Неприкасаемые. Легион. Хранители

Она опять посмотрела на себя в зеркало. Теперь, как показалось ей, ее взгляд был достаточно хмурым и грозным. В них горела тревога и обещание чего-то страшного.

– Как ты думаешь, у меня изменился взгляд? Есть в нем что-то новое? – спросила она брата, посмотрев в его сторону, и явно устав думать про то, что ей изменить и предотвратить было не по силам.

Асраил выглянул из-за ширмы, и она обожгла его этим мини залпом из двух орудий. Он вздрогнул и быстро скрылся за перегородкой, чувствуя, что по его телу пробежала легкая дрожь.

– Да, определенно, в глазах есть что-то новое, ты права… Но никуда твои демоны не делись. Или тараканы. Они все там, с тобой. Правда, как мне кажется, появилось отражение чего-то… Может души как ты сказала, или твоего чувства. Или твоего переживания за того, кто стал тебе так дорог.

Ангелла ухмыльнулась, словно побывала на сеансе у начинающего хироманта. Или у подслеповатого медиума, определяющего судьбу по глазам. Которые, как она понимала, все же, являются зеркалом ее души.

– Демоны, тараканы, чувства, душа… Ты уже определись, что ты там увидел… как мне кажется самой, мне не хватает во взгляде уверенности. Грозности. Силы. Ну, всего того, отчего раньше так откровенно трепетал и перед чем пасовал Морган…

– Ну ты сказала. Сравнила. Для Моргана это была как последняя и самая важная битва. Впрочем, так оно и вышло… Но, он ведь тоже Неприкасаемый. И может собраться, когда это необходимо. Да и к его чести, если это можно так назвать, через что ему самому только не пришлось пройти. И он выжил. Так что, он точно не груша для битья… И его силу просто глупо игнорировать. И только чуждая любой рефлексии Гранж смогла дожать его…Или растормошить, – добавил он с кислой улыбкой.

Она мысленно согласилась с его доводами. Почти согласилась… Но ее новая внешность. Эта красивая азиатка в отражении. Правильный ли этот выбор? Не глушат ли эти восточные глаза ее внутренний огонь?

Асраил будто угадав ее мысли, решил поделиться своими наблюдениями и жизненным опытом.

– Ты просто прими к сведению, что восточные люди по-другому выражают свою ярость. Свою злость. Как мне кажется. То есть, на лице у них другая картина. Была у меня одна… скажем так, знакомая. Тайка, опытнейший киллер… В самые ответственные или страшные моменты, она никогда не строила гримасы. Ее мимика была ровной. Словно между внешним поведением и ее внутренним миром проложили толстый слой ваты. Она улыбалась только ртом – поднимая уголки губ вверх. Слегка. А глаза передавали ее решимость тебя убить. В общем, улыбка та еще была, производила жуткое впечатление. Даже меня дрожь пробирала. Хотя она красивая девушка… была.

Он выглянул из-за перегородки и увидел, что Ангелла пытается повторить мимику и улыбку той тайской девушки, прах которой уже давно истлел. “Ладно, пусть тренируется”, – подумал он, довольный хоть тем, что ему удается отвлечь сестру от мрачных мыслей.

– Так что, совет простой – примирись со своей новой восточной внешностью. И все пойдет как по маслу. Или как нож в масло.

Асраил вдруг громко рассмеялся, и Ангелла скосила свои прекрасные глаза в его сторону, а затем вернула взгляд в зеркало, пытаясь изобразить грозное выражение лица тайской наемницы своего братца. И правда, получалось жутко, и она уже довольно умело и уверенно надевала эту маску на свое лицо.

– Что такого смешного? – поинтересовалась она весьма мрачно.

– Да, вспомнил, как ты Моргану чуть лысину не прожгла. Взглядом. Вот это был огонь. В следующий раз, когда захочешь кого-то испугать, вспомни, о чем ты думала в тот момент. И взгляд твой превратится в подобие геенны огненной. Так, о чем ты думала?

– Думала, что он гадкий и паршивый.

– А еще?

