Неприкасаемые. Легион. Хранители

– Туннель! Тут целый туннель, а не лаз, – откомментировал он гордо свою находку, и всем показалось, что его слегка приглушенный голос принадлежал великому открывателю неведомых подземных путей и лабиринтов. Он вынырнул обратно и сделав большие глаза, добавил многозначительно.

– И этот туннель ведет наружу. А не на Базу…

Он, не на долго задумавшись, предложил им свой план – он, и к примеру, О’Брайен произведут разведку, а Такахаси с Властой останутся тут. По его мнению, в новую атаку их неприятель все равно соберется не скоро, так что какое-то время у них для такой вылазки определенно имеется. Но встретил, к своему удивлению, довольно ожесточенное сопротивление, которое ему оказали его боевые товарищи. По мнению Китано, это было глупо. И они не могли себе позволить потерять сейчас Зака, как ценного бойца. А поэтому, он пойдет вместо него. С тем же О’Брайеном. А Зак останется тут, и будет с Властой прикрывать Базу с этого направления. Но и у Власты было свое мнение. Во-первых, у нее особый приказ от Ангеллы, главы Легиона. И она, переведя дух, призналась, что в ее обязанности входит охрана Зака и по причине этого, она даже слышать не хочет о каких-то вылазках. Тем более, без нее. Все удивленно посмотрели на нее при этих словах, но Закария, придя в себя, уже принял решение,которое никто не сможет отменить. Он подмигнул Такахаси, давая ему понять, как один мальчишка другому, что клад принадлежит тому, кто его нашел. И тот, вздохнув, кивнул Закарии головой – я остаюсь. Он,быстро подобрав подходящее вооружение и амуницию – штурмовую винтовку и несколько магазинов к ней, а также пристегнув к ноге нож,и захватив пару гранат, спрыгнул вниз. Власта чертыхаясь, уже сметала со своего пути Патрика, отправляя его к своей бойнице. Она попыталась связаться по рации с Ангеллой, но не смогла – будто их связь уже додумались глушить и очищали эфир от их переговоров. Она, уже по-настоящему злясь на всех, особенно на Зака, а также понимая, что Ангелла ей не простит провала ее миссии, решила следовать за ним. Куда бы он ни пошел. Власта также быстро взяла себе такое же примерно снаряжение и не глядя ни на кого, прыгнула вниз. Благо Зак стоял неподалеку и светил ей под ноги, чтобы она не травмировалась при прыжке.

Они прошли значительное расстояние, и Закария, отличавшийся особенным чутьем и прекрасно ориентировавшийся в любой обстановке и местности, понимал, что они уже вышли далеко за пределы Базы, и идут под тем проходом, который выходил прямо на ворота и на их блиндаж. Он шел первым и освещал дорогу. Он слышал тяжелое дыхание Власты – она явно была рассержена, как он понимал, и немного боялась. Но не врага или смерти, как он осознал. Скорее, гнева Ангеллы. Но почему она дала ей такое странное задание? Почему его жизнь находится среди приоритетов этой загадочной женщины… Он остановился, и Власта почти налетела на него своей большой и упругой грудью. Время пообщаться, решил он, хотя бы недолго.

– Прежде всего, прости меня. Сама знаешь за что. И за то, что я сделал с тобой. И с Ангеллой… мне даже нечего сказать в свое оправдание.

Власта отдышавшись, стояла очень близко к нему и смотрела ему прямо в глаза. Они были примерно одного роста, и это удивило Закарию – при их последней встрече она была явно выше него.

– Да, нечего сказать… Ладно, извинения приняты. Будем думать, что нас примирила эта война. Слава богу, мы на одной стороне.

Власта взяла его за куртку и попыталась сдвинуть с места. “Это скала какая-то, а не человек, сколько же в нем сил”, – подумала она, смотря на него с явным уважением.

– Назад ты не пойдешь, да, правильно я понимаю?

Он помотал головой и все так же внимательно смотрел на нее, светя фонариком в сторону, чтобы не ослепить ее ярким светом.

– Почему Ангелла приставила тебя ко мне? Я имею в виду – если принять во внимание то, что я сделал…

– Ангелла – очень необычная… женщина. И ты ей дорог, если я правильно ее понимаю. Хотя, пока не знаю, почему.

