Оценить:
 Рейтинг: 0

Продавец снов

Год написания книги
2020
<< 1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 >>
На страницу:
21 из 25
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Как утверждал мистер Эванс, никто не сможет сказать, когда Джонсон получит свой сон. Это может произойти завтра, а может и через две недели. Поэтому детектив маялся, не зная, чем себя занять. Маялся несмотря на то, что за последние три дня к нему пришли два клиента с очень щепетильными делами о супружеской неверности. Джонсон углубился в пикантные подробности этих драматический историй, провел небольшое расследование и даже устроил слежку. Однако это нисколько не помогло отвлечься от главного дела, но обеспечило средствами к существованию, которых при почти спартанском образе жизни Джонсона могло хватить надолго.

Заказанного сна все не было. Джонсон ждал, когда к его дому подъедет роскошный белый автомобиль, из него выйдет незнакомка и, наконец, передаст пакет с пленкой. Но ожидание было напрасным.

Тогда Джонсон решился посмотреть оставшиеся сны. Для начала – хотя бы один из них, а если хватит духу, то можно будет посмотреть и на остальные. Всего осталось три сна и Джонсон наделся (а инспектор разделял эту надежду), что их число не увеличится.

Со всеми тремя пленками – снами миссис Винкерс, мистера Бэнкса и мистера Скиннера – Джонсон пришел к Тиму, и тот, не скупясь на слова, выразил свое отношение к этой затее. Но, все-таки, стал готовить свой сомнопроектор.

А Джонсон задался простой на первый взгляд задачкой – с какого сна начать? Никто не мог сказать, что таилось в этих снах. И как может просмотр снов отразиться на детективе. Говорят, человек привыкает ко всему, но Джонсон на собственной шкуре понял, что это не так. Невозможно привыкнуть к страху. Вам об этом скажет любой агорафоб, заперший себя в четырех станах, и каждый день погружающийся в пучины страха, где ожидает собственную смерть. Которая непременно будет мучительно страшной.

И не каждый страх можно побороть. Тот страх, тот ужас и панику, что Джонсон видел во снах, невозможно побороть. Против этого нет противоядия, поэтому сны и убивали. Почему все еще жив Джонсон? Наверное потому, что он боялся недостаточно сильно, сны не были настроены на мозг детектива, и не показывали себя в полную силу. Но и того, что Джонсон видел, хватило с лихвой, чтобы начать бояться даже одного упоминания этих снов.

Страх либо убьет его, либо… Нет, здесь второго не дано, и единственное решение проблемы – больше не видеть эти сны, постараться забыть о них и больше никогда не возвращаться. Но что-то тянуло Джонсна к этим снам, и он, набравшись мужества, решился продолжить погружение в миры страха.

В сомнопроектор отправилась пленка со сном миссис Винкерс. Джонсон не стал тянуть, а просто бросил жребий, и он выпал на сон женщины. Что же совершили вы, миссис Винкерс?

… Моя сестра познакомилась с мистером Винкерсом – сыном того самого Винкерса, что заработал миллионы на дирижаблях. Это очень приятный молодой человек, обходительный, воспитанный, умный, приятный собеседник и… и очень красив собой. Вокруг него всегда вьются стаи девушек, за деньги готовых на такое, что и подумать противно!

Но моя сестра – не такая. Она верит, что в ее жизни будет настоящее чувство, и неважно, с кем ей придется строить судьбу – с миллионером или бедняком. Главное – чтобы в этой судьбе была любовь. И я радуюсь вместе с сестрой, что это чувство проснулось к юному мистеру Винкерсу – он самый достойный из мужчин. И ему, кажется, нравится моя сестра. А может даже больше, чем нравится.

Но почему-то папа против этих отношений. Однажды он сказал, что мистер Винкерс – плохой человек, который ни единого цента не заработал честным трудом, а сколотил свое состояние обманом. Папа рассказывал, что заводы мистера Винкерса построены на человеческих костях, его дирижабли лишь на честном слове держатся в воздухе, а если они падают, то приносят хозяину миллионы, ведь мистер Винкерс в сговоре со страховщиками! И сын такого человека не достоин девушки хоть и из бедной, но честной семьи.

Но моя сестра не хочет слушать папу, она хочет быть с любимым. Она любит его по-настоящему, я это знаю. И она мне даже говорила, что не взяла у юного мистера Винкерса ни цента, потому что тому, кто любит, не нужны чужие деньги. Я верю своей сестре, потому что я ее люблю. А папа просто боится, ведь все отцы боятся выдавать своих дочерей замуж.

И в нашем доме из-за этого не утихают скандалы, моя любимая сестра даже однажды убегала из дома, но папа попросил прощения, и она вернулась. Но папа все равно не смирился с тем, что его дочь встречается с сыном преступника и бесчестного человека. Он не может ничего поделать, и я вижу, что это приносит ему настоящее страдание. Иначе он не стал бы так часто ночами сидеть на кухне с бутылкой на столе…

Мир заволокло туманом, исчезли цвета и звуки, вокруг поплыли лица людей, застывшие сцены из жизни влюбленных, пьющий отец, плачущая мама, играющий младший брат, дом. Но через мгновение все вернулось на свои места.

