Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Да, твоя матушка наверняка бы огорчилась такому исходу, – с нарочитым сочувствием промолвил человек в чудных очках. Пару секунд он пристально смотрел в немигающие зрачки мертвого Жеребятьева, а потом равнодушно пнул его руку и поспешил к своему подопечному.

Романо лежал в позе зародыша, левая щека его была погружена в немаленькую лужицу крови, натекшую из разбитого носа. Все его лицо было похоже на перезревший экзотический фрукт из какого-нибудь Таиланда, а надбровные дуги странно выпирали, и Тамаш подумал, что у бедняги сломаны лицевые кости. Цыган аккуратно взял изувеченного парня на руки и, тихонько ругаясь на него, понес к выходу.

Семенов стоял среди сотрудников второго круга оцепления и наблюдал за Первым. Всего через сутки после объявления даты своего Всенародного Обращения, на котором, как знал Семенов, планировалось объявить о трансформации властной вертикали и признании Первого Царем новейшей России, Хозяин начал проводить встречи с теми, кого ранее называли чудным словом «электорат».

Даже отсюда ощущалось, насколько напряжен Первый. Подергивания его правой щеки и потемневшие от гнева глаза, так не вяжущиеся с радостью окружающих Хозяина рыбаков, выдавали истинное настроение Первого с головой.

Семенов не знал причину такого состояния Хозяина, но не мог не посочувствовать тем несчастным, которые окажутся рядом с ним после окончания протокольной съемки, да и сам с трепетом ждал своей очереди на аудиенцию.

И все-таки, что же могло его так взбесить?

Наконец, трое «рыбаков», лица которых были знакомы Семенову еще по учебе в Высшей школе ГСБ, дали знак остальной массовке, и окружающая Первого группа людей пришла в движение, которое стороннему наблюдателю показалось бы хаотичным. На самом же деле, каждый участник процесса знал свой маневр от и до. Ряженые рыбаки при поддержке службы личной охраны Первого оттеснили немногочисленных настоящих работников рыбодобывающей отрасли, тщательнейшим образом отобранных для этого мероприятия со всей России. Съемочная бригада сворачивала аппаратуру и готовилась к передаче ролика в эфир. Внешнее кольцо оцепления разгоняло застоявшихся зевак.

Семенов успел перекинуться парой фраз с начальником смены личной охраны и выяснил, что Хозяин утром имел конфиденциальный разговор с одним из приближенных бизнесменов, после которого разгромил один из узлов спецсвязи. Боец сетовал на то, что теперь их подразделение вынуждено было пользоваться резервным узлом, который постоянно барахлил.

– Не советую я тебе, Слава, принести дурные вести Хозяину, ой не советую! – Начсмен потер загорелый затылок. – Как бы не было беды… Настрой у него… Олигархи эти, сам знаешь. Им узда нужна. Короткая узда.

– Да хватит тебе, Борь, – Семенов беззаботно махнул рукой, хотя на душе у него стало гадко, – Бог даст, пронесет!

– С каких это пор ты веришь в Бога, Семенов? – прищурился начсмен. – И в какого именно, позволь уточнить?

– А вот за такие вопросы тебя, Борис, по головке не погладят! – перешел на шепот Семенов. Увидев, как побледнело лицо собеседника, он хлопнул того по плечу, – Да успокойся ты, я ж – могила, помнишь? Нас же сызмальства учили, что Бога нет! А выражение это – так, к слову!

– Ладно, Слава, побежал я. И так заговорился тут с тобой! – начсмен приложил руку к козырьку и унесся распекать кого-то из своих подчиненных.

Семенов же сделал пометку на своем планшете и пошел в сторону огромной фуры, в которой располагался передвижной штаб Хозяина. Доложив о себе дежурному, он приготовился к долгому ожиданию, но, к его удивлению, буквально через пару минут Семенова пригласили на аудиенцию.

Первый встретил его в небольшой комнатке, удивительно напоминавшей его кабинет в Кремле. Те же деревянные панели на стенах, те же, правда не таких гигантских размеров, портреты Дзержинского и Наполеона. Даже столик, на который сейчас тяжело опирался Хозяин, являлся уменьшенной копией кремлевского стола.

– Проходи, – немного рассеяно, как показалось Семенову, сказал Первый, не глядя на посетителя. Он указал на стул, но сам продолжал стоять и смотреть на пустой стол перед собой, словно видел там что-то, ведомое лишь ему одному.

Такой вид Хозяина смутил Семенова даже больше, чем если бы тот, к примеру, с порога наорал на него, выпуская пар после неприятного разговора с олигархом.