Власта нахмурилась и смотрела на него внимательно и даже изучающе. Словно пытаясь понять – чем заслужил этот бывший наемник такую милость ее королевы. Может быть, ему было суждено сыграть определенную роль в мире Неприкасаемых… Но ведь это бред – он не Хранитель, как ее отец, он просто воин. Хотя и симпатичный. Правда, на ее вкус, он слишком суровый и временами мрачный. Да и ветеран. Хотя в мужчинах такого возраста, по ее мнению, проявлялось больше благородства. Хотя бы внешнего.

– Но почему она меня простила? Ты можешь мне объяснить это? – Закария не убирая ее руки, сам положил ей свою тяжелую руку на ее плечо. Она опустила глаза и задумавшись, искала ответ, зная только то, что Ангелла уже очень давно живет в мире людей. И порой совершает поступки, к которым подталкивает ее очень большой жизненный опыт и ее почти провидческая интуиция.

– Ну, она просто очень хорошо знает людей. Разбирается в них. И понимает, что хорошего от них не дождешься. Ну, или ждать придется очень долго. Всю жизнь, порой. Она мне говорит, что хорошее в людях надо пробуждать. Как вкус к хорошим и настоящим вещам. Ну, типа, к правильной музыке. Живописи. Так что, она, как я понимаю, что-то в тебе разглядела. И надеется это хорошее в тебе развить. Раздуть, как потухший и еле видимый огонь. А пока, приставила меня к тебе. Чтобы ты раньше времени не отдал концы. Не раскрыв своего потенциала и талантов.

Уф, эта длинная тирада и ее мысли утомили ее, хотя, как понимала она, она сказала почти все, оставаясь в рамках дозволенного. Она и так проболталась. И хорошо, что ее папа всегда учил ее скрывать тайны этой Семьи. Закария качал головой – он явно не понимал истинных намерений Ангеллы. Ее тайных желаний. Возможность чувства, которое она могла бы испытывать к нему, он отмел, все-таки. Скорее, она просто присматривалась к нему. Выбирая для него возможный сценарий исправительных работ.

– А как же она оказалась в новом теле… – Закария озвучил последний вопрос, понимая, что время поджимает, а неясного пока остается так много, что можно забыть обо всем и просто застрять тут на несколько часов. А этого они себе позволить не могли.

– Ну, была очень трудная операция. Дорогая. Типа, пересадка. Все, больше не скажу ничего!

Власта посмотрела на него решительно, и он понял, что она действительно не проронит больше ни слова. Что ж, пока придется жить с этим. Надо оставить эти мысли и идти вперед. К своей смерти, или к моменту истины, сказал он себе, понимая, что каждый пройденный им путь, является лишь этапом, еще большего пути, к финалу которого он приближался. И как всегда, в своем стиле – почти безрассудно и дерзко.

Они продолжили пробираться по этому туннелю, который уже шел с явным уклоном вверх, и уперлись в тупик. Закария вонзил луч фонаря в высоту, и увидел длинную лестницу, которая шла наверх. А сама лестница упиралась в люк, вернее, его крышку, которая была, к их счастью, закрыта висячим замком с внутренней стороны. Он прицелился и снес его выстрелом, и они довольно долго стояли, прислушиваясь. Нет, выстрела снаружи не услышали, а это значило, что им либо повезло, либо крышка была очень толстой. А значит, и тяжелой. Закария отдал Власте фонарь, и, подпрыгнув, дотянулся до лестницы, а затем добрался по ней до крышки, освещаемый лучом снизу. По его ощущениям, длина лестницы составляла метров пять, не меньше. Он, приложив почти все свои силы, пыхтя и отдуваясь, приподнял крышку люка, упираясь в нее плечом, и склонив свою голову набок. Он смог просунуть свою руку наружу, и слегка отодвинул в сторону этот тяжеленный блин, который весил никак не меньше ста килограмм, как ему показалось. Он, к своему удивлению, увидел, что люк был расположен на вершине скалы, и уже полностью отодвинув крышку в сторону, он выполз наружу и увидел, что до земли было не меньше десяти метров.

