Солнце на краю мира

– Угрожал. Хочет, чтобы я выведал для него какие-то сведения.

– Какие?

– Не важно. Они к Gateway не относятся… Почему ты заподозрила OpenMind в шпионаже, если, говоришь, действовали любители?

Она снова подозрительно посмотрела на меня.

– По-твоему, в OpenMind корпоративный шпионаж поставлен на профессиональную основу?

– Понятия не имею, говорю же. По логике, если уж заниматься чем-то, то серьезно, без баловства. OpenMind – серьезная профессиональная компания…

– И какие у OpenMind есть профессиональные средства шпионажа?

Я перестал жевать.

– Откуда я знаю? Я там не работал никогда, и знакомых у меня там нет!

Дженнифер смотрела пристально.

– Ну, знакомые, положим, у тебя там есть…

Я отложил вилку.

– К чему ты клонишь? И что вы вообще пристали ко мне с этим OpenMind’ом?

– А кто еще приставал? Макфолл?

– Интересно, – усмехнулся я, – почему ты его давеча обозвала человеком в халате, если знаешь фамилию?

– Думала, что ты не знаешь… Ну так, кто из твоих знакомых OpenMind’овцев нужен Макфоллу? Гроссштейн? Фрайд?

Я опустил голову и стал ковыряться вилкой в остатках томатов.

– Артур, ну что ты молчишь? – произнесла Дженнифер дрогнувшим голосом.

Я поднял глаза. В ней что-то изменилось. Она смотрела на меня с мольбой, как будто от меня зависело что-то важное. Опять я вспомнил слова Деева о доверии к ней и что сегодня уже обидел ее напрасным допросом.

– Знаешь, зачем я приехала сюда? Потому что мне стало страшно!.. Потому что ты ничего не рассказал о своих давних делишках с OpenMind и Фрайдом! А сейчас ими занялись и копают подо всех, кто хоть как-то мог быть в этом замешан. Мне на днях звонили друзья по SP, которые давно не работают ни в SP, ни в OpenMind, и просили замолвить за них словечко. У них в квартирах уже были обыски! Едва до задержаний не дошло!

– Я уже сказал, – проговорил я медленно, – что давние дела ни при чем. Там все улажено. Полный порядок. Нас подозревали, но необоснованно. Все дела закрыты окончательно и бесповоротно.

– И сколько всего их было? – спросила она так, как спрашивают о бывших любовницах.

– Четыре. Два закрыты за недостаточностью доказательств. Одно дошло до суда, вынесли оправдательный приговор, который был обжалован, но оставлен в силе. Еще на одно вообще забили, там и состава преступления сформулировать не смогли; недавно его закрыли за истечением срока давности. Всё.

Она смотрела пристально и злобно.

– Ты так ловко не вдаешься в подробности…

– Потому что я не хочу в них вдаваться! – сказал я безапелляционно. – Дела эти ни тебя, ни даже Gateway не касаются. Формально… А компетентные органы давно в них разобрались.

– Да, видно, серьезные были дела… раз у твоего теперь гриф «А»!

Я протяжно вздохнул.

– Этого дела я не видел, у меня такого доступа нет. Зачем ему засандалили гриф «А» – понятия не имею. Но все, из чего оно могло быть сформировано, я тебе озвучил. Не знаю, зачем так сделали… Может, засекречивают связанное с OpenMind, кто знает…

Не отводит взгляда. Чувствую, как рассматривает каждый мускул моего лица, будто мы в покер играем.

– Темнишь, – заключила она, откидываясь на спинку стула.

Я посмотрел на нее укоризненно, но она, взяв бокал, отвернулась. Встал, прошелся по комнате. Тягостно длилось молчание и скрипели половицы. Наконец, меня прорвало.

– Дженнифер, вот ты тоже темнишь! Хотела выяснить у меня одну конкретную вещь, а устроила какой-то цирк! Выследила меня, заигрывала тут… Думала споить меня, чтобы я все рассказал? – усмехнулся я, – Что я, дитя малое?

Она сжала губы, глаза ее увлажнились.

– Я не заигрывала, – сказала она почти шепотом. – Мне от тебя ничего не нужно. Это тебе нужна моя помощь, только ты этого не желаешь понимать!.. Ну и иди к черту.

Она встала из-за стола и прошла мимо меня в кухню. Перед носом пронесся аромат ее духов, столь несоответствующий деревенскому кухонному фартуку, запаху тушенки в комнате, и вообще всей окружающей обстановке.

Я подался за ней. Она стояла лицом к окну и, заломив руки за спину, пыталась развязать тесемки фартука.

– Все-таки у тебя сегодня обыск? – спросил я утвердительно.

– Да, но тебя же это не касается, – проговорила она отрешенно. – «Формально». У тебя же все дела закрыты…

– Слушай… Ну неприятно это, согласен. Меня самого, честно говоря, выбило из колеи твое предостережение…

– Неприятно, ага… Неприятно – это выслушивать твой ор по телефону. За который ты даже не извинился… А внутренняя безопасность Ассамблеи, прости за откровенность – это не неприятно, а до чертиков страшно!

Узел не поддавался. Она принялась рьяно его растаскивать и рвать ногтями.

– Я… Ну… – запнулся я. Слова извинения никак не подбирались, всяко выходило или унизительно, или неискренне. Пауза затягивалась, я тронул ее за плечо и продолжил: – Послушай, Дженнифер. До тебя никто не докопается. Ты у нас и трех месяцев не работаешь… Ничего страшного они с тобой не сделают, ты же не шпион, арестовывать тебя не за что. Будут допрашивать – расскажешь, что знаешь, а ты толком ничего и не знаешь. Свалишь все на меня или Деева, что выполняла наши указания… Забавно, что ты приехала прятаться ко мне, – усмехнулся я. – Я ведь, по твоей логике, главный источник опасности.

Она, наконец, стащила с себя фартук и обернулась. В великолепных глазах ее стояли слезы. Прическа растрепалась, пока она освобождалась от лямки, лицо было бледным. Смотрела она куда-то в сторону.

– Не главный… Я думала, ты прольешь свет на причины… – сказала она безразлично и направилась к входной двери. – Да и выбора, куда ехать, у меня нынче негусто.

– А как же твои друзья из SP и OpenMind? – спросил я и тут же понял, что вопрос прозвучал с ехидством.

– Они не мои друзья, а моего парня… бывшего… И я и так их уже подставила с этими обысками.

Пока она поправляла прическу перед пыльным зеркалом, я набрался наглости и спросил:

– Давно вы расстались?

Она помолчала.