Мир Дженнифер

– Наблюдать?

– Да, наблюдать. Ничего больше делать не позволяется. Пускай проходит терапию с остальными. Время покажет, что делать с ним дальше.

После этих слов Казимир оживился. Он отъехал на своем кресле, поднялся и широко улыбнулся полковнику.

– Не могу не согласиться с вами, полковник! Вы, как всегда, правы!

– Если бы так… – Роберт тоже поднялся и пожал протянутую ему руку.

– Так! Это так! Уверяю вас, полковник… – С этими словами Казимир сделал шаг в сторону выхода, как бы намекая на то, что их разговор окончен.

Полковник знал, что если его уловка и сработала, то ненадолго. Этот сукин сын не уймется и будет копать дальше. И скоро он поймет, что никакой поправки к протоколу нет. Вот тогда их взаимная неприязнь и вражда, скорее всего, перерастет уже в неприкрытое противостояние.

Времени оставалось совсем мало.

Глава 19. Джон Доу

Когда Платон вошел в палату, все уже спали. Платон умылся, тоскливо глянул в сторону зашторенного окна, а после с облегчением лег на свою жесткую кровать. Не успел он закрыть глаза, как уже крепко спал.

Платону снилась Катя. Она шла с ним совсем рядом по кривым переулкам старой Москвы. Они о чем-то жарко спорили, и настроение у Платона было прескверное, как если бы они накануне сильно поругались. На улице было жарко, время от времени мимо проезжали грузовики, которые гудели и обильно поливали раскаленный асфальт улиц города струями прохладной воды. Вода попадала на светлые туфельки Кати, собиралась в маленькие дрожащие капельки, которые заставляли щиколотки сказочно светиться в утренней свежести летнего дня. Платон был очень встревожен, он чувствовал, что она не хочет его слышать, а потому, что совсем невыносимо, постоянно перебивает его и без того сбивчивую речь.

– Ну постой, – возбужденно восклицал он, – погоди, Кать, выслушай меня наконец-то…

Катя его не слушала и продолжала отчитывать за какую-то в корне неправильную оценку окружающего мира. Она не могла и не хотела быть согласной с такой его жизненной позицией.

– Это возмутительно! – повторяла Катя, и ее губы при этом сворачивались бантиком (такие губы грех было не поцеловать). Платон почувствовал прилив возбуждения.

Внезапно по воздуху прошла дрожь – Платон стал раздваиваться и отстраняться. Теперь он наблюдал все это действо как бы со стороны, ступая следом. Платон никак не мог ожидать, что будет испытывать такое количество эмоций – настолько Катя казалась ему очаровательной и желанной в своей этой детской отчаянной злости к его бессердечию и заиндевевшему эгоизму. Разделившись, Платон старался понять, на что конкретно она так сетует. Чем он мог так сильно ее расстроить? Чем?

– Я не виновата, – говорила Катя, – не виновата, что ты так озабочен этим, ею!

«Ею?» – прошептал Платон.

– Я не могу больше так жить! – продолжала распаляться Катя. – Я не могу… понимаешь, не могу я постоянно ждать!

Катя попыталась уйти в сторону, но двойник успел удержать ее за локоть.

– Катя, – настойчиво сказал он, – я должен закончить начатое, понимаешь? Я просто не могу все взять и бросить! Не могу! Да не в силах я! Послушай, Катя. Катя! Это так важно для меня. Ну ты же знаешь сама! Катя!

Платон понял, что Катя заплакала. Все трое они быстро пересекли каменистую дорогу, по которой сейчас вереницей ползли горбатые грузовики, похожие на огромных оранжевых букашек. Место, в которое они попали, вероятно под воздействием сновидения, сильно изменилось. И все же это был сад «Эрмитаж», тот самый его любимый «Эрмитаж», где он часто устраивал утренние прогулки, чтобы на свежую голову спокойно поразмышлять о Дженнифер. Тут он ее, кстати говоря, и задумал. Сидя вон под той липкой в точно такой же жаркий воскресный день.

– Плат, ты не прав! Я всегда тебя понимала, и я знаю, как много ты потратил времени и сил на нее, но ты не можешь подчинить ей всю свою жизнь! Не оставить места для нас. А как же я, Плат? А как же мы?!

Двойник в ответ что-то бурчал себе под нос. «Какой же он говнюк!» – восклицал про себя Платон, ступая за парой. Ему стало очень жаль Катю. «Почему он ее так изводит?» – возмущался Платон, не понимая, как ему исправить дело и изменить течение этого драматичного диалога.