Секретарь примостился на краешке стула в ожидании, когда Хозяин откроет причину столь срочного вызова, или хотя бы просто начнет разговор, но Первый не спешил этого делать. Он еще немного постоял, нависая над столом, а затем обошел его и принялся неторопливо расхаживать взад-вперед за спиной своего подчиненного. Семенова так и подмывало обернуться вслед за Хозяином, но он сдержался и продолжал неподвижно сидеть на стуле, смотря прямо перед собой.

Шаги на некоторое время затихли, а потом Первый снова появился в поле зрения Семенова и, наконец, сел на свой стул с высокой резной спинкой, которая вызывала стойкие ассоциации со спинкой средневекового трона.

– Как продвигаются поиски? – нарушил долгое молчание Хозяин. Ему не надо было уточнять, какие поиски имелись ввиду.

– Цепочка потихоньку раскручивается! – бойко начал Семенов. – В Мордовии сов…

– Потихоньку? – обманчиво мягким голосом уточнил Первый.

– Виноват! – быстро поправился Семенов, проклиная себя за столь безответственный выбор слова, который мог, в иное время, привести к довольно печальным последствиям. На его памяти было два случая, когда простая оговорка стоила людям карьер…

– В Мордовии, в закрытом поселке, на территории которого находится исправительная колония номер четыре, было совершено три разбойных нападения на сотрудников данного учреждения. Одно – с летальным исходом. Как удалось выяснить, все три жертвы имели непосредственное отношение к отсидке небезызвестного Сергея Трямкина – друга нашего бегунка. – Семенов сделал паузу, чтобы изложенная им только что информация усвоилась в мозгу Хозяина.

– Так, – Первый вроде бы и слушал своего секретаря, но в то же время печать озабоченности на его лице, которая относилась явно не к истории с мальчишкой, говорила Семенову о том, что какая-то другая проблема занимала мысли шефа гораздо больше. – Продолжай, Слава.

– Конвоиры Дмитрий Токарев и Радик Бухумбетов были искалечены, причем у обоих, так же как, в свое время, и у Трямкина, диагностированы серьезнейшие повреждения ног. Их коллега, Виктор Жеребятьев, убит двумя выстрелами в упор.

– А у этого с ногами все в порядке? – отстраненно поинтересовался Первый.

– С ногами да, а вот с жизнью – не очень, – дерзко схохмил Семенов, но Хозяин не отреагировал на этот пассаж. – Что интересно, нападавший уведомил близких потерпевших об их состоянии. Видимо, чтобы их спасли. А на месте убийства – в тренажерном зале, где занимался Жеребятьев, была обнаружена кровь, принадлежащая, кому бы вы думали? Занозину! – секретарь выпятил грудь колесом, словно это он нанес ущерб дерзкому беглецу. – Наши эксперты провели тщательный анализ ДНК, сомнений быть не может. Жеребятьев хорошенько потрепал этого мерзавца перед смертью!

– Так-так. – повторил Хозяин и в задумчивости забарабанил пальцами по столешнице.

К удивлению секретаря Первого, его доклад не произвел на Хозяина ожидаемого им эффекта. Было ли это подтверждением теории Семенова о том, что вся эта история с Занозиным – один большой тест?

– Хозяин, наши данные указывают на то, что парню помогают третьи лица, – Семенов решил выложить свой последний козырь. – Возможно, с использованием искусственного интеллекта, – он невольно понизил голос, хотя прослушка в личных апартаментах Первого была делом практически нереальным.

– Это все, конечно, очень интересно, Слава, но я вызвал тебя не для отчета по делу мальчишки. – Первый будто пропустил мимо ушей последнюю реплику Семенова. – У нас есть более насущная проблема. Ты наверняка знаешь Игнатова? – Хозяин сцепил руки в замок и пристально уставился на секретаря, следя за его реакцией.

– Заочно, как и все, – ответил Семенов, пытаясь угадать, что от него хочет Первый.

Григорий Игнатов был богатейшим бизнесменом страны и тем человеком, который одним из первых среди олигархов признал безусловное главенство властителя, чем сэкономил Первому время и силы для дальнейшего утверждения в роли национального лидера нового порядка. К слову Игнатова прислушались и практически все остальные олигархи. Один за другим они выражали свою лояльность в обмен на негласную индульгенцию в отношении их прошлых и будущих деяний в погоне за золотым тельцом.

В нынешней России с ее экономикой, на восемьдесят процентов контролировавшейся государством, невозможно было сколотить сколь-нибудь значительное состояние без покровительства высших должностных лиц, и олигархи понимали это лучше прочих. Законы, обязательные для простых граждан, были лишь досадной помехой для этих акул отечественного бизнеса.

