Стрела времени

Вид у бойцов был потрепанный, но больше походило на то, что красноармейцы валялись где-то усиленно, а вышли из боя. Оружие чистое. А форма, хоть и грязная, но без дыр. Перевязанные бойцы корчили гримасы от боли, но крови на бинтах не было. Все это бросилось в глаза Соколу, и в другое время он бы ни за что не пропустил бы такую группу. Но ползущие через мост танки не позволили сосредоточиться. Сокол больше для порядка посмотрел документы Купченко и ничего подозрительного не нашел.

– Раненых мы поможем отправить к штабу на полуторке, а вы с целыми можете остаться здесь. Лишние бойцы не помешают, – сказал Сокол.

– Я же сказал вам, лейтенант. У меня приказ отступить. В полном составе. А то, что вы предлагаете, это самоуправство и нарушение приказа. Под трибунал захотели? Между прочим, к вам приказ тоже отношение имеет. Чем вы собираетесь останавливать танки? Пулеметами из ДОТов. Только людей зря угробите. Бросайте все и с нами к Бирюкову. Ваши силы там больше пользы принесут.

– Вы мне что, предлагаете оставить позиции. Вот так, без приказа?

– Я же сказал, приказ есть.

– У меня такого приказа нет, – отрезал Сокол.

Группа Купченко влезла на полуторку и двинулась к штабу. На прощание Купченко вылез наполовину из кабины, обернулся к лейтенанту, недобро улыбнулся и что-то прошептал губами.

Сразу после ухода группы Купченко на позиции Сокола вышли гражданские лица: три женщины и шестеро детей. Одну из женщин подвели к лейтенанту.

– Товарищ лейтенант, это Пелагея, жена комвзвода Федорова, – доложил рядовой Ваня Барсук, писарь роты.

Женщина держала за руку девочки лет трех, а в другой руке запеленатого младенца.

– «Этого мне еще не хватало», – подумал Сокол, но вымолвить смог только:

– Почему вы здесь, вам здесь нельзя.

– А куды мене? – закричала молодая женщина. – Куды с дитем? Деревню разбомбили. От хаты головешки стались. Хараше ешо малюток вытянула.

– Да что я с вами делать-то буду, – повысил голос лейтенант, глядя как за спиной женщины, выстраиваются в боевой порядок немецкие танки. – У меня здесь не детский лагерь, пионерской зорьки не будет.

– Я до мужа пришла. С мужем останусь. Или здесь стреляй, ирод.

Никогда еще в жизни не жалел Сокол о сделанном, как в этот момент об отданной Купченко последней полуторке. Больше транспорта на позициях не было.

– Барсук, женщин и детей в каземат. Дайте что-нибудь теплое из одежды и покормите, – распорядился Сокол и переключился на немцев.

Между тем, танки противника преодолели мост и, выстроившись в шеренгу, начали движение к ДОТам. За танками цепью шла пехота. Начался бой. Немцы то наваливались волной, то откатывались назад. Бойцы саперно-маскировочной роты, со всех сторон сжатые все уплотнявшимся кольцом немецкого огня, несли потери, но держались. Противотанковыми ружьями удавалось сдерживать натиск PZ, пехоту отрезали перекрестным огнем ДОТов. Бетонные корабли со всех сторон осыпали вспышками выстрелов, дробно стучали по бетону пулеметные очереди, разрывали арматурную стяжку минометными попаданиями.

В пылу сражения Сокол не потерял самообладания и не забывал командовать вверенной ему ротой.

– Дай мне седьмого, – пытаясь перекричать грохот, крикнул Сокол.

– Седьмой на связи.

– Седьмой, седьмой. Что у тебя, докладывай.

– Товарищ лейтенант, ДОТ занимали уже под обстрелом. Боеприпасы перетаскивали. Понесли большие потери. Из 18 бойцов в ДОТ пробралось пять человек. Ротный склад уничтожен от попадания снаряда, – доложили в трубке.

Если бы сейчас Бирюков направил на помощь этим бойцам Сокола, умиравшим в двух шагах от своего командира. Лейтенант гнал от себя эти мысли. Но все возвращались. Если бы ему заранее предсказали, что, возглавив роту, он сам непременно погибнет, он все равно бы пошел в этот бой, не колеблясь.

– Товарищ лейтенант, первый на связи.

– Слушаю, товарищ первый. Да. Положение тяжелое. Приказ? Какой приказ? – переспросил Сокол.

– Из ДОТов не выходить! Сейчас к тебе подойдут танки Пуганова. Держаться!  – грозно прозвучало на другом конце.

От этих слов израненное, изуродованное потерями своих солдат сердце возликовало. Немцы стягивались к ДОТам, грозя живой пробкой заткнуть узкое горло бетонных коробок. Но, услышав с двух сторон рев танковых моторов, они стали вновь поспешно откатываться под защиту брони.