– Плат, ты все свободное время проводишь с ней, мы даже никуда не ходим, – продолжала сетовать Катя, – все наши друзья давно перестали с нами общаться. Даже Кирсановы.

– А что Кирсановы? Я не обязан им постоянно звонить! – проворчал двойник.

– Никому ты ничего не обязан, ты просто закрылся в своем коконе и не хочешь из него вылезать, ты стал необщительным, замкнутым, отрешенным. И все из-за нее! Из-за этой чертовой программы!

– Не называй ее так! – возмутился двойник, – Вот увидишь, она заработает. Совсем скоро, я знаю.

«Я знаю, знаю, знаю, ЗНАЮ!» Слова эхом отскакивали от забора, летели в сторону дома, стукались о его высокую кирпичную стену, а затем неуклюже путались в густой листве кучерявых тополей. Неожиданно пара спорящих стала быстро удаляться от Платона и, как он ни старался их нагнать, у него ничего не выходило – пространство не давало ему выйти из парка. В конце концов Катя с Платоном исчезли из виду, растворившись в дымке разбуженного дня.

Оставшись наедине с высокими деревьями, Платон с сожалением вздохнул и принялся с любопытством осматривать местность. К этому времени уже появились люди. Одни сидели на белеющих в лучах солнца лавочках, другие лениво прогуливались по маленьким тенистым аллейкам. Все они – и мужчины, и женщины, и дети – были очень красивыми, элегантно одетыми и чрезвычайно приветливыми. Где-то неподалеку тихо заиграл оркестр. За спиной мирно шумел фонтан. От фонтана веяло утренней свежестью, и внезапная радость счастливых воспоминаний детства окутала взволнованное сердце Платона.

С небольшого зеленеющего под солнцем поля донеслись детские голоса: трое мальчишек с азартом гоняли мяч, двое казались явно старше – лет двенадцати, возможно, тринадцати, а один помладше – лет семи-восьми. Они меняли друг друга на воротах в виде трехпалых кустов и громко комментировали действия друг друга. Неожиданно Платону показалось, что краем глаза он заметил какое-то движение: чья-то тень проскользнула мимо и исчезла в небольшой открытой беседке, расположенной напротив пожелтевшей от времени статуи древнегреческих падчериц. Платон направился к беседке. По мере приближения он увидел красную вывеску, вывеска гласила: «ЧИТАЛЬНЯ». В центре беседки стояла будка, а в будке кто-то сидел. Этим кем-то оказалась полная женщина в зеленом платке.

– Какой же чудный сегодня день! – сказала она, увидев на пороге Платона. – Желаете почитать?

Платон посмотрел на кипу газет. «Известия», «Правда», «Московский курьер», «Новое Время» и «Лукоморье» были в их числе. Платон попросил дать ему «Известия». Женщина почему-то очень обрадовалась и протянула ему газету.

– Ситро не хотите? – спросила она. – Совсем свежее, только сделали. – Рядом с женщиной стоял огромный графин, в котором плавали кубики льда и зеленые дольки лайма.

– Э… нет, спасибо. – Платон взял газету и посмотрел на дату: 16 октября 2018 года. – Ну ладно… ладно… допустим, это сегодня. Но что-то затянулся этот день…

– Простите, вы что-то сказали? – Женщина наклонилась через стойку, да так сильно, что ее пышный бюст соблазнительно выехал навстречу Платону.

– Нет, нет… Ничего, ничего… – пробормотал он и скорее отвернулся, чтобы не смущать себя и окружающих, коих в беседке собралось уже несколько человек.

Платон рассеяно посмотрел, куда лучше сесть, а когда все-таки определился, кто-то негромко позвал его по имени.

– Платон Викторович!

Платон обернулся.

– Платон Викторович, идите сюда!

Платон увидел сидящего в самом далеком углу беседки незнакомого мужчину. На его столике стоял бокал ситро и лежала раскрытая газета «Правда».

– Садитесь, пожалуйста! – Мужчина привстал и с любезностью джентльмена показал на плетеный стульчик, пустовавший напротив.

– Это драцена? – спросил Платон.

– Извините?

Платон указал на дерево в горшке, стоящее рядом.

– Вот это… драцена?

Мужчина повернулся, чтобы посмотреть, куда именно показывает Платон.

– Ах, это! Думаю, да… Скорее всего, так и есть, – ответил мужчина, но все же задумался.

– Это драцена! – заключил Платон и сел напротив. – Чего вы от меня хотите?

– Платон Викторович, позвольте для начала представиться. Меня зовут Джон Доу!