Недо… (рассказы). Ради карнавала

Солнце едва показалось из-за горизонта, когда Алекс вошел в покои матушки Абигайль и, сделав первый шаг, замер на пороге.

– Что случилось? Вам нездоровится? Может быть, позвать…

Царственно-небрежный взмах руки заставил его умолкнуть.

– Пустяки, одной бессонной ночью больше, одной меньше. Все окупится хорошими новостями, а они, я уверена, скоро появятся. Однако вернемся к твоему поручению. Судя по времени визита, ты явился не с пустыми руками. Чем порадуешь? Придумал, как вывести нашу сороку-воровку на чистую воду?

Алекс молча кивнул, набираясь храбрости. Меньше всего на свете он хотел бы сейчас разочаровать аббатису, а придуманный вчера план был далек от идеального. К тому же несмотря на то, что за прошедшие дни Алекс успел узнать матушку Абигайль поближе, до сих пор при виде нее все красивые, правильные, умные слова и фразы разлетались, словно пух одуванчика в ветреную погоду. Спасительные секунды утекали водой сквозь пальцы, тянуть с ответом дальше стало невозможно, и он, с решимостью обреченного, выпалил:

– Театр!

– Что?

– Театр. Спектакль, пантомима, клоунада или что-нибудь подобное.

Матушка с достойным восхищения терпением ждала продолжения.

– Понимаете, по дороге сюда я видел на площади театральную постановку. В одной из сцен пьесы принц, чтобы разоблачить убийцу своего отца, разыгрывает перед ним историю о насильственной смерти короля – и виновный во время представления выдает себя. Я подумал, что… если мы покажем этим трем сестрам что-то похожее на кражу, то… может быть… кто-то из них не выдержит и…

С каждым словом Алекс ощущал, что совершил ужасную ошибку. План, пока он прокручивал его в своей голове, казался небезупречным, однако вполне достойным внимания. Но стоило озвучить задуманное – и становилась очевидна глупость и наивность замысла. Повисла долгая мучительная пауза.

Наконец, полминуты томительного ожидания спустя, матушка снизошла до ответа тоном, ясно говорившим о том, что она и не надеялась услышать от Алекса какое-то действительно дельное предложение:

– Не в моих правилах успокаивать не справившихся с поручением слуг, но твоя идея настолько примитивна, что, пожалуй, может сработать. Однако соблаговоли ответить на три вопроса.

– Попробую.

– Под каким предлогом за несколько дней до большого праздника, в самый разгар подготовки, ты собираешься организовать представление, оторвав всех от работы?

Алекс слегка успокоился. Радоваться было рано, но появилась надежда, что этот раунд окажется за ним. Неизвестно, что там еще за пару тузов приберегла в рукаве аббатиса, но к этому вопросу он был готов.

– Монахини из года в год проводят одни и те же работы, все давно отлажено до мелочей и, судя по разговорам, которые я слышал, когда составлял план монастыря, многие сестры не трудятся быстрее лишь из опасений, как бы им не поручили чего-то еще. Да и отвлечем мы их всего лишь на час-полтора, не больше, они с легкостью наверстают упущенное и будут только рады передышке. Здешний распорядок небогат на развлечения, а предлог… Разве послезавтра не годовщина чуда, явленного Бальдой Милосердной под Ашкером? Я не знаю всех подробностей произошедшего в той деревеньке, но с тех пор богиню почитают, помимо прочего, и как покровительницу искусств. Можно будет сказать, что в этот раз решено отметить случившееся небольшим представлением.

– Кхм… И когда ты успел поднатореть в вопросах, касающихся Бальды Чудотворной? Возможно, я тебя слегка недооценила. Ну, допустим, у меня получится договориться об этом с матушкой Анной. А как ты успеешь подготовить свою постановку за неполный день? И еще – понятно, что она будет весьма короткой, откуда возьмутся час-полтора, о которых ты мне толкуешь?

– Мы не можем показать только одно выступление, иначе все будет слишком очевидно. Так что придется спрятать этот номер среди других.

– Других?

– Да. Сестры, поющие в хоре, готовятся на основном празднике исполнять песни, восхваляющие Бальду Великую. То, что они репетируют для широкой публики, подойдет и для своих. А содержащиеся здесь братья Блумберги в прошлом были незаурядными акробатами.

– Это их и сгубило. Со своими талантами они совершили немало краж из замков и купеческих домов.

– Возможно, но сейчас братья, вроде бы, твердо стоят на пути исправления, и к ним нет никаких нареканий? Так почему бы им не разрешить продемонстрировать свое мастерство в благих целях? И еще, если бросить клич, наверняка многие будут рады прочитать перед всеми свои любимые стихи или поделиться забавными короткими историями из прошлой, домонастырской жизни.

– Ну, хорошо, предположим, ты подберешь нужное количество людей и номеров. Последний вопрос: кто будет следить за выражением лица нечистой на руку сестры?

– Я думаю, что лучше вас с матушкой Анной с этой задачей никто не справится.

После этих слов аббатиса оставила попытки скрыть разочарование и раздражение:

– Лесть тебе не поможет, лучше начинай, наконец-то, шевелить мозгами. Бальда Неподкупная тому свидетель, я не ожидала от тебя многого, но такое! Неужели я должна разжевывать каждую мелочь? Сесть рядом с подозреваемыми мы не сможем, иначе та, которую мы хотим подловить, мигом поймет, для чего затевалась вся эта канитель. Разместившись позади, мы будем видеть только затылки, покрытые рясой, а впереди – нам придется сидеть с вывернутыми шеями и оглядываться назад. Хорошенькое выходит незаметное наблюдение, ты не находишь?

