Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

Здесь же в 1946 году останавливалась З. Шаховская:

Десять дней отдыха в Венеции. Англичане поселили меня в блестевшем золотом отеле «Даниэли», в котором останавливались Жорж Санд и Шопен. На Лидо, в роскошном дворце пианист, князь Чавчавадзе, муж Елизаветы де Бретей, давал концерт. Собралось общество, о котором после 1940 года, казалось, уже забыли. Дамы в длинных платьях, сияние драгоценных украшений. Среди них я в поношенной военной форме, напоминавшей об увиденных за последние годы несчастиях и страданиях, чувствовала себя неловко… Ничто не способно изменить мир, но иногда жизнь оставляет приятное впечатление…[244 - Шаховская З. Таков мой век. М., 2008. С. 620.]

Сопоставимым с ним по роскоши и цене был Hotel de l’Europe: «Дворец Giustiniani на Больш. Канале, близ Calle del Ridotto. №№ от 5 до 8 л. Стол 1?, 4 и 6 л.». Эта гостиница была не слишком популярна среди русских путешественников (по крайней мере тех, кто брался после за мемуары). В 1913 году здесь останавливался Л. С. Бакст[245 - См. его письмо к С. К. Маковскому, написанное на почтовой бумаге отеля: Лев Бакст. Письма из Венеции. Публ. Ю. Демиденко // Русско-итальянский архив VII. Салерно, 2011. С. 113.], в 1925?м – В. Э. Мейерхольд (отсюда он писал Вяч. Иванову на фирменном бланке отеля: «Дорогой Вячеслав Иванович, вот и мы в Италии (приехали сюда 10-VII). Напишите нам (Venezia fermo in posta, V. Meyerhold-Reich) как Вы поживаете, долго ли пробудете в Риме? Мы будем в Риме в двадцатых числах этого месяца. Застанем ли мы Вас в Риме? Нам бы очень хотелось с Вами повидаться»[246 - Вяч. Иванов в переписке с В. Э. Мейерхольдом и З. Н. Райх (1925–1926). Публикация Н. В. Котрелева и Ф. Мальковати // НЛО. 1994. № 10. С. 262.]).

«Grand Hotel. Дворец Ferro. На Больш. Кан. №№ от 5 л. Стол: 1?, 3? и 5 л. Пансион от 12 л.» Здесь в 1902 году жили С. В. Рахманинов с молодой женой, которая много лет спустя вспоминала: «Приехав в 11 часов вечера в Венецию, я была поражена тем, что, выйдя из вагона и пройдя вокзал, мы прямо сели в гондолу. Остановились мы очень шикарно в Гранд-Отеле на Канале Гранде. Боже мой, как все это было хорошо и красиво. Луна, пение, раздававшееся с гондол. Как хорошо поют итальянцы! Я была в восторге»[247 - Рахманинова Н. А. С. В. Рахманинов // Воспоминания о Рахманинове. Т. 2. М., 1988. С. 293.]. Здесь же Тэффи поселила героиню своей венецианской юморески: «Извините, вы, кажется, русская, так скажите, пожалуйста, как дешевле проехать в Гранд-д’отель – тудою или сюдою, потому что мы с мужем приехали из Житомира и ничего себе не понимаем»[248 - Тэффи. Заметки путевые и непутевые. СПб., 1912. С. 15.].

В Grand Hotel Britannia («Двор. Tiepolo. На Больш. Кан. №№ от 5 л. Ст.: 1?, 3? и 5–7 л. Панс. без комн. 9 л.») останавливалась польская писательница М. Конопницкая, запечатлевшая выразительную картину чекаута:

Была еще ночь, ветреная, бурная ночь, когда мы покидали «Отель Британия», его лифт, который никогда не работал, его жареные сардинки, его неопределенные супы и заставлявшие призадуматься счета.

Я никак не представляла себе, что столько достойных людей беспокоятся, заботятся здесь о нас, жертвуя собой для нашего блага.

Только сейчас, увидев на лестнице весь штаб служащих отеля и целую армию факино с смело или более робко протянутой за чаевыми рукой, я поняла свою неблагодарность и неопытность.

Время было самое подходящее, чтобы реабилитировать себя и признать великодушие этих людей.