Сегодня у моей сестры день рождения, она очень хотела праздновать дома с ним, но папа… Папа запретил приглашать к нам в гости юного мистера Винкерса. Но вечером мы увидели, как к нашему дому подъехал его автомобиль – в наш район такие заезжают редко! Сестренка выбежала встречать его, но вернулась домой одна – она, несмотря на свою любовь, не могла пойти против слова отца.

В последнее время она вообще перестала перечить папе. Рано приходит домой, почти всегда молчит, редко улыбается, а все больше смотрит на всех нас своими большими круглыми глазами. Наверное, ее тяготит запрет отца, она хочет быть с любимым, но не может ослушаться родителей. Мне жалко сестру, я пытаюсь ее утешить, но она уходит от моих ласк и потом долго плачет в своей маленькой комнатке…

Мы веселимся на празднике! Мама испекла очень вкусный торт, и сестренка задула на нем девятнадцать свечей. Наверное, загадала желание, и я даже знаю какое – быть с любимым. Мы все сделали небольшие подарки, но сестра, почему-то, им не очень обрадовалась. Она говорит, что все хорошо и улыбается, но я вижу в ее глазах тоску, и мне тоже стало тоскливо. Почему она такая?

Оказывается, машина юного мистера Винкерса все это время стоит у нашего дома. И еще подъехала какая-то большая машина, я не разбираюсь в них, но она, по-моему, возит бетон или что-то такое. Интересно, зачем она стоит здесь? У нас рядом никто ничего не строит. Странно…

Сестра кричит из подвала! Что она там делает?! Она зовет нас всех, и мы – мама, папа, я и брат – бежим к ней, в низ, в темноту и сырость. У нас большой подвал, наверное, таким должен быть подвал в богатом доме, а в доме бедняков он мог бы быть и поменьше. Но строители почему-то решили, что здесь нужен именно такой подвал.

Мы никак не можем найти сестру, а она уже и не кричит. Может, с ней что-то случилось?! О боже, сестра, где ты, что с тобой? Зачем ты полезла в подвал?

Вдруг захлопнулась дверь. Резко, с грохотом, так, что все мы обернулись, и застыли на месте. Папа сразу побежал к выходу, но дверь, почему-то, не поддавалась. Кто мог закрыть ее? Уж не сестра ли? Что за глупые шутки?..

Папа пытается выломать дверь, а мы сидим в темноте и не знаем, чего ждать. Мы обыскали весь подвал, но сестры в нем не нашли. Здесь только были кое-какие консервы, да немного дров, оставшихся с зимы. Стало холодно. Братишка плачет, да и я уже готова заплакать, потому что очень страшно.

Сверху послышался какой-то шум – будто на пол и на дверь, ведущую в подвал, льется вода. Этот шум продолжался недолго, и уже через две-три минуты все затихло. Папа подошел к двери, пощупал ее, и очень удивился, когда почувствовал на пальце что-то жидкое, густое и холодное. Он говорит, что это бетон. Самый настоящий бетон, который каким-то необъяснимым образом оказался на двери.

… Прошло несколько часов, а мы все сидим в подвале. Мне очень страшно. Здесь совершено темно, а холод и сырость с каждой минутой донимают все больше и больше. Братишка уже не плачет, заснув на маминых руках, а папа все пытается сломать дверь – сначала он бил в нее руками, затем попробовал дровами и банками с консервами. Но у него ничего не вышло.

Кто-то закрыл нас в подвале. Папа сказал, что кто-то залил дверь бетоном, и теперь он никогда не сможет открыть ее. Он говорил это дрожащим голосом, и готов был сорваться на плач. Но папа держится, и поэтому держимся мы. Но в душу залез страх, который выводит из себя, пытает мысли, вызывает только одно желание – покинуть это место. Но ничего не выходит, у папы ничего не выходит…

… Я не знаю, сколько времени мы сидим здесь – может три дня, а может и пять. В темноте очень трудно, но мы почти научились ориентироваться. Мы не голодаем, потому что едим консервы, но есть не очень хочется, потому что все мы простудились от этого холода и сырости, нас мучает кашель, и у всех жар. Особенно плохо братишке – он даже не может разговаривать, и мы по очереди стараемся согреть его своим теплом. Но с каждым часом братишке все хуже, а помощи ждать не откуда…

… Я хочу умереть! Я не могу больше здесь находиться! Выпустите меня! Спасите!.. Братишка умер от болезни, и теперь его маленькое тельце, оберегаемое мамой, лежит у стены, но мы его не видим в этой проклятой темноте. Папа уже давно молчит и тоже сидит у какой-то из стен. Я в отчаянии, мне кажется, я схожу с ума от всего этого. Мне страшно!..