Алекс сглотнул. Он никак не мог привыкнуть к тому, что за последние несколько недель вновь и вновь успех его отчаянного путешествия, счастливая жизнь с Тайей, да и просто жизнь, висели на волоске и зависели от сиюминутного настроения и расположения людей, на которых Алекс не мог повлиять при всем желании. Он почти физически ощущал, что, если исходить из старого предания об отмеренной каждому человеку своей толике везения, его собственная порция сейчас будет истрачена до последней капли.

– Вам не придется выворачивать шеи. Вы будете смотреть прямо на них.

– Откуда, позволь спросить?

– Со сцены.

На этот раз аббатиса обошлась без пауз и прочих мелодраматичных эффектов. Она поднялась с кресла и встала лицом к Алексу почти вплотную. Заглянув пронзительными серо-стальными глазами в самую глубину его души, матушка Абигайль отчеканила:

– Ты забыл, с кем разговариваешь? Ты себе представляешь, сопляк, что я пережила уже трех Фениксов, а четвертый, выражаясь фигурально, ест у меня из рук, словно приблудный котенок? Что мне достаточно шевельнуть пальцем, чтобы не только тебя, а все это место сровняли с землей и засыпали солью, чтобы и через пятьдесят лет здесь был лишь заброшенный пустырь в назидание потомкам? И ты предлагаешь мне самой выполнять мое же собственное поручение, ломая комедию в твоем, на скорую руку слепленном фарсе?!

Стараясь сохранять изрядно пошатнувшееся самообладание, Алекс судорожно соображал, какую тактику выбрать. Постараться ответить не спеша, тщательно подбирая слова, терпеливо, словно капризному ребенку? Пожалуй, не стоит. Чего доброго, аббатиса воспримет это, как признак слабости и решит, что Алекс ее умоляет. Нет, придется лезть напролом и ответить ударом на удар. Все равно терять уже, похоже, нечего.

– Простите великодушно, матушка, но я не пойму – вы хотите найти воровку или нет? Без доказательств, на пустом месте, вот так вот запросто взять и поймать? Я предложил план, который может сработает, а может нет. Но, раз уж потребовалась помощь такого недостойного существа, как я, значит у вас тоже с идеями туговато. Коли я сумел ответить на ваши вопросы, соизвольте ответить и на мои. Кто, кроме вас с матушкой Анной больше всех желает найти пропажу? Стоит ли привлекать для выполнения нашего плана кого-то со стороны и будет ли тогда тайна надежно сохранена? Поручая мне найти выход из этой щекотливой ситуации, вы разрешили мне пользоваться любыми средствами и людьми. Вот я и выбрал лучшую кандидатуру из всех возможных. У вас на примете есть кто-то еще более мудрый и опытный?

Несколько мгновений тишина звенела, как натянутая струна. Потом напряжение исчезло. Аббатиса не отступила, но взгляд ее едва уловимо смягчился.

– А ты очень смелый. И очень глупый. Признаю, твое решение задачи не идеально, но остроумно и легко выполнимо. Это спасло тебя сегодня, однако впредь остерегись – еще одна подобная беседа, и нашему сотрудничеству конец. Со всеми вытекающими последствиями. Я достаточно ясно выразила свою мысль?

Алекс кивнул.

– Не слышу!

– Да, достаточно.

– Вот и хорошо. Иди, вербуй своих артистов-добровольцев, а я пока потолкую с матушкой Анной.

Алекс не двинулся с места.

– Что-то еще?

– Всего пара слов. По дороге сюда мне встретилась София и велела передать, что вы оказались правы.

Уголки губ аббатисы чуть опустились.

– Что ж, печально, но ожидаемо. Ступай.

__________

Энтузиазм, с которым население монастыря восприняло идею о, казалось бы, невинном развлечении, превзошел все мыслимые ожидания. После того, как во время утренней трапезы матушка Анна объявила о представлении, от желающих выступить и поразить окружающих своими способностями не было прохода. Алексу пришлось в буквальном смысле слова отбиваться (а ближе к вечеру и прятаться) от монахинь всех возрастов, следующих за ним по пятам и требующих достойной оценки их талантов. В полдень он уже жалел, что открыл эту шкатулку Пандоры, после обеда – что отправился в путешествие, за час до представления – что появился на свет.

Однако все – и плохое, и хорошее – рано или поздно заканчивается. Те, кто не получил возможности показать себя на сцене, смогли выплеснуть нерастраченную энергию при подготовке к выступлению. Общими усилиями за каких-то полчаса монашки перетащили в общий зал тяжеленные дубовые скамьи из трапезной, накрыли их, для вящего удобства, соломенными тюфяками, украсили стены цветами, расставили зажженные свечи и даже соорудили почти настоящий занавес.

После короткого напутственного слова матушки Анны, благословившей именем Бальды Светлейшей импровизированный концерт, действие началось. Положа руку на сердце, далеко не все выступления оказались удачными, но аудитория была настроена благожелательно, к маленьким, да и к большим огрехам относилась с юмором, подбадривая выступающих аплодисментами и беззлобными подначками.