А вокруг этой скалы, вернее, вокруг небольшой горной цепи, которая опоясывала их Базу, он увидел настоящую заснеженную долину, в которой лагерем стоял неприятель. Он насчитал около пятидесяти палаток и видел движущиеся фигурки людей, которые строились в шеренги, и как он понял, готовились к очередному штурму их Базы. Он также увидел орудия, которые и обстреливали филиал его альма-матер –тут были и минометы, и гаубицы. Снаряды к ним подвозили на огромных пикапах, покрытых зимним камуфляжем.В этот момент он услышал Власту, которая поднялась за ним, и удерживаясь на лестнице, выглядывала снизу и смотрела на него, как разгневанная жена, которая нашла своего благоверного за подглядыванием голых женщин в бане, у окна которой он устроился, поднявшись по пожарной лестнице.

– Ангелла вышла на связь, я ей доложила о нашей вылазке, – произнесла Власта тихо, и слегка испуганно. – Она в нашем блиндаже. Приказывает возвращаться туда и докладывать о результатах разведки…

Что ж, рекогносцировку они произвели, и как он насчитал с помощью бинокля, численность неприятельской пехоты составляла не меньше 500 человек. А то и больше. Солидно, основательно…Вражеская артиллерия тоже впечатляла – не меньше 20 тяжелых стволов, и ракетных установок, так что, доложить будет, о чем. Он вернулся назад, пятясь осторожно к люку, и так же аккуратно закрыл за собой его крышку, уже давая себе обещание вернуться сюда как можно скорее. Ему надоело обороняться, и он придет сюда более подготовленный. И сам заставит этих людей защищаться и обрушит на их голову такой яростный огонь, что они поймут, что пришли в эти снега с единственной целью – умереть.

Глава 28.

Посвящение в рыцари.

Все Неприкасаемые собрались наверху главной башни, поскорее выбравшись из бункера, где ядро Моргана за запертой дверью уже начало бешено носиться по всей комнате для переговоров, сшибая стулья на пол, при этом подвывая и производя другие жутковатые звуки. Теперь они находились в этом полутемном, бронированном цилиндре с верхушкой в виде шишака. Неприкасаемые мрачно осматривали сквозь бойницы, к которым они прильнули, всю территорию, которая примыкала к их последней твердыне, пока не покорившейся врагу. Как прекрасно понимали все, на Северную Базу уже совсем скоро обрушится ярость Кадавра, которого Ангелла отправила куда подальше в истинно спартанском стиле.

“Никто уже не скажет, проезжая по моим землям – а чьи это бесчисленные владения? И им не ответят с особым значением, намекая на высокий статус владелицы – это поместья госпожи Генриетты…”, – думала Гранж с грустью, смотря на бесплодные земли Базы и сравнивая их со своей землей – жирной и плодородной. А сколько на ее землях прекрасных зданий… Прудов, конюшен и частных дорог. Виноградников, садов и озер. Там есть даже настоящий замок, старинный и с гербом. “Ах, черт, кому это теперь все достанется”, – Гранж опять посетила мрачная мысль, но она отмахнулась от нее, тем более, почему-то именно в этот момент к ней подошла Ангелла и положила ей свою руку на плечо. Будто выражая свое сочувствие, или пытаясь приободрить свою родственницу. “Кто ее знает, эту загадочную особу, видно, она действительно вернулась к нам с особой миссией. И силой. Ладно, главное сейчас – это выдержать натиск Кадавра, а потом расправиться с ним, как с главной угрозой для нашей Семьи“, – думала Гранж с редким для себя благородством.

Гранж вдруг вспомнила про второй шанс и открывающиеся горизонты после смерти, про которые говорила Ангелла, вернувшись оттуда… Словно человек, переживший клиническую смерть, и делившийся со своими родственниками своими неоднозначными впечатлениями. И, неожиданно, ей захотелось испытать это чувство – обновление, и может быть, отчасти, перезагрузку своей личности, от которой и она сама основательно устала. Да, она призналась себе в этом, что она давно уже не видела света, даже в конце туннеля, и ее темная сущность заслонила перед ней все то, что она видела прежде так ясно и отчетливо.” А этот свет был и в самой Ангелле. Она вон как вся светится, словно святая”, – думала Гранж. По крайней мере, теперь она не боялась своего конца. “И может быть, в следующей свой инкарнации я буду моложе и красивее”, – пришла к ней неожиданная мысль, и она улыбнулась, поглаживая свою винтовку. Да, она не боялась. В отличие от испуганных ВЧ, которые казались ей все более странными. “Надо бы за ними приглядывать”, – решила она.