Вот швейцар, которого, что бы о нем ни говорили, можно было видеть трезвым между восемью и девятью утра. Вот номерной, он ботинок моих, правда, не чистил никогда, но зато каждое утро вертел их в руках, улыбаясь и покачивая головой. Вот пожилой гарсон с салфеткой, на блюде у которого лежали всегда какие-то четвероногие и безгрудые цыплята, а вот и второй, который не далее как вчера щедро облил меня соусом.

Вот почтенный факино, спавший обычно в воротах на солнце, а вот его коллега, который видел меня всегда, когда я выходила и возвращалась, вот еще слуга, глядевший как-то раз на меня, посвистывая, когда я не могла открыть ключом дверь, и еще один, который неделю тому назад объявил мне, что будет дождь. Как не одарить их всех, как не наградить за услуги?

И я одаривала их, и в порыве чувств протянула руку даже к деревянному негру, который стоял на повороте лестницы и держал над головой лампу.

К чести рода человеческого я должна сказать, что негр этот оказался бескорыстным и, ничего не взяв, продолжал улыбаться мне, обнажая коренные зубы[249 - Конопницкая М. Сочинения: В 4 т. Т. 4. М., 1959. С. 176–177.].

Здесь же, впрочем (что хорошо иллюстрирует местный демократический дух), останавливался представитель правящей династии России, давний и преданный поклонник Венеции, поэт К. Р.[250 - Его обширный венецианский стихотворный цикл по хронологическим причинам остался за границами нашей антологии.]: «Проведя здесь в Мюнхене дня два, мы на такой же срок съездим в Гмунден к старушке Королеве Ган<н>оверской, сестре моей матери; сын Королевы женат на сестре нашей Императрицы. Это милейшее семейство. В первых числах октября думаем быть в Венеции (Albergo Britannia) и проживем там дней пять, приблизительно числа до 10-го»[251 - Письмо к Л. Н. Майкову от 26 сентября / 8 октября 1894 г. // К. Р. Избранная переписка. СПб., 1999. С. 482.].

Гораздо большей известностью пользовался отель Bauer-Gr?nwald (на некоторое время принимавший имя Grand Hotel d’Italie-Bauer: «На Campo S. Moise. Больш. Кан. Новая Готич. постройка с садом, рестораном и террасой. №№ от 3? л. Ст.: 1?, 3? и 5 л. Панс. от 10 л.». В частности, весной 1891 года здесь останавливались А. П. Чехов и А. С. Суворин. Название отеля было упомянуто лишь в чеховской записной книжке («22-го вечером приехали в Венецию Hotel Bauer»[252 - Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем. Сочинения. Т. 17. М., 1987. С. 8.]) – сами же его реляции в письмах, непривычно восторженные, посвящены почти исключительно городу.

Интерьеры отеля мельком упоминает навещавший там Чехова Д. С. Мережковский: «В отделе Бауер, в длинном Суворинском салоне с зеркалами без рам и с обычными венецианскими люстрами, мы пытались пить невкусный чай. Но скоро переходили на золотистое фалерно»[253 - Мережковский Д. С. Акрополь. Избранные литературно-критические статьи. М., 1991. С. 248.]. В один из этих визитов произошел пустяковый диалог, неожиданно запечатлевшийся в истории: 25 марта (ст. ст.) Чехов, описывая прелести венецианской жизни, сообщал родным: «Одним словом, дурак тот, кто не едет в Венецию. Жизнь здесь дешева. Квартира и стол в неделю стоят 18 франков, т. е. 6 рублей с человека, а в месяц 25 р., гондольер за час берет 1 франк, т. е. 30 коп. В музеи, академию и проч. пускают даром. В десять раз дешевле Крыма, а ведь Крым перед Венецией – это каракатица и кит»[254 - Письмо от 25 марта / 6 апреля 1891 г. // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем. Письма. Т. 4. М., 1976. С. 204.]. На следующий день он поправлялся: «Вчера, описывая дешевизну венецианской жизни, я немножко хватил через край. Виновата в этом г-жа Мережковская, которая сказала мне, что она с мужем платит столько-то франков в неделю. Но вместо неделю читай в день. Все-таки здесь дешево. Здешний франк здесь то же, что в России рубль»[255 - Письмо от 26 марта / 7 апреля 1891 г. // Там же. С. 206.]. Б. Зайцев, хорошо знавший Мережковских, комментировал много лет спустя:

На почве восторга Чехов в одном письме даже занесся, но не по своей вине. Сбила его Зинаида Николаевна Мережковская. Видимо, в юности она так же все путала, как и в старости, в Париже.

