Недо… (рассказы). Ради карнавала

– Откуда ты знаешь? Ты же говорил, что несколько лет подряд приз оставался в монастыре.

– В том-то и дело. Монахини стали выигрывать подозрительно часто. Со временем пошли слухи, что настоятельница – матушка Анна – судит на соревнованиях в пользу своих подопечных, и потому желающих померяться силами становится раз от раза все меньше. Лет пять назад явилась всего одна кандидатка, а после, насколько мне известно, вообще никого. Но тебе же лучше – меньше конкуренток, а судья, впервые за эти годы, самый что ни на есть надежный. Делом заинтересовалась матушка Абигайль. Она управляет крупнейшим во всех Южных Землях аббатством, на территории которого, как тебе известно, находится главный храм Бальды Великой по эту сторону океана. Матушка славится справедливостью и неподкупностью и, если бы все наши разрозненные аббатства и монастыри вдруг решили бы объединиться и избрать себе Верховную аббатису, то более подходящей кандидатуры не нашлось бы. Во всем, что касается духовной жизни, она обладает таким авторитетом, что даже Феникс не решается на действия в этой деликатной области, не заручившись ее одобрением. Так что на первом же постоялом дворе я пошлю ей весточку о твоем участии, а сейчас – спать. Завтра предстоит долгая прогулка пешком. Да, и еще, раз уж скоро наши пути разойдутся… Вот, возьми – это взнос для участия в состязаниях.

__________

– Добро пожаловать в нашу скромную обитель! – матушка Анна отвесила безукоризненно глубокий поклон. – Не могу передать, как мы счастливы, что такое значительное лицо почтило нас своим присутствием!

– Благодарю за радушный прием, – матушка Абигайль склонила голову в ответном поклоне, – но я бы предпочла пропустить протокольные церемонии. Они порядком успели надоесть мне в столице. Откровенно говоря, направляясь к вам, я надеялась немного передохнуть от городской суеты, поболтать без ненужных формальностей, по-дружески, понимаете?

Низкорослая пухленькая хозяйка робко улыбнулась статной величественной гостье:

– Но как можно…

– Я настаиваю. Вы же видите, я приехала неофициально, без сопровождающих.

– Вы решились проделать такой путь одна? Ни подобающего эскорта, ни охраны?

– Не совсем. Со мной была сестра София. – Аббатиса повернулась вполоборота и указала на стоявшую чуть поодаль невысокую монашку с крупными некрасивыми чертами лица. Монашка коротко поклонилась и уставилась в пол. – Кстати, матушка, я знаю, что до ужина еще далеко, но, может быть, у вас найдется по чашке чая для двух усталых путниц?

Настоятельница всплеснула руками:

– Ой, да что же это я! Конечно-конечно! Как вы относитесь к булочкам с корицей? Пост как раз закончился, а сестра Алисия творит на кухне настоящие чудеса, да простит меня Бальда Великодушная! Над рецептом этих булочек я трудилась несколько лет и, без ложной скромности, скажу: лучше в наших краях не найти! Так что, пока подготавливают ваши покои, милости прошу ко мне. Только… если можно, я хотела бы поговорить наедине. У нас не принято…

Скромно стоящая в углу монашка продолжала сосредоточенно изучать плитки пола. Аббатиса на долю секунды задумалась, однако вскоре ее лицо обрело привычное спокойно-безмятежное выражение.

– Вообще-то я доверяю сестре Софии, как самой себе, но… как там в народе говорят: в каждом монастыре свой устав? Не будем нарушать традиций. – Матушка Абигайль обратилась к своей спутнице. – Сходи, подкрепись и после ступай распаковывать вещи. А мы с вами, матушка, пойдем, посекретничаем.

__________

Булочки были и вправду несказанно хороши. Вприкуску с ними аббатиса незаметно для себя допила вторую чашку чая и, скрепя сердце, нашла силы отказаться от третьей. Становилось понятно, почему большинство из встретившихся по пути монахинь, не исключая самой настоятельницы, имели приятные округлые формы.

– Благодарю вас, матушка Анна, это на самом деле нечто невероятное! Простите, что заставила ждать, но прервать такую прекрасную трапезу – выше сил человеческих! Так о чем вы хотели поговорить?

Настоятельница некоторое время собиралась с мыслями, в последний раз взвешивая все за и против. Наконец, решившись, она поманила собеседницу придвинуться поближе:

– Есть одна деликатная проблема, к которой я не знаю, как подступиться. На прошлой неделе пропала одна вещь… Не хотелось бы выносить сор из избы, но…

Две женщины склонили головы и начали тихо перешептываться.

Пять минут спустя матушка Абигайль успокаивающе похлопала матушку Анну по руке:

– Не переживайте, я что-нибудь придумаю. Мне доводилось улаживать проблемы и похуже. Это все, что вас беспокоит?

– Вроде бы… Ах, да, чуть не забыла! Хотите верьте, хотите нет – вас второй день дожидается какой-то мужчина. Утверждает, что у него важное дело. Показал мне по секрету прелестный золотой медальон и дал понять, что, увидев эту вещь, вы немедленно примете его. Я объяснила, что вы еще не прибыли, и за ворота его, понятно, не пустила, так он собрался ночевать прямо на дороге, представляете? Мне насилу удалось уговорить его устроиться у дальней стороны ограды, под навесом. Вы ожидаете гонца? Медальон не выглядел фальшивым, но…

– Нет, и понятия не имею, кто бы это мог быть. Как он выглядит?

