Стрела времени

– Спасибо за ночное задержание. Танкист твой, правда, молчит пока. Но ничего, запоет, соловей. Ты, капитан, вот что. Зайди по пути к моему заму по снабжению. Пилипенко его фамилия. Получи карты и все, что полагается. С ним же доедешь до места. Водитель у тебя почти личный, Стебунцов. Представление на тебя оформим, честь по чести. Отметим службу! Желаю удачи!

– Спасибо, товарищ Фомин!

Мамин с комиссаром пожали руки, и Алексей направился к знакомому «старичку» ГАЗику, стоявшему у здания Арсенала.

Территория внутри Кольцевой казармы, в сравнении со вчерашним днем, изменилась. Около Арсенала, где располагались семьи командиров, было людно.   Из коридоров первого этажа Арсенала слышался гул голосов, шагов и отдаваемых команд. Второй этаж здания жил своей отдельной жизнью, наполненный детскими и женскими голосами членов семей командиров, обитавших в общежитии. Здесь также были размещены службы полка, например, музыкальный взвод или особый отдел. Из-за перенасыщенности крепости частями квартир на всех командиров катастрофически не хватало. Но, не смотря на это, здесь все подчинялось армейскому распорядку и правилам – так же, как и в любой воинской части, несли службу дежурные и дневальные, проводились уборки помещений.

Среди мужчин, одетых в гимнастерки защитного цвета, во дворе то и дело сновала ребятня, пестрели платьями женщины. День двадцать первого июня был для бойцов и командиров обычным субботним днем: люди отдыхали, гуляли. Планировали на вечер смотреть кинофильмы, выступления коллективов художественной самодеятельности или просто провести время с семьей.

В общем, суета напоминала обычный выходной день во дворе какого-нибудь «многоквартирника». Напряженное дыхание войны было где угодно, только не внутри кольцевой казармы.

Стебунцов проводил капитана к технику-интенданту 1 ранга Пилипенко. Это был крупный плечистый тыловик с громовым басом. Его красное гипертоническое лицо украшали тонкие усики, весьма странно смотрящиеся на кряжистой физиономии.

– Сергей, – представился зам по снабжению.

– Мамин. Алексей.

– Здесь карты и инструкции, – с этими словами Пилипенко вручил Мамину конверт, перевязанный ниткой, скрепленной сургучом.

– Да что ж они все сургучом опечатывают. Секретность как на Лубянке. Друг другу не доверяют, – подумал Мамин.

Алексей и Пилипенко прошли к машине. Как выяснилось, оружие со склада вместе с боеприпасами уже лежали в кузове в специальных ящиках. Около них бесформенной кучей лежал брезент. Свой «туркестанский» вещмешок Мамин забросил к ящикам, намереваясь ехать в кабине, как это происходило до этого.

– Может, в кузове прокатимся, товарищ капитан ? – пробасил Пилипенко.

До обеда еще пара часов, а солнце уже палило нещадно. В закрытой кабине было душно. Тем более, Алексей вспомнил жесткое и неудобное сидение. От воспоминаний повело плечи и все остальное.

– Не возражаю, – согласился Мамин. – Семен, мы с интендантом поедем в кузове. Давай, там, поаккуратнее.

– Алексей Степанович, а разрешите заехать за Лизой. Это по пути. И Пугачево проезжать будем.

У вокзала Мамин по незнанию толкнул ефрейтора на нарушение приказа. Теперь от водителя поступило «Алаверди». Если бы Семен такое предложил вчера, то Алексей непременно бы отказался, памятуя о наставлении Фомина. Но между вчера и сегодня было задержание диверсантов в лесах под Мухавцом. Алексей посчитал, что вправе нарушить приказ еще раз. Тем более, не факт, что он еще раз увидится с командирами из крепости. Да и девушку хотелось увезти из обреченного города. Пугачево не весть, какая далекая станица, но все же, думал Мамин. Может быть, это спасет Лизу.