Ясно видишь, как она, ленивая и слегка насмешливая, со своими загадочно-русалочными глазами, покуривая папироску, вяло тянет:

– Да, здесь все дешево… Мы за квартиру и стол с Дмитрием платим… Дмитрий, сколько мы платим?

– Зи-и-на, восемнад-цать франков!

– Слышите, Чехов… Ну, вот вам. Восемнадцать франков. Разве это дорого?

Возможно, Мережковский разговаривает в это время с Сувориным и не слышит, как она добавляет Чехову, которого считает немножко тюфяком и провинциалом:

– Восемнадцать франков в неделю… совсем недорого. Чехов поверил, и хотя сам платил вовсе недешево, отписал в таком духе сестре в Москву. Но на другой день пришлось поправлять[256 - Зайцев Б. Отдых (глава из книги «Чехов») // Опыты. 1953. № 2. С. 26–27.].

Парадокс заключается в том, что Мережковские, на тот момент крайне стесненные в средствах, вполне могли обходиться 18 лирами в неделю (конечно, без пансиона[257 - Ср. опыт вполне взыскательного Л. Г. Нацвалова, который остановился в неназванном отеле недалеко от пьяццы за 2 лиры в сутки (Нацвалов Л. Рассказ о моем первом заграничном путешествии. Тифлис, 1916. С. 79), причем в 1911 году, когда цены были хоть ненамного, но выше.]) и на фоне их быта размашистое житье Чехова и Суворина смотрелось более чем импозантно. «А хорошо было тогда, в отеле Бауер, за фалерно! С какой радостью я вспоминаю то время!» – писала Гиппиус последнему три года спустя[258 - Письмо З. Н. Гиппиус к А. С. Суворину от 24 апреля 1894 г. (н. ст.) // Письма З. Н. Гиппиус и Д. С. Мережковского к А. С. Суворину / Подгот. текста, вступ. статья и коммент. Н. А. Богомолова // Литературное наследство. Т. 106. Эпистолярное наследство З. Н. Гиппиус. Кн. 1. М., 2018. С. 35.]. В этом же отеле Чехов поселил героев своего рассказа, начатого еще до поездки и законченного к 1893 году[259 - «Рассказ неизвестного человека». В тексте его нет описания отеля, только упоминание («В Венеции у меня начались плевритические боли. Вероятно, я простудился вечером, когда мы с вокзала плыли в H?tel Bauer». – Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем. Сочинения. Т. 8. М., 1977. С. 197).].

В том же «Бауэре» останавливались Е. Марков[260 - Марков Е. Царица Адриатики. Из путешествия по европейскому югу. С. 225.], М. С. и О. С. Соловьевы с сыном, И. Бунин, В. Злобин, З. Шаховская (во время второй поездки в Венецию) и др.[261 - См. с. 952, 574 и 671 наст. изд.] Местный ресторан осуждал герой повести В. Немировича-Данченко «Русский художник в Венеции»: «Ресторан Бауэра в Венеции тогда считался лучшим и, во всяком случае, самым громадным. Теперь я никому не посоветую там есть: долго, дорого и не важно. Лакеи – министры. Не подают, а милости оказывают, и притом на три четверти немцы. Стоит для этого ехать в Венецию!»[262 - Немирович-Данченко В. И. Волны. <М., 1907.> С. 256. Ср., кстати, примечание бедекера относительно отеля: «patronized by Germans» (Baedeker K. Italy. First part: Northern Italy. Leipsig, 1899. P. 242).]

