже отметки, верно? – Он засмеялся и, запуская пальцы в чёлку, загладил её наверх.

– И чем ты будешь заниматься в свободное время, а? Я уже и помыслить не могу своего вечера без домашки по химии.

– Поверь, я найду себе дело. – Улыбнувшись и похлопав по плечу друга, спокойно проговорил Гордей. – Ну всё, хватит трепаться, побежали!

И они тут же включили музыку в наушниках и побежали. Тренировочный путь не был спланирован заранее, а потому друзья договорились держать курс на центр города и тротуары вдоль главных дорог. Почти не делая поворотов, они бежали прямо. Кроссовки то и дело издавали своеобразные звуки, касаясь неровностей на асфальте. Руки двигались в такт, помогая лучше дышать. Взгляд был сфокусирован впереди – будто там, вдалеке, была значимая цель, манившая их и зазывавшая, и они всё бежали, бежали к ней. Свет фонарей подсказывал им дорогу, а фары машин пытались сбить их глаза с пути. Но бежать было здорово. Ощущение, будто с каждым выдохом сбрасываешь с себя весь груз, навалившийся за это время, будто приходит кто-то, дарующий тебе ещё большее желание прожить следующий миг. Усталость казалась до того приятной, что лишь мотивировала бежать бодрее и с радостью. Улыбка мелькала на лицах то того, то другого, причём не только в моменты, когда их взгляды вдруг сталкивались. Каждый думал о своём. Гордея, например, больше не тревожили мысли о будущем, он знал, что поступает правильно, и просто наслаждался бегом, и, конечно, думал о том, что наслаждается, и это приносило ещё больше удовольствия. С такими мыслями они и не заметили, как добежали до центрального перекрёстка, и решено было побежать обратно той же дорогой. Теперь переносить вес с одной ноги на другую стало чуть сложнее, и руки начали жаловаться на усталость, немного затекая. Однако через какое-то расстояние открылось второе дыхание, оказывая непомерную помощь бегунам. Почти добежав до школы, Гордей вдруг увидел, как друг, хитро улыбаясь, заманчиво машет рукой в левую сторону. Во время бега не особо хочется принимать взвешенные и обдуманные решения, и они свернули с пути, изменив свой маршрут. Гордей с интересом гадал, куда ведёт эта дорога, и пробыл в таком состоянии ожидания ещё каких-то десять минут, пока не увидел, как друг замедляет темп и снимает наушники. Гордей последовал этому примеру.

– Ну и куда ты завёл нас, а? – с одышкой пробормотал Гордей, разглядывая большие витые ворота, за которыми стоял огромный частный дом.

– Твои предположения, хах? – друг говорил прерывисто, но голос звучал довольно. – Знаю, не догадываешься. Это дом новенькой, Анабель. Ребята узнали, что она живёт в такой громадине, и мне стало жуть как интересно посмотреть.

Гордей немного поморщился. Прийти сюда, чтобы посмотреть, где живёт какая-то девочка, пусть даже теперь его одноклассница… Нет, до такого он бы не опустился по доброй воле.

– Ты чего молчишь? Как тебе дом-то?

– Ну да, большой. Но ты же знаешь, как я не люблю… следить за чьей-то жизнью, это не в моих правилах.

– Мы и не следим, никто ж не просит тебя перелезать через забор и проникать внутрь. Мы просто смотрим, не будь занудой.

Тут послышались звуки колёс приближающегося автомобиля, и друзей ослепил свет фар. Машина, не останавливаясь, подъехала прямо к воротам, и через пару секунд те открылись, допуская прибывших ко владениям. Обоим парням, что удивительно, стало любопытно взглянуть на обитателей этого огромного дома. Дождавшись, пока транспорт остановится, они увидели, как водитель подходит к задней двери и открывает её пассажиру. И тут пред ними предстала Анабель. Пусть она и стояла не прямо перед ними, а довольно далеко, они отчетливо видели её лицо, всё заплаканное и измазанное чёрным у глаз. Они также заметили, что она буквально выпрыгнула из машины и побежала ко входу босиком, держа в руках туфли, и ещё, что она была лишь в тоненьком платье, хотя на улице было вполне себе холодно. Анабель что-то проговорила водителю, видимо поблагодарив его за поездку, и забежала в дом.

– Чёрт! Ты видел её? Надеюсь, она просто сильно расстроена, и ничего серьёзного не произошло…

– Она показалась мне такой весёлой сегодня в классе, за весь день я не видел и тени хмурости на лице – всегда мелькала улыбка, и глаза искрились. – Тут Гордей слегка замялся и покраснел, но, к счастью, было темно. – Не то, чтобы я за ней следил… Кхм. И, знаешь, видно было, что всё это идёт от чистого сердца. Но сейчас она такая, такая…

– Замученная. Кто-то её сильно обидел, наверное. Ладно, погнали домой, спросим потом.

– Нет-нет, и не думай об этом. Тут наверняка что-то личного характера, да и не забывай, что никто не приглашал нас смотреть на это возле её собственного забора!

– Хорошо, договорились. Но побежали, Гордей, я уже начинаю мёрзнуть.

И они побежали. Теперь Гордей думал только о ней – а точнее, причинах, заставивших жизнерадостного человека так сильно страдать. Путаясь в мыслях, он вскоре достиг школы, попрощался с другом, и уже через какое-то время оказался возле дома.

– Я дома! – крикнул он из прихожей, торопясь в свою комнату.

– Привет, милый, как пробежка? Ты целую неделю не тренировался, как сейчас себя чувствуешь?

– Отлично, мам, просто замечательно. Ну, не буду томить и заскочу в душ – я сейчас не в самом презентабельном виде, – отпустил он шутку, заглаживая сырые волосы.

Через полчаса он пришёл на кухню – вечернее чаепитие с семьёй.