Они выехали через Северные ворота. Через Брест требовалось следовать на юг до предместья Шпановичи, далее юго-восточнее через населенный пункт Вулька–Подмейска к форту № 4 и баракам, расположенным у деревни Пугачево. Этот маршрут Мамин довольно быстро определил по карте из планшетки. Он с интендантом расположились у ящиков с оружием на брезенте и, с удовольствием, отметил, что это совсем другое дело. Мягче и удобнее. Позавтракать, как водится, не удалось. Это Алексея уже не удивляло.

«Традиционная русская забава. Не есть по-людски», – подбодрил себя Мамин.

Пилипенко, словно услышав мысли капитана, вынул из вещмешка краюху хлеба и шмат сала, как и положено хорошему интенданту, у которого должно быть все. Несмотря на тряску, он ловко нарезал бутерброд и вручил Мамину. Сам же, достал из кармана бридж помятую пачку грязно-серого цвета с красной широкой каймой внизу и цифрой «5». На пачке было написано: «папиросы первого сорта А». Интендант одним движением спихнул папиросы к надорванному уголку и протянул Мамину. Алексей, отродясь не куривший, отказался. Пожав плечами Пилипенко сладко затянулся и откинулся на борт.

Некоторое время Пилипенко блаженствовал, трясясь в кузове, а Мамин попытался восстановить в памяти, что он знает о 62-м Брестском укрепрайоне, куда нес его «старичок» Стебунцова.

Так, что мы знаем. 62-й Брестский укрепрайон – одним из самых крупных по протяженности. Образован на новой, от 1939 года, границе. Начинается от станции Митьки немного южнее Бреста до г. Семятичи на северо-западе. В нем предполагалось строительство десяти узлов обороны с 380 долговременными сооружениями. Первая позиционная линия строилась по восточному берегу р. Западный Буг. Естественной преградой стало ее русло. Строительство в глубину этого района не начиналось. Полоса предполья не создавалась, за исключением окрестностей города  Дрогичин-на-Буге. Таким образом, заградительная мощь УРа была весьма условной. Брестский УР строили "всем миром" – военные строители, армейские инженерные части и подразделения обычных стрелковых и артиллерийских частей, а также местное население. В марте-апреле 1941 г. в работах участвовало до 10000 человек гражданского населения с 4000 подвод. Строительство УРа было объявлено ударной комсомольской стройкой и сюда съезжались молодые патриоты-добровольцы из всех уголков СССР. В г. Дрогичин был развернут комсомольско-молодежный лагерь. К 22 июня 1941 г. на всем участке 62-го УРа протяженностью 170 км в относительной боеготовности было 92 ДОТа, что составляло около 30% запланированного количества. Реально же в боях участвовало около 50 ДОТов, в том числе и не полностью оборудованных. Таким образом, для удержания концентрированного удара механизированных частей противника требовалось создание мощного огневого щита артиллерии, авиации и танков. Сделать это было невозможно, поскольку места прорыва на границе выявлены не были.

В 62-й УР входило 3 отдельных пулеметно-артиллерийских батальона (ОПАБ): 16-, 17- и 18-й. Наиболее технически подготовленными были узлы обороны на северо-западе Брестской области: д. Путковицы – Дрогичин на Буге и район м. Семятичи. Их занимали 16- и 17-й ОПАБ. Саперно-маскировочная рота, входящая в состав 18 ОПАБ, куда и направлялся капитан РККА Мамин Алексей Степанович, находилась юго-восточнее от Бреста в районе д. Пугачево. Размышляя, Мамин бросал взгляды на Пилипенко. Тот создавал впечатление серьезного человека. Гимнастерка на нем сидела как влитая. Черные, начинающие седеть, волосы под «ежик» делали его схожим с маршалом Шапошниковым, заместителем наркома обороны СССР по сооружению укрепленных районов. В движениях интендант был нетороплив, основателен, немногословен. Однако этот неразговорчивый, замкнутый на первый взгляд командир, мгновенно преобразился, когда вопрос коснулся военной темы. Его суждения показались Мамину резкими, но они отличались железной логикой.