В 4 часа утра, как только открыла огонь вражеская артиллерия, командир 22 танковой дивизии генерал Пуганов, не дожидаясь распоряжений сверху, самостоятельно объявил боевую тревогу и направил к Бугу для прикрытия границы дежурные танковые подразделения. Танки и артиллерия, не выведенные из парков, в результате бомбардировки с воздуха оказались под развалинами. Автомобили и автоцистерны, сосредоточенные на открытых площадках, уничтожены артогнем. Попытки вывести технику из-под обстрела стоили жизни многим командирам и красноармейцам. В числе других погибли при этом заместитель командира дивизии по политической части полковник Алексей Алексеевич Илларионов и помощник по технической части военинженер 2 ранга Ефим Григорьевич Чертов. Но по сравнению с другими соединениями первого эшелона потери в личном составе здесь были гораздо меньше. Подразделения, не имевшие техники, и новобранцы, не научившиеся обращаться с ней, а также члены семей командного состава укрылись за каменными строениями и за старым крепостным фортом. Сам же Пуганов в составе дежурных подразделений выдвинулся к ДОТам лейтенанта Сокола.

– Иванов, экипажи к танкам! – приказал Пуганов, наблюдая отчаянное положение Сокола.

– Есть экипажи к танкам! – сказал Иванов и не удержался от вопроса: – Ударим навстречу?

– Решим по обстановке, вперед!

Бой прекратился через полчаса. Он еще вспыхивал то здесь, то там, потом совсем затихал. Стучали запоздалые автоматные очереди, винтовочные выстрелы и пулеметная трель. Пуганов, ворвавшись в бой, имел четыре БТ-7 и два Т-38. Дежурные подразделения пришлось делить на части, отправляя на помощь ОПАБам. При генерале осталось то, что осталось. Он потерял два танка, не успев дать залп. Танки были подбиты немецкой артиллерией, шквальный огонь которой вызвал корректировщик. Остальные машины пали в бою с немецкими PZ.

Сокол опустошенно смотрел на догорающие БТ, в одном из которых погиб целый генерал, пришедший на помощь лейтенанту. Захар спустился в блиндаж и приказал телефонисту связаться со штабом.

Трубка несколько секунд молчала, потом майор Бирюков сказал, что запрещает лейтенанту выходить из ДОТов, поскольку противник этого и добивается, чтобы затем опрокинуть его и на плечах ворваться в расположение.

– Считаюсь с такой возможностью, товарищ майор. Принимаю меры предосторожности, – сказал Сокол.

– Сколько у тебя сейчас в строю? – спросил комбат.

– Одиннадцать, – с трудом выговорил лейтенант.

– Одиннадцать? – переспросил Бирюков. – Почему одиннадцать. Пуганов до тебя дошел?

– Танки уничтожены, генерал погиб.

– Ты точно это видел? Погиб?

– Так точно, на моих глазах.

– Ты там не кисни, Сокол, не кисни. По-любому один не останешься. Держаться до последнего. Помощь …

– Алло, алло, товарищ майор, – кричал в трубку Сокол.

Связь прервалась, и больше услышать голос комбата Соколу не пришлось. Комбат Бирюков сидел на стуле, запрокинув голову. На груди растекалось темное пятно. Лейтенант Купченко опустил еще дымящееся дуло пистолета. Потом развернулся и сказал по-немецки:

– Уходим. В казематы не спускаться, с солдатами в окопах в бой не вступать. Мы свое дело сделали, у нас другая задача. Уходим.

Защитники железобетонных сооружений лейтенанта Сокола держались стойко. Упорно обороняясь, раз за разом они отбрасывали огнем наступавшие цепи гитлеровских солдат. Бой продолжался до исхода снарядов, патронов и гранат. Немцы подошли вплотную к сооружениям и начали расстреливать их прямой наводкой из орудий. ДОТы уже не могли прикрыть друг друга огнем, чем и воспользовались вражеские саперы. Приблизившись вплотную к железобетонным сооружениям, они начали забрасывать их связками гранат, заливать горючими веществами.

Левый каземат был пробит снарядом. Сокол приказал оставшимся в живых перебраться в правый каземат. Лейтенант и писарь роты Ваня Барсук помогали перетаскивать боеприпасы.

ДОТ был блокирован. Под плотным пулеметным огнем к нему слева ползли солдаты штурмовой группы противника. Их перепачканные землей маскхалаты, как одеяния привидений, осторожно перемещались от укрытия к укрытию. У двоих штурмовиков Сокол распознал огнеметы.

– Приготовить гранаты, – голос Захара дрогнул. Здесь в правом каземате укрылись женщины с детьми, в том числе жена комвзвода Федорова Пелагея с трехлетней дочерью и трехнедельным младенцем на руках. Сам Федоров был уже убит, но ни Сокол, ни Пелагея об этом еще не знали, так как комвзвода находился в другом ДОТе.