Злые языки в свое время поговаривали, что Хозяин уже давно сам стал не только российским, но и мировым лидером по размеру личного состояния из-за того, что каждый лояльный олигарх перечислял на его тайные счета довольно большой процент своих доходов за так называемое «общее покровительство». Семенов в этом сомневался. Он достаточно тесно взаимодействовал с Хозяином, чтобы замечать у того хоть малейшие признаки тяги к роскоши или праздному образу жизни, характерному для членов семей российских богачей. Да и распускавшие эти слухи люди уже давно замолчали. Навсегда. Как и один из шайки олигархов, отказавшийся присягнуть Хозяину на верность. Его имя не рекомендовалось произносить вслух в честной компании, а все его активы разделили между собой более дальновидные коллеги.

– Он же присутствовал на том совещании, где все поддержали вашу инициативу о… – Первый стрельнул в Семенова острым взглядом, и тот осекся, не решаясь продолжить.

– У нас сегодня состоялась беседа… Непростая, надо признать, беседа, – Хозяин поджал губы от недовольства то ли языкастым секретарем, то ли своим разговором с Игнатовым. – Григорий Иванович выражал мне свою крайнюю обеспокоенность и хотел бы ускорить наше дело. О котором вы только что чуть не проболтались! – Первый немного повысил тон своего голоса, и Семенов почувствовал, как к его щекам приливает румянец.

– Могу ли я каким-то образом повлиять на ситуацию? – пробормотал он и опустил глаза, не в силах больше выдерживать взгляд темных глаз.

– Можете, Слава, можете, – сказал после небольшой паузы Первый. – Затем я вас сюда и позвал. Нужно будет преподать небольшой урок поведения нашим друзьям. Они считают, что состояние их лицевого счета дает им право разговаривать на равных с первым лицом государства и даже диктовать ему свои условия, – последние слова Хозяин произнес с таким холодом, что у Семенова встали дыбом волоски на тыльной стороне ладоней. – Это – крайне ошибочное мнение, – продолжил цедить слова Первый. – Крайне. Ошибочное. Мнение.

– Как вы понимаете, я не могу доверить столь деликатное поручение кому попало, а вам надлежит хранить молчание о содеянном. Думаю, что это ясно. Кстати, о молчании. Что там в Кемерово? Как отреагировал народ на случившееся с той бедовой девицей и ее семейкой?

Такая резкая перемена темы разговора стала для Семенова неожиданностью.

– Сведений о беспорядках и протестах в регионе не поступало, – нашелся он. – Думаю, что наша акция устрашения сработала как надо.

– Что я должен буду сделать по Игнатову? – переспросил секретарь, чтобы вернуть беседу в старое русло, и тут за его спиной с шумом распахнулась дверь.

Семенов резко повернулся на источник шума и увидел ворвавшегося в кабинет генерала Ревякина – шефа разведывательного управления.

Дмитрий Сергеевич имел крайне растерянный вид. Его пышные усы, обычно обильно напомаженные и воинственно топорщившиеся по обеим сторонам мясистого носа, сейчас были безнадежно растрепаны, будто их обладатель неоднократно пытался выдрать разом все волосы. Фуражка с начищенной до блеска кокардой съехала куда-то в район левого уха, а по луноподобному лицу растекалась мертвенная бледность. Руки генерала, в которых он держал ноутбук, заметно дрожали.

– Хозяин! – жалобно воскликнул он, наскоро захлопывая за собой дверь, за которой виднелись удивленные лица личной охраны Первого. – Хозяин, вы должны это увидеть! – он дернулся было к столу, но тут же остановился, будто только сейчас разглядев сидевшего перед Первым Семенова, и замер на месте, по-рыбьи молча открывая рот.

– Дмитрий Сергеевич, возьмите себя в руки! – стальным голосом отчеканил Первый. От его недавней отстраненности не осталось и следа. Он снова стал тем самым лидером, перед которым робел весь мир. – Что там у вас?

– Хозяин, этот человек… – Ревякин прижал ноутбук к своему объемистому животику и брезгливо поджал губы, уставившись на Семенова. Они с секретарем Первого были врагами с тех самых пор, как Семенов проходил службу в ведомстве генерала и уличил того в некоей нечистоплотности при ведении хозяйственной деятельности. Впрочем, в современной России коррупционность государственных чинов только сплачивала их ряды, поэтому никаких далекоидущих последствий для Ревякина доклад Семенова не имел, чего нельзя было сказать об их отношениях.

– Он останется, – не оставляющим сомнений тоном сказал Первый. – Излагай, Ревякин, не трать мое время зря! И молись Аалекту, чтобы то, что ты сейчас скажешь, оправдало твой столь внезапный визит!