Страной своею править самовластно,
Как правит кормчий быстрым кораблём,
Как проповедник, что вещает страстно,
Без гнева и досады, день за днём,
Не зная ни усталости, ни страха,
Не ведая сомнений и обид,
И никогда, ни дыба, и ни плаха,
Позором никого не оскорбит!
Сегодня ночью я опять проснулся,
Лежал, бездумно полог теребя,
И к зеркалу зачем то повернулся,
В стекле пытаясь разглядеть себя,
И не увидел своего лица,
Лишь только тень убитого отца…
Лишь только тень убитого отца,
И взгляд его, спокойный и печальный,
Как будто в ожидании конца,
Стоял он грустно, пред дорогой дальней,
И в этой душной, липкой тишине
Вдруг, лёгкий шепот, точно стон, раздался -
«Прощай, прощай! И помни обо мне…»
Так император с сыном по прощался.
И больше я заснуть уже не смог,
Я был в поту весь, мокрый, как из бани,
И повторял, как верности зарок,
«Прощай, прощай…», дрожащими губами.
И отраженье мёртвого лица
Со мною рядом будет до конца.
Со мною рядом будет до конца
Всё, что судьба дала мне в этой жизни,
Вакханки смех, советы мудреца,
Слова, что будут сказаны на тризне,
И сыновья мои, и старший – Александр,
Он станет императором, я знаю,
Хоть мне доносят… вздор, пустой угар!
Я эти сплетни с гневом отвергаю!
Я должен жить, так много впереди
Великих дел, и к чёрту осторожность!
Но тяжкий холод у меня в груди,
В душе моей тоска и безнадёжность,
А на щеках солёная вода…
Я одинок. И было так всегда.
Я одинок. И было так всегда.
У принцев жизнью правит провиденье.
Какая-то позорная звезда
Сверкнула бледно при моём рожденьи.
Меня никто особо не любил,
Слегка кривясь терпели, и не боле,
Я из дворца тихонько уходил,
Чтоб одному бродить в цветущем поле.