– Начинается, – Гуннар почувствовал или услышал залпы далеких орудий, которые располагались за кольцом из каменных глыб, которое окружало Базу почти со всех сторон. Но артиллерийские позиции врага явно находились за тем коридором между скал, который Такахаси назвал Дорогой Смерти. Ангелла уже стояла у пульта, который занимал центр этого помещения, и нажала на одну из кнопок – бойницы скоренько закрылись ставнями из толстой стали.

Ангелла осмотрела свое воинство – все ее родственники походили на близнецов, или коллег, которые выехали за город поиграть в пейнтбол – они были одеты в одинаковую зимнюю полевую форму – теплые тактические куртки, штаны с накладными карманами и высокие ботинки на толстой рифлёной подошве. Все Неприкасаемые, кроме нее с Гуннаром и Асраилом надели на себя бронежилеты, и они слегка комично смотрелись во всей этой экипировке. Неуклюже передвигаясь по их бункеру и не очень уверенно держа в руках оружие. Особенно Каталина, Глория и Гранж, которые чувствовали себя не очень комфортно в этих откровенно тяжелых доспехах.

Троица с боевым опытом была одета в такую же униформу с зимним, почти арктическим камуфляжем, только вместо стальной и кевларовой защиты на них были надеты разгрузочные жилеты с магазинами и гранатами. Также у них были с собой боевые ножи и тяжелые пистолеты, которые покоились в ножной кобуре. Они передвигались стремительно и бесшумно, особенно Асраил, который походил на отлично экипированного элитного бойца. Или наемника.

– Отлично выглядите, – подытожила Ангелла свои наблюдения, сохраняя невозмутимость и спокойствие, в то время, как ее родственники сильно вздрагивали – они своими телами ощущали каждое попадание вражеских снарядов в их башню.

– А можно нам тоже снять бронежилеты? –обратилась к ней Каталина, и две Неприкасаемые поддержали взглядами эту просьбу. – Тяжело в них, если честно…

– Нет, нельзя. Хотя вы и Неприкасаемые, но вы не непробиваемые. Хватит нам одного Моргана, – ответила Ангелла и показала знаком двум легионерам готовить огневые позиции и ближе к ним придвинуть ящики с боеприпасами. Они кивнули головами и сразу засуетились возле своих тяжелых станковых пулеметов, к которым пододвигали ящики с лентами. А за стенами башни в это время творилось что-то страшное, о чем догадывались все, и пытались не показывать своего испуга. Но только не эта стальная троица и не легионеры, возившиеся с пулеметами.

– Гуннар, ты остаешься тут. Как и все присутствующие. А мы с Асраилом, направимся в наш северный блиндаж. Там будет особенно горячо. Наше присутствие там, как вы понимаете, необходимо… А вы останетесь тут, будете прикрывать нас сверху.

Ангелла отдавала последние наставления Неприкасаемым, которые обступили ее со всех сторон, и стояли вокруг нее, взирая на нее как дети в старшей группе детсада смотрят на свою воспитательницу.Только Асраил стоял в сторонке, прислонившись к тому же пульту, и слегка ироничным взглядом наблюдал за своими родственниками, которые, как он понимал, предпочитали надеяться не на себя, а на какое-то чудо, которое спасет их. Например, доблесть и навыки, его и Ангеллы. И Гуннара. И их профессиональных бойцов. В то же время, не особо веря в самих себя. “Нет, дорогие мои, в этот раз придется постараться всем”, – думал он с усмешкой.

Глория была единственной, кроме Ангеллы и ее двух братьев с военной выправкой, которая явно не утеряла присутствие духа и с улыбкой оглядывала всех, в то же время понимая, что эту войну с Кадавром переживут не все. Ответив, наконец-то, за все свои деяния и грешки. И она особенно тепло улыбалась ВЧ, которые откровенно трусили, но в то же время старались держаться бодрячком, не желая вызвать со стороны Ангеллы и Асраила немедленные карательные санкции за отсутствие боевого духа. Или же гордого и несгибаемого стоицизма этой Семьи.

– Всем надеть защитные очки и каски. Не снимать их. Бронежилеты тоже. Слушаться Гуннара. Куда он поставит вас у бойниц, туда и вставайте. Целиться, а не закрывать глаза при стрельбе. Стрелять короткими очередями. Генриетта, слышишь меня?

