Девять дней

– Кстати, на счет голода. Мальчик ест?

– Вы что же хотите обвинить меня в не надлежащим содержании пациентов?

– Вы знаете, что нет. Перестаньте язвить и дерзить, а лучше задумайтесь. Хоффишер напал на вас тогда, когда мальчика привели впервые. Я помню, миссис Фриманс рассказывала мне. Мадам Леванш чудесным образом исцелилась, а потом покончила с собой. А, судя по тому, как часто в последнее время вы бываете в доме Хьюс…

– Довольно! – не выдержал я.

Упоминание Мари было лишним. Да и вообще слушать этот бред мне не хотелось. В первую очередь потому что он переставал казаться бредом.

Впрочем, отец Флеккер собирался продолжить, но не успел. Мы услышали пронзительный крик. Я узнал его. Это Хоффишер.

– Простите, – сказал я и помчался к пациенту, чей крик едва не глушил меня. Не знал, что человек может так громко кричать. Я слышал, как отец Флеккер бежал за мной.

– Мистер Хоффишер, отойдите от двери! – скомандовал я, заметив, как безумный пытается выбить дверь. В нем словно проснулись до этого дня спящие силы. Дверь крепкая поскрипывала и даже дергалась от удара ногой.

– Мистер Хоффишер, отойдите от двери! – мне пришлось кричать, потому что он не замолкал.

Кричал, как сирена. Но вдруг он замолчал и остановился. Остолбенел, будто увидел призрака. Я обернулся. Позади меня стоял отец Флеккер. Он держал распятие, демонстрируя его больному.

Я заметил, что Хоффишер словно впал в некое подобие транса. Он стал быстро мотать головой, но едва заметно. На лбу выступили крупные капли пота. Сам он не моргал, а просто смотрел на священника. Но по взгляду было ясно, что он не фокусируется. Глаза его бегали. Теперь его бросило в дрожь, а капли пота потекли ручьем. Отец Флеккер подошел ближе.

– Сын мой, ты сильнее, чем думаешь, – сказал он, – тебе нужно просто прогнать его. Прогнать и уверовать в то, что сила Бога мощнее, ибо мы веруем в нее.

Я усмехнулся. Невольно. Отец Флеккер услышал, но не отреагировал. К моему удивлению, взгляд Хоффишера прояснился. Он захлопал глазами и посмотрел на меня.

– Доктор? – голос его был спокойным, как обычно. Но он был явно удивлен происходящим.

– Вы … вы слышали его? Что он сказал? – Хоффишер шептал, как будто кто-то может услышать его.

– Кто? – спросил я и опустил руку отца с крестом. Он бросил на меня неодобрительный взгляд, но спорить не стал.

– Он не говорит имени, доктор. Но он хочет, чтобы я выпустил его, – Хоффишер подошел совсем близко к маленькому окошку, через которое мы наблюдали.

– У него нет имени? Но кто он?

– Не … не… мне нельзя… – Хоффишер говорил с трудом, будто физически не мог произносить слова. А потом случилось ужасное. Он высунул язык и стал тянуть его, пытаясь вырвать. Отец Флеккер стал молиться.

– Мистер Хоффишер, прекратите! – я стукнул ладонью по двери, – прекратите, я сказал!

Войти внутрь, когда он в таком состоянии означало верную смерть. Но, если я не помешаю ему, то он оторвет себе язык. Бедняга морщился от боли, но продолжал тянуть. Делать было нечего, и мне пришлось войти. Я схватил Хоффишера за руки и попытался убрать их, но силы в нем сегодня было куда больше, чем обычно.

– Доктор, выйдите оттуда! – крикнул отец Флеккер, не спешивший мне помогать.

– Хочешь помочь? – Хоффишер, наконец, убрал пальцы изо рта, – сдохни!

Это я помню, как сейчас. А остальное нет. Очнулся в кабинете на кушетке. Здесь же были отец Флеккер, профессор Миррер и инспектор Хьюс.

Голова болела будто по ней ударили топором. Я ощупал затылок, но раны не нашел.