– Что он меня разлучает с Глорией. И с Закарией…

– Вот!!! – взорвался Асраил. – Думай о тех, кто тебе близок и улыбайся. Да, поднимай губы немного вверх….

– Вроде получается. Слушай, а ты уверен, что та тайка была девушкой? Может быть, это чисто мужское качество – смотреть так грозно…

– Уверен, уверен, – почти невинным голосом разрушил Асраил последние сомнения своей сестры. – Я же сказал, красивая, смертельно опасная. Как можно пройти мимо такого взрывоопасного коктейля.

Ангелла встала с пола и устало начала одеваться, думая о том, что теперь в любой непонятной ситуации она будет думать про того, кого любит. Асраил словно уловив ее очередной перепад настроения, а также услышав шуршание одежды, вышел к ней и смотрел, как она оглаживает рукой надетые рубашку и штаны.

Он, понимая, что Ангелла начала мириться со своим новым обликом и вполне успешно погасила свои чисто женские сомнения, задумался о чем-то более важном, с его точки зрения. И Ангелла, которая проявила при нем вполне понятную слабость, вдруг в очередной раз поразила его свой силой. Прочитав его собственные мысли.

– Ты считаешь, что властвуешь над судьбами, а в это время твою собственную судьбу уже кто-то более сильный и коварный пометил, как свою мишень. И ты сейчас явно не про Гранж подумал.

– Ну да, не про нее. А ты понимаешь, что все это значит? Ты сама веришь в эту карму? В наказание за наши поступки… Или ты просто пугала Моргана?

Ангелла и Асраил обернулись к зеркалу, словно пытаясь увидеть в отражении всех тех, кого они вольно или не вольно лишили жизней за время своего земного пути. Но никаких призраков за своими спинами они не увидели. Пока не увидели.

– Верю, и тебе советую верить. Но я сама мало что понимаю… я ведь не дельфийский оракул, и не прорицатель. Я воин. И я понимаю, что сейчас мы должны защищаться. И рвать Кадавра на части опять. Как и всю его шайку. Как бы он ее не назвал. Еще бы понять его пророчество. И использовать в своих целях. Ты уже догадался, что он имел в виду, когда говорил, что его можно победить словами?

Она взглянула на Асраила, но тот лишь задумчиво покачал головой. “Ладно, эти слова мы еще найдем. И подкрепим их самыми решительными действиями”, – думала Ангелла. Они кивнули головами почти одновременно и встретились взглядами в зеркале, и тут рация Ангеллы ожила. Она взяла ее в руки и услышала позывные Власты.

– Бета вызывает. Бета…

– Альфа слушает, прием.

– Прошу разрешения вернуться к вам.

– А что случилось. Приказ был оставаться на месте. Вас атакуют?

– Никак нет. Просто…

Ангелла ухмыльнулась, ох уж эта Власта, одновременно серьезная и все такая же слегка инфантильная. Асраил присел на столик между раковин и смотрел с улыбкой на сестру, болтая ногами.

– Что просто? Поясни, будь добра.

– Ну, не хочу тут оставаться. – Власта понизила голос. – После того, что у нас тут с Заком случилось… Он на меня как-то странно косится.

– Не поняла, что там у вас случилось…Что там у вас произошло?!! –В голосе Ангеллы прозвучали нотки ревности и Асраил беззвучно смеялся, закрывая рот руками. Ангелла улыбнулась, скованно манипулируя своим ртом, и сверля его глазами, и он слегка скис. “Очень способная ученица, на лету все схватывает, только начни ее обучать…”, – подумал он с легкой усмешкой.

– Ну, я ему слегка врезала. За тот случай… С гранатой. Он ничего не сказал, не сделал, только с тех пор странно на меня смотрит. Тоска берет от этого взгляда…

Ангелла покачала головой. Какой-то детский сад. Что за игра в гляделки? И она, на секунду задумавшись, уже шипела на Власту.

– Остаешься там. Приоритет – защита Закарии. И никаких больше несанкционированных актов. Ни мести, ни чего-нибудь еще. Как поняла, Бета?