Гранж кивнула головой покорно, понимая, что комментарий по поводу глаз и очередей в целом адресован ей, и все надели на головы каски, и очки, сразу утеряв свою индивидуальность. К Неприкасаемым присоединилась Соледад, и Ангелла тепло улыбнулась ей. “Черт возьми, вот кого надо особенно защищать сейчас. Мы не можем себе позволить себе утерять единственного Хранителя”, – подумала она с откровенной тревогой.

– Будет жарко, сразу предупреждаю вас. И, возможно, не все пойдет так, как мы этого хотим. Но изменить это уже не в наших силах. Лучше думайте о том, что привело нас сюда. И тут я имею в виду не мое решение об эвакуации на нашу Северную Базу. Скорее, надо думать о ваших делах, особенно не очень почетных…

Ангелла хотела еще что-то добавить, но в этот момент ожила ее рация, которую она оставила на пульте, и подойдя к нему, она выслушала сообщение Власты о начавшейся атаке пехоты. Она ответила ей и с привычной тревогой подумала о Закарии. “Пусть все расставит по местам эта война”, наконец, решила она.

Она вдруг поняла, что Закария уже не изменится – и останется таким же яростным до конца. До самого своего конца. Он все так же импульсивен. Безрассуден. А чего же еще ждать от воина… И вряд ли он будет молить о пощаде или каяться в своих грехах. Тем более, что капелланов и других духовников у них не было. И никто не сможет выслушать его покаяние. Раскаявшись он бы стал другим, как она думала, но кому это сейчас нужно. И для кого это важно… Они уже всей командой сели в этот поезд, который несся к станции, объятой адским огнем. И да, все чувствовали, как стало жарко в башне – словно ее снаружи обложили огромными дровами и подожгли. Она переглянулась с Асраилом, и он улыбнулся ей. Когда-то они избежали этой казни, и тот зловредный епископ не смог отправить их на костер. Как и Тигеля. И вот теперь, они горели хотя бы так – внешне, о чем свидетельствовала их полыхающая башня.

Она еще раз окинула взглядом своих родственников – все сгрудились в центре их бронированного вагона. И явно, как она видела по их глазам, никто из не думает о покаянии. Она замечала только страх на их лицах и читала мысли и мольбы о том, чтобы все это поскорее закончилось. Эта мука и навязанная им война. Но ведь они сами вызвали ее, словно неумелые шаманы, своими закланиями и молитвами, перепутав ритуалы и тряслись теперь от страха, вызванного присутствием этого злобного демона. Или духа. Этого злосчастного Кадавра. Да и опять-таки, она не духовное лицо, и выслушивать их признания она не станет. И отпускать им грехи и слушать их исповеди – тоже не ее задача. У этой Семьи не было наследников. Никому они не смогут передать свои гены, и это с одной стороны хорошо. Они сами обречены вечно нести свой геном в себе, и все свои хромосомы, весьма поврежденные и не очень здоровые. И она сначала хотела произнести перед ними речь, но только еще больше задумалась и загрустила. Как ей было воздействовать на них – к каким ценностям обращаться? К любви, к которой они никому не испытывают? К детям, которых у них нет? Чтобы, по крайней мере, ради их будущего они попытались измениться… К верности к своей Семье… Но все из них просто откровенно используют ее в своих целях.

Ангелле показалось, что они мало чем отличаются от Кадавра. Они, как и он, тоже шли так же неприкаянно и без особых принципов, по своему земному пути. Что святого осталось у них? Что можно поднять высоко над всеми ними – знамя? Но что будет изображено на нем?Их идолы и божки, в виде золота и денег? Власть, к которой они стремятся. Из святостей у них остался только Легион, и элементы его геральдики. Еще одна поруганная святыня. Как и их Кодекс, придуманный бог весть, когда. Который откровенно не справлялся со своими обязанностями их семейной библии. Даже заповеди в ней были размытыми – не убий – и они убивали. Не укради – и они крали. Их долго сопровождали, и наконец догнали закат и вырождение. И они подошли к этой битве с Кадавром опустошенные духовно и нравственно. Где-то внизу, под их ногами валялся растоптанный ими Кодекс и их семейные ценности. И этот огонь не сжигает их, да что там сжигать – все это и так давно превратилось в труху. А они сами превратились в куклы, которых поддерживает не что-то светлое, или святое, не высокие помыслы и устремления, а только их корысть и алчность. Да еще заряд их энергии.

