Мир Дженнифер

– Я ниче… – начал было он.

– Нет, нет! – прервал врач. – Я не прошу вас вспомнить, откуда вы к нам прилетели, с какой планеты, или созвездия, или времени. Сейчас я хочу знать, что было в Котле.

– Что было в Котле? – рассеяно повторил Платон.

– Платон Викторович, вы же помните, что там было? Ахметов взломал коллектор. Верно? Верно, – сам себе ответил врач, а затем продолжил: – Но вот скажите нам – с кем он общался? Опишите этого человека. Начните с пола. Ну? Смелее же! Это была женщина? Ведь так?

Платон вспомнил, как удивила его Катя, и, вероятно, можно смело утверждать, что он удивил ее не меньше. Мысли о ней согревали. Мысли о ней были эликсиром, спасением. «Если бы не Катя, я, наверное, к этому времени уже наверняка бы спятил. Нет, не наверняка! Я бы точно спятил!»

– Там были помехи и ничего не было видно, – ответил он и ясно посмотрел на врача.

– А слышно?

– Ну, слышно… – Сказав это, Платон понял, что допустил промах.

– Голос женский?

– Женский. – Платон с огорчением потер переносицу (он так всегда делал, когда чувствовал себя виноватым). «Как же я так мог опростоволоситься?! Как?!»

– Ну вот! Пол мы выяснили. Хорошо! – Казимир растянулся в улыбке и потер громадные ладони.

Платона удручал тот факт, что из него вырвали информацию о Кате. Это больно ударяло по его чувствам. Он ощущал себя предателем.

– И что же говорил тот голос, вы помните? О чем шла беседа между Ахметовым и тем субъектом, м?

Казимир по-прежнему сидел на столе и кренился всей массой своего тела вперед, повиснув над Платоном, как Пизанская башня, да так близко, что несчастный почувствовал дыхание нувра – кислое, как яблочный уксус.

– Что-то про шар… Не знаю.

– Про шар? Хм. – Врач вернулся в исходное положение и задумчиво взялся правой рукой за подбородок. – Ну, шар так шар, – пробасил он, а после склонил голову и надолго замолчал, отчего Платон подумал о своей скорой и неминуемой смерти.

Спустя минуту или две Казимир все же очнулся и поднял на Платона глаза, полные палящей ненависти.

– Говори, что знаешь о Маме, говнюк! – неожиданно закричал он.

В этот самый момент кто-то постучался. Платон испуганно оглянулся. Это был Роберт.

– Есть разговор, – мрачно сказал он, обращаясь к Казимиру.

Врач слез со стола, одернул халат и сделал знак Горану, чтобы тот забирал Платона. Горан послушно нацепил на запястья Платона наручники и вывел обратно к поезду. Затем они проделали весь путь, но уже в обратном, зеркальном порядке.

Глава 18. Поправка к Протоколу номер два дробь шесть

– Казимир, – решительно начал Роберт, – почему вы допрашиваете заключенного, когда должны ориентировать пациентов?

Сказав это, полковник опустился в кресло, где только что сидел Платон.

– Вы, хранители, вечно всем недовольны! – Врач сел за свой стол и устало облокотился на спинку кресла, которая тут же обвила его огромную спину металлическими руками.

– Не всегда.

– Разве? – Казимир округлил глаза, в которых колыхались темные воды ледяного моря. – А мне казалось, что всегда. Я не помню, чтобы…

– Правила Дженнифер, – прервал его Роберт.

– Вот только не надо мне сейчас пересказывать ваши любимые правила, полковник!

Казимир раздраженно схватился за уровень, все еще лежащий на столе. Потом он открыл железный ящик и небрежно бросил прибор, который при падении почему-то не издал никакого шума, словно утоп в невесомости.

– Тогда вам не следует вынуждать нас так часто их зачитывать! – процедил Роберт, сдерживая себя.

Он ненавидел Казимира настолько сильно, что готов был задушить его голыми руками в любую минуту. «Нельзя себя обнаружить. Только не сейчас! Только не сейчас! Придет время – и случится возмездие. Надо подождать. Еще немного подождать… Черт бы его побрал! Ублюдок!» Роберт больно сдавил кулаки.

Когда-то Казимир был низкого ранга, рано лысеющим карьеристом в рядах ГРУ. Он попал в разведку благодаря своему отцу, который сам был военным и нашел способ протолкнуть сына в элиту разведки, но яблоко от яблони в этот раз упало слишком далеко: Казимир оказался предателем. Раскрылась подноготная в самый последний день, как раз в тот день, когда померкло небо, а шаровые молнии Дженнифер бомбардировали Землю, раз и навсегда меняя облик прошлого мира.

– Если вы так чтите свои правила, почему же не сообщили об аномалии в Центр? Разве в протоколе нет отдельной главы про… про некую особую процедуру в случае обнаружении аномалий?

На необъятном столе Казимира остался лежать треснутым экраном вверх телефон Платона. Вместо ответа Роберт молча потянулся и взял в руку телефон.

– А вы читали это сообщение? – Роберт поднял телефон так, чтобы экран светился в сторону неприветливых глаз его собеседника.

– Читал ли я сообщение? Читал ли я ее сообщение… Ну и что с того, что читал?

Роберт с пренебрежительной ухмылкой вытащил из внутреннего кармана униформы маленькую серую книжечку. Он открыл ее, пролистал до нужного места, а затем принялся зачитывать абзац:

– «Правило ноль восемь. В случае обнаружения аномалии любого порядка, как материальной, так и нематериальной, необходимо по возможности не входить в контакт с аномалией. Если все же по какой-то причине контакт состоялся либо вынужден состояться, требуется: первое – привлечь стороннего наблюдателя, который не имел контакта с аномалией, второе – выждать как минимум сутки для устранения воздействия аномалии, третье – обратиться за помощью к хранителю, четвертое – изолировать аномалию от посторонних лиц, кроме старых или смешанных, пятое – на вторые сутки сообщить об аномалии волхвам. Примечание: если в аномалии есть в какой-либо форме связь с Дженнифер, необходимо действовать в соответствии с поправкой к протоколу номер два дробь шесть», – Роберт закрыл книжечку и убрал ее обратно в карман. – Вы знаете, что написано в протоколе номер два дробь шесть?

Казимир в ответ лишь молча хлопал ресницами.

– Так вот, в соответствии с протоколом аномалия перестает считаться аномалией.

– Как это перестает? – удивился врач.

– А вот так. Очень просто. Перестает, и все.

– То есть вы хотите сказать, что это самое сообщение от Дженнифер субъекту являет собой связь с Дженнифер, а если есть такая связь, то Платон с его нулевым значением не является материальной аномалией?

– Именно.

– Вот и нате…

Роберт не без удовольствия наблюдал за растерянностью врача, который принялся водить ладонями по глянцу необъятного стола.

– А если он не аномалия, то незачем о нем сообщать, – заключил Роберт.

– И что же с ним делать?

– Наблюдать.