– Вас поняла, Альфа… Отбой.

Ангелла положила рацию обратно на столик, предварительно согнав с него Асраила и повернулась к двери. Асраил уже шагал к ней, пытаясь понять причину шума, который доносился из коридора. Ангелла повернулась спиной к зеркалу, и прислушалась к себе, к своим ощущениям. Она была зла на Власту, но в то же время понимала, что причин злиться на нее почти нет. Карма, карма. Хоть такая, хоть предвестница той, большой расплаты, которая неминуемо настигнет каждого. Возможно, и ее саму.

В ее временный кабинет вернулась Гранж – уже пребывающая в гармонии с собой и со всем миром. Только вот ее кололо чувство, похожее на раскаяние. Ангелла обняла ее и вспомнив все теплые слова, которые находились в ее вокабуляре, поблагодарила ее за тот выстрел. То есть, за очередь. Да, решила она, пусть это не очень, или совсем не этично, но она сделает это. И черт с ними, с этими приличиями. Она к тому же понимала, что теперь Гранж начинает слегка беспокоиться за свое преступление. И за возможные последствия. А как ни крути, ее выходка, согласно их Кодексу, была откровенным криминальным деянием. Но, в отличие от Кадавра, она сделала это не преднамеренно. Под влиянием обстоятельств. О чем и поведала Ангелла своей родственнице, а Асраил понимающе грустил и показывал всем своим видом, что он очень понимает крик души Гранж. Ее почти отчаянную попытку восстановить справедливость, и предотвратить еще более страшный проступок – выдать одного из Неприкасаемых третьим лицам. Гранж оживилась и чувствовала почти признательность по отношению к той, которая раньше казалась ей то выскочкой, то гордой одиночкой. Ангелла пообещав, что, когда обстоятельства будут более подходящими, уладит этот вопрос, а заодно и внесет в их Кодекс соответствующие изменения. Гранж выразила надежду, что ее скромный поступок оценят по достоинству, и поставят на место Моргана, если он замыслит акт мести. Ее заверили, что мести никто не допустит, и вообще, их склонный к манипуляциям и сомнительным решениям родственник будет на особом контроле Главы Семьи.

Ангелла уже хотела отпустить Гранж, но она вспомнила про свое решение распустить Великую Четверку. И вернуть им их исконные, прежние имена. Которые уже почти никто и не помнил. “Надо покопаться в архивах”, подумала она и решила, что Гранж тоже надо обработать по этому поводу. Да, у их родственниц было другое имя, более благозвучное. Историческое. И Неприкасаемые, к своему стыду, пренебрегали им. Слишком быстро привыкнув к этой кличке, которая, возможно, и влияла так отрицательно на Гранж. Наделив ее другой натурой. Склочной и сварливой.

– Скажи мне, дорогая моя, что ты скажешь, если я предложу отменить все клички и прозвища в нашей Семье.

Гранж никогда не была дурой, и сразу поняла, к чему клонит ее родственница. В которой она, наконец-то, признала и почувствовала это право – принимать такие важные решения для их Семьи. Или на худой конец, озвучивать их.

– Я всегда говорила, что мне эта кличка не нравится. Хотя я к ней и привыкла…И это все проделки этого старого прохиндея. Этого лиходея…

Ангелла поняла, что Гранж села на своего любимого конька – обличать и обвинять, и поспешила отвлечь ее от мрачного настроения, уже повисшего над ней серой тучкой.

– Давай вспомним, что ты Генриетта, а не Гранж. И что имя у тебя благородное и очень красивое. И что ты сама не менее красивая и…. Ангелла замолчала, пытаясь найти то слово, которое бы представило Гранж в более выгодном свете, но не могла. Выручил ее Асраил, который добавил с легким поклоном, обращаясь к их родственнице.

– И доблестная защитница справедливости… Поборница чести нашей Семьи. Смело рискующая собой, не взирая на трудности и наших врагов – что внутренних, что внешних. И способная на другие, не менее благородные поступки. Не думая о собственной выгоде и корысти…