И она не знала, есть ли у них право и дальше существовать на этой планете. Но, она поняла, с горькой усмешкой, что, если бы этого Кадавра не существовало, его надо было придумать. Как символ того, во что они превратились. Или превратятся очень скоро. Она все-таки решила обратиться к ним. Она встала посреди комнаты и подняла вверх свою винтовку, удерживая ее двумя руками, будто это была единственная святыня, на которую они все могли положиться сейчас и ждать от нее защиты. Все подошли к ней и обступили ее кругом. Только легионеры остались у бойниц, которые постепенно остывали – обстрел заканчивался, о чем и свидетельствовала наступавшая снаружи тишина.

– Как поведал мне в одной легендеТигель, наш великий Хранитель, наши души летели, или поднимались в небеса плотной группой, словно нас позвал к себе и был готов принять Создатель. Номы попали под метеоритный дождь. И нас нашпиговало этими инородными частицами. Которые несли внутри себя элементы мощного вещества неземного происхождения. С непонятной и очень сильной энергетикой… И мы вернулись обратно, под их тяжестью, на Землю, словно мы были одновременно опечалены несостоявшейся встречей, и в то же время, радовались новым способностям. И своему новому состоянию. Будто пар сразу превратился в лед, синий и безмолвный. Никогда не тающий. И этот лед, по не понятной нам причине трансформировался в наши ядра. Холодные и равнодушные. Но когда мы хотим чего-то очень сильно, мы чувствуем его жар. Когда мы пытаемся воспарить над собой, совершить невозможное, этот лед оживает и разогревает все вокруг. Очень жаль, что мы так мало и так редко хотим чего-то. Особенно, не для себя. И мы сами заморозили в себе это пламя, и успокоились, оставшись навечно на Земле. Хотя, это просто легенда, или притча, как вы все понимаете. И как сказал Тигель, в тот день на нас упало это проклятие. Или благословение. Пусть каждый решает сам для себя, что это было. По мне так это просто красивая сказка. С не очень убедительной научной базой. Но давайте просто подумаем, о том, что мы дали этому миру? Да, почти ничего. Сделали ли мы его хотя бы чуточку чище, справедливее и лучше? Безопаснее и более благополучным? Процветающим? Сомневаюсь. А ведь в каждом из нас столько света и энергии…

Неприкасаемые хмурились и явно уязвлённые, с легким укором смотрели на Ангеллу. К чему эти легенды сейчас. Ведь все уже достаточно взрослые создания, и вряд ли стоит тормошить их историю и генезис. Бытие, которое они определяли сами – своим собственным, не очень ясным сознанием. Но извините, другого у них нет.

– Ангелла, мы и сами прекрасно понимаем, что мы превратились в обычных мародеров и мошенников. Хотя могли бы стать святыми. Ну, или меценатами и благодетелями, в крайнем случае. Или просто не мешать людям своими выходками… – Гранж обвела всех строгим взглядом, особенно нажимая им на ВЧ. Те пожали плечами – извините, дорогие родственники, уж так получилось. У нас просто больше вашего развиты математические способности и любовь к деньгам. Как-никак, в нашей семье еще не запрещена специализация – кому-то суждено стать воинами, кому-то бизнесменами, кому-то гуру и консультантами по красоте и так далее.

– Да, хватит уже самоанализа и угрызений совести. К чему они сейчас… Ты лучше скажи нам чего-нибудь вдохновляющего, – отозвалась Каталина, и ее предложение горячо поддержали Глория и Гранж. Поднять дух и ободрить их перед предстоящей битвой – вот что им было нужно сейчас.

Асраил подмигнул ей и показал большой палец, по крайней мере ему легенда Тигеля понравилась. Заметила Ангелла и глаза Глории и Соледад – они тоже как зачарованные слушали ее. Значит, не зря старалась. Гуннар тоже покряхтел и утер глаза, на которые набежала слеза – он растрогался, и ему было приятно послушать историю зарождения их Семьи. Черт возьми, всегда полезно, когда тебе напоминают, для чего ты здесь находишься. И кем бы ты мог стать, если бы не твои всепоглощающая страсть и любовь к женским прелестям…