Сам протагонист этой повести жил в Grand Canal Hotel et Monaco – «На Больш. Кан., вход с Calla Vallaresсo, близ пароход. прист. Св. Марка. №№ от 3? – 4 л. до 10 л. Ст.: 1, 3? и 5 л. Панс. от 10 до 20 л.». Там же останавливалась в один из венецианских визитов врач, писательница и покровительница русских эмигрантов О. Ресневич-Синьорелли, хотя позже предпочитала ему более экономичную альтернативу: «Венецию я знаю мало. Она дороговата. Я когда-то остановилась две ночи в Hotel della Stazione. Два года тому назад была две недели в Hotel Monaco, около S. Marco, на Canal Grande, и платила за комнату 25 лир. Hotel della Stazionе, конечно, гораздо дешевле и удобен тем, что на двух шагах от станции и у остановки парохода по Canal Grande»[263 - Письмо Е. Д. Шору от 24 августа 1933 г. – «Я же знаю, какой Вы духовный режиссер!»: Переписка О. И. Ресневич-Синьорелли и Е. Д. Шора. Публ. Д. Сегала и Н. Сегал (Рудник) // Русско-итальянский архив IX. Ольга Ресневич-Синьорелли и русская эмиграция. Переписка. Т. 2. Салерно, 2011. С. 435.]. Этот же отель указывал в качестве обратного адреса один из представителей «русской колонии» в Венеции П. Л. Ваксель[264 - См., напр., адресованное ему письмо И. А. Персиани от 10 сентября 1912 г. // РНБ. Ф. 123. Ед. хр. 351. Л. 3.] – выдающийся коллекционер и полиглот.

Не значился в основных путеводителях, но был популярен у русских путешественников отель «Виктория» («Pal. Molin, in the heart of the city», – локализует его Бедекер[265 - Baedeker K. Italy. First part: Northern Italy. P. 242.]). В частности, там поселились А. Белый с А. А. Тургеневой: «Скоро мы закачались в гондоле; остановились в отеле Виктория; открыли окно и любовались долго картиной из окна <…>»[266 - Письмо А. Белого к матери от 17 декабря 1910 г. // «Люблю Тебя нежно…» Письма Андрея Белого к матери. 1899–1922. М., 2013. С. 112.]. И он же – в мемуарном отрывке:

У подъезда отеля: под старой, резною, изогнутой дугами дверью; и дверь – распахнулась; канал ослепительно вспыхнул рыбёшками света; стоял на пороге отеля лакей в синем фраке и в белых перчатках; повел коридором по мягким коврам, по холодной, цветущей мозаике камня:

– «Вам комнату?»

– «Комнату».

Край ослепительно белой смеющейся залы мелькнул завитушчатым потолком и чернеющей мебелью стиля барокко; мы смутно увидели: столики, столики; и за одним, точно палка, застыл седоусый француз. Нам открыли дверь комнаты стиля ампир.

Принесены чемоданы; на столике в чистых салфетках горит серебром «Thе complet». Мы подходим к окошку, открыв доходящие до полу двери, и – ночь пролилась из лагун: янтареющим месяцем; в месяце встали узоры домов и бока неживого палаццо.

Мы долго и молча стояли, просунувшись в месяц, ходивший за тихой стеной над… пятнадцатым веком[267 - Белый А. Офейра. Путевые заметки. Ч. 1. М., <1921; на обл: 1922>. С. 19.].

Гораздо больше хлопот, судя по всему, доставил персоналу той же гостиницы другой визитер, И. К. Альфред-Быковский:

Нам рекомендован был роскошный Hotel «Victoria», к которому мы подъехали на гондоле (лодка). <…>

В воздухе моросило; с неба падала какая-то пронизывающая нас жидкость.

Было холодно и в номере «Victoria».

Моему спутнику нездоровилось, и я позвал слугу (факкино, facchino), который затопил камин ветками апельсинного дерева; он принес несколько веток…

Камин задымил; минуты три спустя комната наполнилась едким и удушливым дымом; мы выражали, как могли, свое негодование; факкино (facchino) уверял нас, что «все это» пройдет, но «все это» не только не проходило, но продолжало увеличиваться; тогда мы, послав ему вдогонку несколько коротких, но крепких слов, которыми так богат наш великолепный русский язык, бежали из номера, и только в читальне несколько успокоили свои расходившиеся нервы[268 - Путешествие по юго-западной Европе Ж. Альфреда. Путевые заметки. С. 67, 68–69.].

Здесь же в свой приезд в Венецию останавливался В. Я. Брюсов[269 - См. с. 567 наст. изд.]. Нет в путеводителях (кроме всезнающего Бедекера) и упоминаний об отеле «Кавалетто» (рядом с пьяццей Сан-Марко, комната от 2 лир, пансион от семи) – между тем, как минимум двое из наших информантов прожили там по нескольку дней:

Я в Венеции! Я со своей возлюбленной Атей – в Венеции! Атя четыре года назад уже побывала здесь, но то было в обществе своей сестры и в атмосфере какого-то взбалмошного пикника. Теперь же по ее сияющему лицу я вижу, до чего она сознательно все воспринимает, до чего в унисон бьются от восторга наши сердца…

Остановились мы по рекомендации наших родных в «antico Albergo Cavaletto», стоящем на берегу небольшой водяной площади (бассейна) как бы в кулисах самой Пьяццы Сан Марко.