… Сколько прошло времени? Я не знаю. Здесь очень неприятно пахнет. Наверное, это запах от трупов. Все умерли, и только я каким-то чудом осталась жива. Я уже не боюсь, и думаю, что надо побыстрее покончить с этим – разбить банку, и убить себя осколком… Нет, я не могу сделать даже этого – я давно ничего не ела, потому что все, что было в этом подвале съедобного, уже съедено. Я просто лежу, и жду. Чего? Не знаю. Смерти, наверное. Или чуда. Я хочу плакать, но не слез нет…

… – Кто вы?

– Мы пришли за тобой! Идем с нами, мы дадим тебе еды и питья, мы умоем тебя, приведем в порядок твое платье, расчешем твои волосы, и ты снова станешь самой счастливой девушкой! Только не бойся!

– А… А мама, папа и братишка? Я не могу оставить их здесь!

– Не беспокойся, они тоже пойдут с тобой. Но чуточку позже!

Мир расцвел тысячами красок, наполнился волшебной музыкой, которую я никогда не слышала, стал теплым и уютным. Я лежу на мягком ковре из зеленой травы, надо мной голубое небо, а вокруг, насколько хватает глаз, расстилается усыпанное фантастическими цветами поле.

И надо мной витают три ангелочка. Голеньких, с крылышками за спиной, с белыми кудряшками, с детскими лицами и райскими голосочками. А почему голенькие? Это же Купидоны голенькие, а не ангелы. Ай, да какая сейчас разница! Эти ангелочки дарят мне тепло и покой, они хотят накормить и напоить меня, и снова сделать счастливой…

Наверное, я пойду с ними. Да, но что это?! Куда вы улетаете! А я! Как же я?! Подождите, я хочу с вами!..

Мир померк, с него стекли все краски, заглохла музыка, а нос почувствовал противный запах. Тело пробил озноб, по спине пробежали мурашки. Это снова подвал! Я совершенно одна, а где-то рядом тела мамы, папы и братишки. Я уже не могу дышать от слабости и страха.

Мне кажется, что из того угла на меня смотрят два красных глаза. Да, это точно глаза, свирепые, ужасные. Мама! Что это! Оно идет на меня! В другом углу появились еще глаза, и еще, вокруг много красных глаз! И все эти бестелесные существа идут ко мне, проникают в меня, смотрят прямо в лицо, ухмыляются, рвут своими острыми когтями и жрут вырванные из моего тела куски!

Что это?! Кто вы?! Отпустите, я не хочу! Я не хочу умирать, я хочу жить! Мне страшно, мне очень страшно, пожалуйста, уйдите, перестаньте на меня смотреть! А-а-а!..

… Будущая миссис Винкерс уладила все дела, и готовилась стать образцовой женой миллионера. Теперь к этому нет никаких препятствий – отец, который никогда не дал бы разрешения на свадьбу, теперь не сможет сказать ни слова. А мама, сестра и брат… Это жертва, которую пришлось принести ради счастья. Любила ли она их? Хм, наверное. Но самая лучшая жена для миллионера – либо дочь миллионера, либо круглая сирота. Иначе возможны проблемы, о решении которых юный мистер Винкерс со своей будущей супругой позаботился заранее.

… – Ах ты, черт!.. – выругался Джонсон, едва придя в себя после сна. – Это же надо такое, а!

Тим сидел рядом и смотрел на своего бледного, покрывшегося потом и трясущегося друга. Тот быстро встал с кресла сомнопроектора, прошелся по лаборатории, не переставая в полголоса ругаться, закурил, закашлялся, сел на диван.

– Ну и как? – поинтересовался Тим, и в этом его вопросе слышалось «А я тебе говорил!».

– Да никак! Эта девчонка такого страха натерпелась! Я бы на ее месте через неделю сдох, а она крепкая оказалась.

– Ты был… Девушкой?

– Ага.

– Ну и как? – снова повторил свой вопрос Тим, но теперь уже имел в виду «Каково быть девушкой?».

– Тим! Вот не надо сейчас, а! Я от страха чуть с ума не сошел, а ты такие вопросы задаешь. Там было действительно страшно. Я даже не могу рассказать, как страшно.

– Я верю. Ты бы видел себя во время сна и сейчас. Я уже было подумал, что на этот раз точно придется избавляться от тела, но ничего, ты не хуже той девчонки оказался, вроде выдержал.

Джонсон ничего не ответил на это, только глубже затянулся горьким дымом, стараясь забыть все, что увидел во сне. Но страх не торопился покидать сердце, а как только детектив закрывал глаза, начинал мерещиться тот подвал и красные, горящие адским огнем глаза демонов…

От этих воспоминаний по спине пробегал холодок, и хотелось все бросить, утопить мозг в алкогольном угаре, и больше ни о чем не думать. Это невысказанное желание было исполнено в баре, где Джонсон, вопреки привычкам и традиции, пил не помои под видом пива, а виски, который на поверку оказался такими же помоями. Но только эти помои получше прочищали мозг, топя в себе страх.
<< 1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 >>
На страницу:
21 из 25