– В подразделениях значительный некомплект личного состава, – прочеканил басом интендант, выбрасывая окурок за борт, – Особенно не хватает артиллеристов. Пополнение ожидаем, конечно, со дня на день.

– Я видел на вокзале полно военных. Разве не прибывают? – спросил Мамин.

– Прибывают, конечно. Но ведь их еще учить надо. Бойцы ОПАБ – это ведь "универсальные" солдаты. Для их подготовки требуется длительное время и материальные затраты, сходу заменить их солдатами стрелковых частей невозможно. Сам посуди. К «первомаю» у меня в батальоне насчитывалось около 900 человек, так?

Мамин кивнул.

– А сейчас более полутора тысяч. Как положено по штатам военного времени. Из Мозырского укрепрайона пришли еще три специальных батальона. Их по приказу начальника штаба 4-й армии Сандалова разместили их на Семятичском, Волчинском и Брестском участках.

– Ну, вот, хорошо, – сказал Мамин.

– Да, ничего хорошего.

– Почему?

– Во-первых, это все равно капля в море. А во-вторых, обучения нет. На завтра только назначены учения.

– На завтра? – протянул Мамин.

– Сложно с этим. Не успеваем провести учебные тревоги по выводу подразделений на позиции. На днях только прибыли большие группы лейтенантов-выпускников военных училищ. Идет распределение по ротам, внесение в списки, знакомство с личным составом. В общем, нет пока серьезной подготовки. Неразбериха.

– Но ведь есть же информация о регулярных нарушениях границы. Почему бы не выставлять наряды, к примеру, в количестве роты ежесуточно на огневые позиции для прикрытия границы? Это можно делать даже скрытно. Никакой провокации, – сказал Алексей.

– Ух, ты! Первый день на границе, а как в воду глядишь. Не глупее… – значительно сказал Пилипенко.

– Не первый, а второй, – обиделся Алексей. Он-то считал себя после ночных приключений асом. Но Пилипенко на «губу» капитан только снисходительно улыбнулся лошадиными зубами.

– С мая все стрелковые полки дивизий первого эшелона выделяют не то, что по роте, а по целому дежурному батальону. Каждый батальон в течение одной-двух недель неотлучно находится на отведенном рубеже в полном боевом составе, с оружием, с боеприпасами. Собственно они-то и занимаются дальнейшим усовершенствованием оборонительных позиций, – добавил Пилипенко.

ГАЗик резко притормозил. Пилипенко и Мамин кубарем бы скатились, если бы не деревянные доски борта.

– Ефрейтор, не картошку везешь, – взревел интендант 1 ранга.

Мамин оглянулся. Машина остановилась у двухэтажного дома в Бресте, где сутки назад Лиза сошла с чемоданом.

– Я быстро, – крикнул Стебунцов и исчез за фанерной дверью подъезда.

Через минуту дверь отворилась, и на пороге появился светловолосый парень в кепке и белой футболке с вышитой буквой «Д» на груди. Он легко соскочил со ступенек, взглянул на командиров и, ничего не сказав, полушагом или полубегом скрылся за углом дома.

Еще через несколько минут вышли Семен и Лиза. Он была в том же сарафане, с той же прической, но что-то изменилось в ее лице. Стебунцов положил чемодан Лизы в кабину, надеясь, что она сядет рядом, но девушка, вдруг, заупрямилась и обратилась к Мамину:

– Товарищ капитан, разрешите мне с вами, в кузове.

– Если так удобнее, давай, – ответил обескураженный Мамин. Он помог ей забраться в кузов, и Лиза расположилась между интендантом и Алексеем, после того, как капитан ее представил.

Стебунцов уныло сел за баранку и рванул с места.

Пилипенко при появлении молодой особы приободрился. Погладил «арамисовские» усики.

– Елизавета, а вы знаете, что такое ДОТ?

Лиза повернулась к интенданту, немного опешив от странного вопроса.