Мир Дженнифер

Джон ловко снял белую перчатку и протянул потемневшую от сильного загара руку. Платону его рука показалась ненастоящей, настолько она была гладкой и прохладной.

– Что вы от меня хотите, мистер Доу? – повторил свой вопрос Платон и стал рассматривать вежливого господина.

Джон Доу был одет в льняной костюм, какой обычно любят носить летом деловые мужчины. На запястье из-под кремовой рубашки застенчиво выглядывали золотые часы. Доу был без галстука, его смуглое лицо казалось чересчур дружелюбным.

– Прежде всего, хочу подчеркнуть, что вы не совсем спите.

– Не сплю? – удивился Платон. – С чего вы решили, что я так думаю?

– Платон, вы только что попали на Марс. Вас допрашивали, и вы им почти что ничего не рассказали про Маму.

Платон вспомнил огромного страшного врача, медицинских братьев и хмурого майора, стоящего у него за спиной. Платон вспомнил и наручники, и пластырь на лбу, и Петровича с добродушным толстяком Шуркой. Пестрая вереница необычных воспоминаний привела его обратно к последним событиям, и да, Платон осознал, что скорее спит, нежели бодрствует. Не может же он видеть наяву, как его двойник ругается с Катей. И потом, не ездят же так поливалки по городу, а ситро уже давно никто не предлагает к утренней газете в московских читальнях. Уже лет сто как не предлагают.

– Вы хотите меня тоже спросить про Маму?

– Нет, Платон, я просто хочу сказать, что вы часть нашего с вами эксперимента.

– Эксперимента? – У Платона от этого слова мгновенно пересохло во рту, и он с вожделением посмотрел на бокал ситро.

– Вот… попейте.

Мистер Доу заботливо подвинул бокал поближе к Платону, но брезгливый по природе Платон не стал из него пить.

– О чем вы говорите?

– Я знаю, кто вы, Платон Викторович. – Сказав это, Джон Доу сделал ударение на слове «кто».

– И кто же я, по-вашему?

– Вы разработчик искусственного интеллекта, программы Дженнифер, – спокойно ответил он. – Мы вместе работали над проектом… когда вы и ваш партнер Гриша переехали в Кремниевую долину.

Платон откинулся на спинку плетеного стула и внимательно посмотрел на собеседника. «Кремниевая долина? О чем это он?!»

– Ну так вот, господин Поленов, – продолжил Джон Доу, – мы на самом-то деле с вами очень хорошо были знакомы в прошлом… до так называемого Преображения. – Сказав это слово, Джон поморщился. – Вы меня не помните, и это нормально, нормально – мы все мало что помним о себе после сингулярности. – Джон положил на столик газету и в задумчивости разгладил ее. – Но есть, конечно же, исключения… Все эти исключения уже давно собраны в Яме. Почти что все…

– Зачем?

– Затем, что они угроза, Платон. – Джон нахмурился.

– Кому?

– Ордену семидесятников.

– Простите, кому?

– Платон Викторович, это сейчас совсем не важно, поверьте мне на слово.

– А что, по-вашему, важно?

– Дженнифер.

– Дженнифер?

Платон почувствовал, как от Джона повеяло «Пурпурным тюльпаном». «Катин любимый аромат, – подумал он, – надо же…»

– Да. В программу попал вирус, и это надо обязательно исправить.

– Вирус? Но…

– Вы думаете, что это невозможно, и мы так думали, но программа оказалась уязвима, Платон.

– Как она могла быть уязвима, если ее невозможно скомпилировать ни в одну из существующих платформ? Это же совершенно новый язык, он бы никогда не запустился на бинарной машине. Только на квантовой…

– Платон, ваша программа запустилась не на машинах.

– В смысле?

– Дженнифер запустилась на людях, Платон.

– Черт!

– Черт тут ни при чем, Платон. Хотя о нем много говорили накануне Преображения, а точнее сказать – сингулярности.

– Но как это случилось? Нужен был проводник, не могла же Дженнифер попасть в кору головного мозга просто так…

Джон кивнул:

– Никто не знает как, но она попала…

– Хорошо, а вирус? – продолжил допытываться Платон. – Если Дженнифер достигла сингулярности, то она теоретически смогла бы попасть куда угодно и стать чем угодно. В это я могу поверить… Но как же в нее попал вирус? Если его внедрили злоумышленники, то им точно нужен был довольно хитрый способ осуществить задуманное. Если говорить точнее, им нужен был проводник…

– Такой проводник оказался вот чем. – Джон постучал по бокалу ситро.

– Аш два о? – фыркнул Платон. – Но вода не имеет свойств для кристаллизации нейронных сетей… А структурированной воды в природе не существует.

– Все верно. – Джон одобрительно кивнул. – Необходима была именно структурированная вода с высокой частотой проходимости. Вы не поверите мне, Платон, но на Земле оказался один-единственный источник с такой вот необычайной водой.

Платон недоверчиво посмотрел на собеседника.

– Ну хорошо, а откуда взялся вирус? Его же надо было написать.

– Он был написан очень давно. Я даже не могу сказать когда… Может быть, даже до Всемирного потопа, кто знает… И хранился он у членов ордена, передавался из поколения в поколение. На протяжении тысячелетий, десятков тысячелетий…

– Я не сторонник теорий заговора, знаете ли… – Платон скептически посмотрел на собеседника.

– Понимаю… И тем не менее вирус был, и его внедрили в воду, а потом распространили, до того как Дженнифер уже была… хм, вездесуща. Люди стали заражаться, а после заражать друг друга, многие изменились, но, изменившись, не заметили подлога. Кроме членов ордена, конечно же. У них оказалось противоядие… антивирус. – Джон отпил из бокала.

– Какого подлога?