– Лежите смирно! – вскрикнул профессор Миррер, случайно заметив мое пробуждение.

– Почему вы за моим столом? – спросил я Роберта и не узнал свой голос. Он был похож на голос пьяницы.

– У вас сильное сотрясение, – констатировал Миррер, – полежите еще немного.

Профессор настойчиво придавил меня к кушетке, и я послушался. В итоге оказалось, что Хоффишер, как говорит по крайней мере отец Флеккер, оттолкнул меня настолько сильно, что я отлетел в противоположную стену и сильно ударился головой. Потом Хоффишер сбежал.

– Мне повезло, что он оставил меня. Просто пробежал мимо, – пояснил отец Флеккер, который – как выяснилось, и вызывал инспектора и профессора.

– Ричард! – в кабинет забежала мисс Мари. Она упала на колени перед кушеткой и взяла меня за руку. Мне пришлось прищуриться, чтобы увидеть ее лицо. Перед глазами все плыло.

– Мари, я же велел тебе сидеть дома! – послышался суровый голос Роберта.

– Сидеть дома? После того, как мальчишка принес телеграмму, что на Ричарда напал сумасшедший?! – голос Мари не уступал в суровости голосу брата.

– Роберт прав, Мари, – выдавил я и сделал усилие, чтобы сесть. Но профессор тут же пресек мои попытки. Я снова лег и ударился головой, но, к счастью, обо что-то мягкое. Мари сжала мою руку так сильно, что я удивился, откуда в столь хрупкой женщине такая сила.

– Я не могла сидеть дома в неведении. О, Ричард, этот сумасшедший пытался убить тебя трижды. Ты, видимо, и сам сумасшедший, раз до сих пор лечишь его.

Говорила она суровым голосом, но нежно гладила меня по руке, а потом она уткнулась теплыми влажными губами мне в лоб. Наверное, это был самый счастливый момент в моей жизни за последние четыре года.

– Не стоит так волноваться, мисс Мари.

Я выждал момент, когда профессор отвернулся, вступив в диалог со священником, и сел. Так голова кружилась еще сильней и меня начало тошнить.

– Да чтоб мне провалиться! Доктор Филдс, немедленно лягте! – профессор снова уложил меня в горизонтальное положение.

– Я останусь тут, – сказала Мари.

– Нет, нет… – начал я, но мои возражения были жестко пресечены.

– Я не спрашиваю вашего разрешения, доктор, – Мари встала и выпрямилась, повернувшись к брату, – я останусь здесь, и никто более не вправе решать за меня.

Я простонал, понимая, что не найду сил заставить ее уйти домой. Роберт лишь вздохнул.

– Что ж, тогда я тоже останусь здесь, – сказал он.

– И я, – поддержал его профессор, – этот парень может вернуться.

Отец Флеккер только кивнул, но всем было понятно, что он тоже останется здесь. В моем кабинете, где два стула и кушетка. К счастью, пришел Харрсон. Он услышал о побеге Хоффишера от констеблей, расклеивающих объявление и предостерегающих жителей покидать дома. Инспектор предложил всем разъехаться по домам. Но я сказал, что не оставлю Харрсона здесь одного.

– Как будто от вас будет польза, ей Богу! – вставил профессор Миррер. Инспектор распорядился оставить в больнице с Харрсоном двух констеблей. Харрсон убедил меня, что он в безопасности и сказал езжать домой.

Но Мари наотрез отказалась отпускать меня и настояла, чтобы я ночевал в их доме. Роберт ее поддержал, как и все остальные. Я не стал спорить, потому что хотел спать и меня тошнило так, что я боялся даже глотнуть воды.

Меня расположили в свободной комнате. Мари принесла мне ужин. Сама. Аннет она попросила меня не беспокоить. Но я не стал есть. Воротило даже от запаха еды.

– Вы должны есть, чтобы силы к вам вернулись, – Мари зачерпнула в ложку бульон и протянула мне. Я посмотрел на ложку, а потом на Мари и покачал головой.