Матушка Анна взволнованно придвинулась еще ближе:

– Так я и говорю: круглый, тяжелый, судя по виду – как есть, из чистого золота, а по краю…

– Я про мужчину.

Настоятельница слегка разочарованно пожала плечами:

– Мужчина, как мужчина, ничего особенно. Молодой, крепкий, но не из крестьян – руки не в мозолях. Одет просто, но добротно, заплечный мешок невелик, с костром управляется ловко – похоже, путешествовать ему не в новинку. Больше добавить, пожалуй, нечего, разве что говор у него странный – никогда такого не слышала. Но я за всю свою жизнь уезжала из родных мест только раз, страшно сказать, на целых двадцать миль! Сказать ему, что вы никого не принимаете, и прогнать? Или впустить?

– Прогонять не надо, любопытно посмотреть, что это за птица. Но не сейчас. Сперва мне хотелось бы успеть обустроиться в своих покоях до вечерней молитвы, а там недалеко и до утренней… Передайте ему – пусть приходит завтра в полдень.

__________

Алекс был не робкого десятка, однако при виде величественной осанки матушки Абигайль хотелось вытянуться по стойке «смирно» и отдать честь. Королева на официальном приеме не могла бы расположиться на троне с большей непринужденностью и достоинством. Похоже, Фидель нисколько не преувеличивал, утверждая, что власть Феникса уравновешивается властью монахинь, поклоняющихся Бальде Великой. Несмотря на то, что аббатиса являла собой воплощение внимания и благосклонности, Алекс волновался, как не приготовивший уроки школяр. Он краснел, судорожно перескакивал с одного на другое и, в конце концов, потеряв надежду выпутаться из нагромождения сбивчивых объяснений, протянул аббатисе прощальное послание Тайи.

Матушка наскоро пробежала глазами записку и, все еще погрузившись в свои мысли, рассеянно уточнила:

– Если не секрет, долго пришлось добираться?

– Вовсе нет. Ветер все время был попутным, а в порту удалось купить, как меня уверяли, самого быстрого скакуна на всем побережье. Содрали тройную цену, но, на удивление, похоже, не обманули.

– Ну что же, если я правильно поняла, ваше путешествие сюда – поступок, безусловно, достойный настоящего мужчины. Я имею в виду, что он в равной степени нелепый и безрассудный. Однако, позвольте спросить, для чего вы, собственно, добивались встречи именно со мной?

Алекс откашлялся и уставился в пол.

– К вам меня направил один человек… Он сказал, что, возможно, вам понадобится помощь и тогда… может быть… и мне тоже… Он сказал, если уж не вы, то…

– Старый пройдоха все также проницателен.

Переход на полушутливый тон был настолько неожиданным, что юноша против воли поднял голову и бросил удивленный взгляд на аббатису. Та с легкой улыбкой продолжала:

– Как поживает этот ваш «один человек»? Или, точнее сказать, некий почтенный старец из Лорнии? Кажется, в недавнем прошлом он небезуспешно выдавал себя за ювелира?

– А… откуда вы знаете?

– Я много чего знаю, даже то, где этот хитрец находится сейчас, но там он мне полезнее, чем здесь. И безопаснее. Молодой человек, вы когда-нибудь слышали, что стоять с открытым ртом, даже образующим столь идеальную букву «о», неприлично? – Матушка Абигайль чуть подалась вперед. – А теперь давайте поговорим серьезно. Вы прибыли на нашу землю незаконно, под вымышленным предлогом – я говорю о доставке несуществующего секретного сообщения. Теоретически, моя прямая обязанность – немедленно задерживать любую подозрительную личность и передавать в руки Феникса. Он же отправит вас на виселицу за шпионаж, не дав досказать эту трогательную романтичную историю и до середины. Чудо, что вы вообще смогли сюда добраться, даже прикрываясь моим именем. И что теперь прикажете с вами делать?!

Пока огорошенный Алекс пытался собраться с мыслями для достойного ответа, дверь за его спиной открылась, и в покои впорхнула молоденькая монашка. С поклоном протянув аббатисе конверт, она радостно прощебетала, что, после долгого перерыва, в состязании, наконец-то, будет участвовать девушка не из монастыря. Матушка Анна только что получила ее заявку, которую передает матушке Абигайль, чтобы поделиться приятной новостью. Без запинки протараторив фразу, посланница исчезла так же внезапно, как и появилась. Пока аббатиса ненадолго погрузилась в чтение письма, короткой передышки Алексу хватило, чтобы успеть взять себя в руки. Несмотря на крушение всех надежд, он неожиданно успокоился и почувствовал себя увереннее. Несколько недель изматывающей неопределенности закончились. Ставки сделаны, карты открыты, а что до проигрыша… Какой смысл сожалеть о том, что не случилось? Может быть, в следующий раз, в другой жизни…

– Раз уж вы, матушка, не можете или не хотите мне помочь, поступайте, как считаете нужным. Вы прекрасно знаете, что я не шпион и не преступник. Я просто делал то, что должен был сделать, и не жалею ни о чем. Зовите свою охрану, все равно без Тайи мне незачем возвращаться.

– Постойте, как вы сказали? Тайи?!

– Да.

Матушка Абигайль несколько раз перевела взгляд с Алекса на письмо и обратно.

– И вы твердо намерены идти до конца, во что бы то ни стало?

– Да. Тем более, что я до него, похоже, уже дошел. Разве что,.. не откажите в последней любезности. Я хотел бы оставить моей жене письмо на случай, если когда-нибудь все же встретите ее.