Как только наши вещи были внесены в номер, так мы, ничего не распаковав, побежали на эту площадь[270 - Бенуа А. Мои воспоминания. В пяти книгах. Книги четвертая, пятая. М., 1980. С. 40.].

За несколько лет до этого в том же отеле жил М. В. Нестеров, познакомившийся по пути в Венецию при комических обстоятельствах с харьковским помещиком и его дочерью:

Вещи наши вынесли, уложили в гондолу, и мы каналами поехали в другой конец города, где помещается избранный нами отель «Кавалетто».

Наш гондольер не был молодой гондольер, он не был весел и не пел, тем не менее мы чувствовали себя прекрасно. Была тихая южная ночь, и звезды, и месяц, и тихие улицы, еле освещенные фонарями, бесчисленные мосты – все это было ново и поэтично. Чувствуешь себя, как в опере. Впечатление это еще более усиливается, когда в тишине где-то послышалась серенада. На мосту покажутся тени, затем снова звуки, приятный тенор кому-то не дает крепко уснуть. Хорошо…

Наконец «Кавалетто». Нас встретили, проводили по комнатам, я поместился с папашей своей дочки, а дочка поместилась номера через три.

Утром, напившись кофе, пошли на пьяцца (площадь) Сан-Марко, которая почти рядом[271 - Письмо родным от 19/31 мая 1889 г. // Нестеров М. В. Из писем. Л., 1968. С. 24.].

Одним из самых популярных среди туристов из России был Grand-Hotel Luna, также располагавшийся недалеко от пьяццы («№№ от 3? до 6 л. Ст.: 1?, 3–4 и 5–7 л. Панс. от 10 л.»). В рассказе З. Гиппиус «Луна» вскользь описываются интерьеры его номеров: «В „Luna“ Степана Марковича провели к лифту и подняли чуть не к небесам. <…> Войдя в первую комнату – салон, – Вальцев невольно съежился, он дня не мог бы тут прожить – везде золото, дешевая, видная роскошь, неуютно, неприятно и, должно быть, очень дорого. Только из окон был, вероятно, хороший вид с высоты»[272 - Гиппиус З. Н. Зеркала. Вторая книга рассказов. СПб., 1898. С. 259–260.].

Из участников нашей антологии там жили И. Н. Донской-Болотников («Отель „де ла Луна“ принял нас в свои объятия, и, поужинавши, мы уснули крепким сном»[273 - Донской И. Н. Стихотворения. Рассказы. Дневник туриста. СПб., 1905. С. 135–136.]), С. Заяицкий, П. Перцов, С. Соловьев («В отеле Luna / И днем всё тихо и темно, / Как под водой»)[274 - См. с. 667, 850 и 392 наст. изд. Там же жил уже известный читателю М. С. Щекин: «В Венецию приехал во Вторник 30 Мая вечером в грозу и дождь, было северно, вообще все это время прохладно и дождливо, а по дороге в Рим из России прямо было холодно. В гостинице, куда я телеграфировал из Рима, получил прекрасную комнату в 1 этаже № 61, прямо на сад Королевского Дворца, за скромные 12 фр. в день с полным пансионом, которым я пока вполне доволен» (письмо П. Л. Вакселю на бланке Grand Hotel Luna от 1/14 июня 1906 г. // РНБ. Ф. 123. Ед. хр. 474. Л. 72). Здесь же останавливался Н. А. Бруни (дневниковая запись от 25 апреля / 7 мая 1889 г. // ГРМ. Ф. 111. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 9; расшифровка (впрочем, с неточностями) – на сайте http://prozhito.org). В следующей записи он уточняет: «Придя домой в Allergo di Luna, где я на пансионе 10 fr в день все, дороговато, но очень очень хорошо. По крайней мере будешь и сыт и есть комната и нет больше забот, точно дома, да если-бы я мог быть дома и все рассказать» (Там же. Л. 10).]. Впрочем, несколько его постояльцев (путешествовавших вместе) остались им не слишком довольны: